Ключ от снега (Ключи Коростеля - 2) - Сергей Челяев

Медвежий скелет выпростал из ползущего песка две свои опоры громадные берцовые кости, на которых монстр покачивался, как на массивных кривых ходулях, и ступил на тропинку, где стояли люди. Но в тот миг, когда белесые кости медвежьей плюсны коснулись земли, Шедув одним молниеносным движением выхватил свой длинный меч, на гарде которого висел витой шнур, скрученный из разноцветных нитей, и ударил им чудище вдоль грудной клетки. Лезвие провизжало по ребрам, оставив на них глубокую борозду, но удар был скользящим, и зверь отклонился назад. При этом его носовые отверстия издали странный свистящий звук. Отпущенник тут же сделал шаг в сторону, повернувшись к врагу спиной, - прием, который замерший рядом Книгочей счел безрассудным. Шедув под странным, казалось бы, невероятным углом ударил над своим правым плечом сверху вниз, протолкнув лезвие вперед, едва только раздался скрежет и последовавший за ним сухой треск ломающейся грудной клетки. Следующее движение отпущенника вновь изумило Книгочея, впервые наблюдавшего такую странную технику боя и обращения с мечом. Ухватив рукоять меча двумя руками, Шедув резко провел ею дугу над головой, одновременно чуть пригнувшись, и в тот миг, когда лезвие пробило в костяных доспехах чудовища широкую брешь, он уже развернулся, и теперь стоял к зверю лицом. Патрик быстро поднял с песка выпавший из медвежьего черепа топор и с коротким хаканьем врубился им в оживший скелет, сокрушая и выворачивая ребра. Кицунэ завизжала так, словно это её рубанули в живот, и, согнувшись и выставив когтистые лапы, ринулась на незащищенную спину друида.

Но её встретил Шедув и, не глядя, ударил прыгнувшую кицунэ высоко поднятой ногой в грудь. "Опять спиной!" - восхитился изумленный Книгочей. Оборотень жутко закашлялся, зашелся лающим перханием и остановился, плюясь и задыхаясь.

- Держи бэра подальше от себя, не давай ему приблизиться, - громко крикнул отпущенник, кивнув на медведя и поворачиваясь к лисьей женщине лицом. Меч уже вращался в его руках, угрожая, держа на почтительном расстоянии. Оборотень тем временем уже пришел в себя и теперь примеривался прыгнуть вновь. Все это Книгочей видел лишь краем глаза, отчаянно отмахиваясь ржавым топором от медведя. Тот, впрочем, двигался уже вяло и словно вслепую, нанося беспорядочные удары передними лапами, загребая воздух длинными кривыми когтями, каждый длиной с ладонь друида. Пару раз Книгочей задел зверя тяжелым обухом и теперь намеревался рубануть его в ногу, прямо в сочленение здоровенных мослов. После нескольких попыток, во время одной из которых Патрик только чудом увернулся от удара широкой коленной чашки, тупое, но массивное лезвие топора с жутким хрустом врубилось в толстый желтый хрящ. Издав страшный рев, чудище зашаталось и стало медленно оседать на подрубленную ногу. Огромная берцовая кость затрещала и сложилась с мощной голенью. Медведь отчаянно зарычал и рухнул на бок, взметнув тучу пыли и песка.

Кицунэ оскалилась и медленно попятилась к своей норе под сосной. Шедув, однако, не преследовал её. Он просто стоял и ждал, что нового предпримет враг. В оборотне, без сомнения, сейчас боролись два противоположных чувства. Кицунэ медленно повернула голову, оценивая расстояние до убежища, затем быстро взглянула на соперника, который явно оказался ей не по зубам, и решилась - вытянув вперед лапы, вновь медленно пошла на Шедува. Восточный человек переложил меч в левую руку и неуловимым движением скользнул правой за пазуху. Оборотень рванулся, справедливо считая левую руку врага не такой ловкой, ударил когтями, но наткнулся на умело подставленное лезвие меча, да так, что посыпались искры. Кицунэ взвыла и быстро замахнулась на противника другой лапой. В этот миг отпущенник выхватил что-то из-за пазухи и резко швырнул оборотню прямо в морду. Раздалось удивительное позвякивание, словно в воздухе закружился целый сонм мельчайших металлических капелек. Удивленный Книгочей обернулся. Блестящий серебристый рой засыпал оборотню всю морду, шею и часть груди. Кицунэ глубоко всхрапнула, отфыркиваясь, и вдруг отчаянно завопила металлические блестки раскалились докрасна и в мгновение ока вспыхнули. Кицунэ, объятая белым магическим пламенем, заревела так, будто сущностью её были не лиса, а тигр или лев. Она мгновенно отпрянула к своей сосне, ожесточенно растирая морду, силясь сбить пламя, но удалось это ей не сразу. Морда её стала черной, с кроваво-красными разводами, и Патрик явственно увидел, как из обугленной щеки просвечивают мощные зубы оборотня.

Кицунэ замотала головой, как слепая, и сделала несколько нетвердых шагов назад, к своему убежищу. Шедув по-прежнему не преследовал её, хотя Книгочей, убедившийся, что поверженное медвежье чудище затихло, подавал недвусмысленные знаки. Он считал, что уже настал удобный момент добить коварную лисью морду. Отпущенник покачал головой и сохранял неподвижность все время, пока скулящая кицунэ нащупывала никому не видимое отверстие у корней, пока она медленно опускалась в дыру, пока где-то в глубине не стих последний возмущенный вопль, словно рассерженная лиса только что скрылась в норе от своры зловредных собак. Наконец отпущенник повернулся, в несколько шагов миновал расстояние до поверженного медвежьего костяка и, наклонившись, резко дернул топор, застрявший в сочленении костей колена. Колун подался, и Шедув вернулся к сосне. Он медленно глянул наверх, в пожелтевшую крону, затем примерился и ударил под корень. Туча хвои и сора посыпалась сверху. Шедув ударил ещё раз. После третьего замаха где-то в глубине земли раздался вой. Тогда отпущенник стал рубить наискось, как это обычно делают лесорубы. С каждым его ударом подземные вопли становились все глуше, пока не затихли. Наконец сосна заскрежетала, накренилась и рухнула наземь. Между её корней зияла большая дыра, и оттуда вился удушливый дымок.

- И осиновый кол не понадобился, - пробормотал Книгочей, брезгливо морща нос от сладковатого запаха паленой шкуры.

- Это все сказки неразумных селян, - покачал головой отпущенник. Огонь - самое лучшее средство очистить нечистое. Он просто уничтожает его. Хотя...

Он с сомнением посмотрел на ствол огромной сосны, валяющийся поперек тропинки. - Хотя и против кола ни имею ничего. Только никогда нельзя промахиваться.

Впереди быстро светлело. Мир костей остался позади, и перед ними лежали холодные пески дюн - последнее препятствие перед Рекой без Имени; последней рекой, которая ожидает рано или поздно всякого спустя пять недель и пять дней после того, как его душа расстанется с телом.

ГЛАВА 9

СПРАВА И СЛЕВА

Ночь в избушке Ян Коростель по прозвищу Дудка вспомнил потом не раз, как, впрочем, и все последовавшие за ней события. Эгле наотрез отказалась спать одна в маленькой кухоньке и заявила, что будет ночевать рядом с мужчинами, а "пришлецы" пусть храпят себе вдвоем в кухне. Травник не возражал, Ткач с Рябинником тоже, и девушка, минуя мгновенно покрасневшего как рак Марта, устроила свою постель у стенки, немного потеснив Яна. Коростель был немало смущен этим предпочтением, и поэтому он твердо решил заснуть пораньше, ещё не дожидаясь, когда придет спать Эгле. Что, в сущности, у него и преотменно получилось: набродившись по острову, он еле приволок ноги в избу и заснул, еле добравшись до своей лежанки. Столь же быстро заснул и Збышек, и только Травник не смыкал глаз, пока с озера не пришла накупавшаяся перед сном девушка. Вихрем проскочив через кухню, где тихо переговаривались пришлые друиды, причем говорил главным образом длинный Ткач, Эгле что-то тихо шепнула Травнику, тот так же тихо и коротко ей ответил, и она стала устраиваться под одеялом. Травник быстро встал (в лесу чаще всего он спал под своим походным одеялом одетый, чего Коростель и Збышек никак не могли понять) и прошел в кухню.