Герои - Джо Аберкромби

Она перевела дыхание.

— Добро. — Стиснула его ладонь, почти что болезненным рукопожатием. — Мы дерёмся. — И пошла прочь, зубами натягивая перчатку для стрельбы из лука. — Ё-моё, вооружайтесь! Мы дерёмся!

Атрок и Агрик уже готовы, надели шлемы и толкались щитами, рыча друг другу в лицо, взвинчивая себя перед боем. Скорри взялся за копьё под самый наконечник, зачерпывая им из банки себе на язык шальной подберёзовик. Вирран наконец-то встал и теперь с закрытыми глазами улыбался голубому небу, выставив лицо под яркое солнце. Его приготовления не продвинулись дальше снятия куртки.

— Без доспехов. — Йон помогал Браку влезть в нагрудник, насупленно качая головой в сторону Виррана. — Что это за проклятущий герой, который не наденет проклятущие доспехи?

— Доспехи… — промычал Вирран, лизнув палец и соскабливая какую-то точечную грязь с навершия меча. — …относятся к состоянию души… в котором ты допускаешь возможность… пропустить удар.

— Чё за хуйня? — Йон туго затянул лямки и Брак забурчал. — Ваще, о чём ты?

Чудесная хлопнула Виррана по плечу и прислонилась к нему, поставив ногу на носок его сапога.

— Столько лет уже, а ты до сих пор ищешь смысл в его белиберде? Он псих.

— Мы все ебанутые на голову психи, женщина! — Брак покраснел в лице, задерживая дыхание пока Йон боролся с застёжками на спине. — С чего бы ещё нам сражаться за холм, да за пару старых камней?

— У войны с безумием много общего. — Не слишком-то ласково проговорил Скорри сквозь набитые грибами щёки.

Йон наконец-то одолел последнюю застёжку и раскинул руки, чтобы Брак начал обряжать в кольчугу уже его:

— Псих не псих, а проклятущие доспехи ведь надеваешь?

Команда Горбушки пробиралась через рощу, и от основного отряда отделились две тройки — одна направилась западнее, вокруг подножья холма, другая на север. Обходят с флангов. Дрофд широченными глазами наблюдал, как те движутся и как свои разворачивают боевое облачение.

— Как у них получается шутки шутить? Как они могут шутить проклятущие шутки?

— Потому что каждый обретает храбрость по-своему. — Утроба не признавался, что сам следует этому совету. Нет лучше лекарства против страха, чем постоять рядом с тем, кому ещё страшнее тебя. Он сцапал руку Дрофда и крепко её пожал. — Дыши и всё, парень.

Дрофд судорожно вдохнул и с силой выдавил из себя воздух. — Так точно, вождь. Дышу.

Утроба повернулся к остальной команде:

— Итак! У них две группы по трое пытаются зайти к нам с флангов, значит впереди идут чуть меньше пары десятков. — Он быстро проскочил через числа, возможно надеясь, что никто не подсчитает их перевес. Возможно надеясь, что не подсчитает он сам. — Атрок, Агрик, Чудесная — в застрельщики, Дрофд с вами, угостите их стрелами, пока они взбираются, растяните их по склону. Когда они приблизятся к камням… нападаем мы.

Он заметил, как сглотнул Дрофд, не слишком захваченный идеей встречного нападения. Мёртвые знают, Утроба и сам не прочь придумать для себя лучшее занятие на полдник.

— Их не хватит полностью нас окружить, а у нас преимущество в позиции. Мы будем выбирать, куда их ударить, и ударим жёстко. При удаче мы сомнём их до того как они построятся, а дальше, если остальные шестеро вздумают напасть, зачистим и тех.

— Жёстко ударим! — проревел Йон, цепляясь, за поочерёдно пожимающие друг друга руки.

— Ждать моей команды и навалиться разом.

— Разом. — Чудесная правой ладонью шлёпнула по руке Скорри, а левой двинула его по предплечью.

— Я, Трясучка, Брак, Йон — мы впереди по центру.

— Айе, вождь, — ответил Брак, всё ещё воюя с кольчугой Йона.

— Айе, блядь! — Йон занёс секиру в пробном взмахе и вырвал застёжки из браковых рук.

Трясучка с ухмылкой высунул язык — не особо ободряюще.

— Атрок и Агрик отступают в стороны.

— Айе, — одновременно выпалили они.

— Скорри, если кто попытается раньше времени пролезть с боков, прищучь его. Когда мы сблизимся, ты — в последнем ряду.

Скорри лишь напевал про себя, но он всё слышал.

— Вирран. Ты ядро нашего ореха.

— Нет. — Вирран взял Отца Мечей с его жилища у камня и поднял ввысь, навершие рукояти искрилось на солнце. — Вот оно, ядро. То, что делает меня… мне кажется чем-то вроде… кожицы между ядром ореха и скорлупой.

— Скорее кожицы кое-где ещё. — Пробормотала под нос Чудесная.

— Можешь быть любой частью ореха, какой хочешь, — произнёс Утроба, — главное, окажись в нём, когда мы его расколем.

— О, мне некуда идти, до той поры, когда ты откроешь моё предназначение. — Вирран откинул капюшон и поскрёб в прилизанных волосах. — В точности как предрекла мне Шоглиг.

Утроба вздохнул.

— Поскорее бы уж. Вопросы есть? — Ни звука, исключая шелестящий в траве ветер, хлопки, когда они закончили пожимать руки, ворчанье и лязг, когда Брак наконец напялил на Йона доспех. — Лады. — На случай, если потом не удастся, говорю сейчас — было честью сражаться рядом со всеми вами. Или, если хотите, честью ковылять вместе с вами по всему Северу при любой погоде. Всегда помните однажды сказанное мне Руддой Тридубой: главное, чтоб мы их всех поубивали, и ни в коем случае не наоборот.

Чудесная усмехнулась:

— Лучший, етить его, совет, что я слышала.

Основная группа бойцов Горбушки тронулась с места. Большая группа. Шли медленно, выигрывая время, поднимались по длинному склону в направлении Детей. Уже больше, чем просто точки. Существенно больше. Явно люди, идут целеустремлённо, солнце разрозненно вспыхивает на остром железе. Тяжёлая рука ткнулась ему в плечо, и Утроба подпрыгнул, но позади оказался лишь Йон.

— На пару слов, вождь?

— Что такое? — Хотя и так уже знал.

— Как обычно. Если здесь я погибну…

Утроба кивнул, отсекая долгую тягомотину:

— Я отыщу твоих сыновей, и отдам им твою долю.

— И?

— Расскажу им, каков ты был.

— Всё целиком.

— Всё целиком.

— Добро. И ни чуточки меня не приукрашивай, старый ты хрен.

Утроба окинул рукой свою старую кожаную куртку:

— Когда я в последний раз себя-то приукрашивал?

Они сцепили руки, и у Йона должно быть промелькнул след улыбки.

— Давненько, вождь, это уж точно. — Оставляя Утробу в раздумьях, кому будут рассказывать, когда он сам вернётся в грязь. Вся его семья здесь.

— Время говорить, — промолвила Чудесная.

Горбушка оставил своих людей за Детьми, а сам с голыми руками и открытой улыбкой взбирался к Героям по травянистому склону. Утроба обнажил меч, прочувствовал кистью его страшащий и обнадёживающий вес. Дюжина лет ежедневной работы бруском давала уверенность в его остроте. Жизнь и смерть в куске металла.