Зачеловек - Юрий Никитин

— Да не просто рукой, — ответила она с нажимом, — рукой можно и на клавиатуре набивать. А когда берешь рукой вот так… и пишешь буквы! Раньше так целые письма писали. Представляешь, выводили букву за буквой. Целые слова. А из них составляли фразы, предложения.

Мрак взглянул широко распахнутыми глазами, рот разинул, переспросил:

— Неужели так было?

— Представь себе, — подтвердила она победно. — В старину так целые книги переписывали! Библиотеки из таких книг. Нет, ты такого вообразить не сможешь!

Он содрогнулся, сказал поспешно:

— Нет, конечно. Что за дикость, что за дикость! По мокрому, говоришь, писали?

— Нет, бумага бывала сухая… наверное, я всю технику досконально не прорабатывала, но чернила были в самом деле мокрые. Это просто как грязь на бумаге, понимаешь? Ну, на экране дисплея, понял?.. Брали сок какой-нибудь особо чернящей ягоды, черники, наверное, этот сок набирали в авторучки, но она хоть и, но все равно приходилось водить рукой, выписывать, вырисовывать буковки! Это трудно сейчас представить, когда нажимаешь клавиши с готовыми буквами, а раньше… Но тогда вот так, водя пером по бумаге, просто передавали информацию, а сейчас это целая наука о характере пишущего и даже адресата, это познание личности автора, проникновение в его интимный мир, ведь от того, как держит перо, как черкает, пишет ли с нажимом или без, можно многое узнать о человеке, ибо такое вот письмо очеловечивает сам процесс передачи информации через написание букв. Это соприкасается с церковно-ритуальным, ибо можно рассматривать и как хореографию, разновидность танцевального искусства руки, и как нечто сакральное, прикосновение к высшему… Мрак кивал обалдело.

— Это очень важная дисциплина, — сказала она сурово. — И становится все важнее именно в этом новооткрытом качестве проявления тактильно-жестикуляторных свойств, как рудимент человеческого в нашей почти что уже нечеловеческой цивилизации, а скоро уже точно нечеловеческой. Ведь от мокрой подписи, wet signature, окончательно избавились еще в начале века, лет десять-двадцать тому, заменив ее электронной, цифровой идентификацией…

Мрак ахнул:

— Десять-двадцать лет назад? Господи, как давно! Действительно, дикари, дикари…

Виктория и Олег с балкона рассматривали город, Виктория повернулась и прямо взглянула в зеленые глаза мужчине, в котором, к своему удивлению, все еще не отыскала слабых мест.

— Рассказываете вы хорошо… как и фокусы показываете. Но все-таки как подключаетесь к Интернету? Если даже очками Не пользуетесь.

Олег развел руками:

— Я же сказал, испытываем кое-какую аппаратуру. Вернее, имплантаты. То, что вы носите в очках, у нас с Мраком… внутри. Пока что, надо сказать, результатами довольны.

Виктория вскрикнула с пылкостью:

— Вот бы мне в вашу группу!.. Я бы с таким счастьем все это испытывала!

Олег ощутил то состояние, что раньше называли холодком по коже, словом, внутреннее предостережение, когда разум еще не сообразил, что и как, должен все перебрать по логическим звеньям, чтобы прийти к какому-то выводу, а инстинкт на основании многочисленных ударяний мордой о столб уже кричит: берегись, опасность!

Ее глаза горели восторгом, она смотрела на Олега с завистью, сразу превратившись из надменной директрисы в ждущую чуда девочку, что увидела Деда Мороза с большим мешком на спине.

Мрак на радиоволне спросил Олега:

— Ты что задумал?

— Можем проверить, — ответил Олег, не отрывая взгляда от счастливого лица Виктории, — некоторые предположения…

— Какие?

— Самые фундаментальные, Мрак. От которых просыпаемся по Ночам в кошмарах.

Мрак смолчал, понятно, о чем речь, а Олег сказал осторожно:

— Виктория, у нас есть право привлекать добровольцев к опытам. Но не повредит ли вашей напряженной работе…

Она с пренебрежением отмахнулась:

— Да чего стоит вся та работа в сравнении!

Снова Олег ощутил на себе тяжелый взгляд Мрака, ответил как можно более ровным голосом:

— Разве не работа для человека… настоящего человека важнее? Тем более творческая?

Снова она отмахнулась:

— Да, конечно, но испытывать новое, что войдет в быт только через годы, разве не интереснее? А я занимаюсь пока что тем, чем занимаются всего лишь люди…

Холодок по коже и во внутренностях стал заметнее, Олег видел, как насторожился и Мрак, в коричневых глазах читалось:. Виктория посмотрела на Олега, нахмурилась, женским чутьем уловив нечто неладное, сказала осторожно:

— Чувствую, вам нужно перекинуться парой слов с вашим другом. А я пока пойду помою руки.

Она удалилась в ванную комнату, а Тигги, оставив Мрака, тут же вышла на балкон к Олегу, вздохнула:

— Такая жара… С этим всеобщим потеплением вообще все с ума посходили. Даже комары по ночам стали залетать какие-то совсем кусачие. Никакой их не берет. Я уже на окнах защиту поставила. Откуда берутся?

— Из труб, — предположил Мрак из комнаты.

— Каких? — наивно спросила Тигги.

Мрак рассмеялся, слышно было, как в ванной шумит вода, Виктория появилась обнаженная до пояса, с майкой в руке, на коже блестели мелкие бусинки. Грудь подтянулась, алые кончики от холодной воды заострились и затвердели. От всей фигуры веяло свежестью и холодком, как от снежной королевы.

— О чем секретничаете? — спросила она из комнаты. Олег вышел с балкона, окинул Викторию оценивающим взглядом.

— Есть, есть у нас с Мраком задумка. Нам пора возвращаться на работу… Но можем и вас захватить в качестве багажа.

— А что у вас за такая работа? Помимо испытаний? Или это у вас основное занятие?

— Есть такой островок, — ответил Олег туманно. — Там наша лаборатория. Чистое море, изумительный пляж, пальмы, кораллы, попугаи… Можно сочетать приятное с полезным.

С балкона выскочила Тигги, восторженно взвизгнула:

— Как здорово! Собираетесь заманить нас, невинных и беззащитных, и там, посреди океана, зверски изнасиловать? Как романтично! Виктория, соглашайся скорей, пока не передумали!

Виктория взглянула на Олега испытующе.

— Вы всерьез?

— Абсолютно, — ответил он. — У нас в самом деле есть на вас виды.

— Какие, если не секрет?

— Помимо зверского изнасилования, как мечтает ваша подруга, вы могли бы принять участие в испытании некоторых технологических новинок.

У Виктории вспыхнули глаза, но тут же погасли, помялась, в голосе звучало явное сожаление:

— Увы, облом-с. Моя работа не позволяет… не позволяет отлучаться. Тем более мне, я ведь не просто директор по проблемам агрессивности толпы, но и…

Она умолкла, Олег тут же сказал:

— Догадываюсь. Вы стараетесь присутствовать там, где проводят операции по снятию агрессивности, верно?