Каньон Дьявола - Джексон Коул

Он оглянулся по сторонам и мрачно пожаловался:

— Не понимаю, почему сюда не прислали рейнджеров, как я просил.

Хайпокетс Хилтон задумчиво смотрел на Джима Хэтфилда. Он теребил свои отвисшие, как у гончего пса, щеки и в такт движениям кивал головой, совсем как это делают те, кто совершает великие открытия.

— Рейнджеры, — заметил он, не обращаясь ни к кому конкретно, — как золото…

— Что ты имеешь в виду? — спросил шериф Крейн.

— А то, — отвечал Хайпокетс, дружески улыбаясь Хэтфилду, — что рейнджеры там, где они больше всего нужны!

Немного спустя прибыли ковбои с ранчо Маккоя. Первым в салун вошел прихрамывая сам Анси Маккой, худой и морщинистый старик в поношенной черной визитке. Его мутные маленькие глазки цепко зыркали по сторонам и поблескивали, а беззубые челюсти беспрестанно жевали табак. Сразу за ним ввалились: Сид Маккой, его внук-красавчик, чье лицо еще было несколько бледновато и со следами кровоподтеков, Чет Мэдисон, угрюмый и грубый старший объездчик, и другие парни. Но «Ниггера» Майка Брокаса среди них не было. Он, несомненно, все еще лечил раненое плечо.

Старик Анси уселся за стол и бросил одобрительный взгляд на Хэтфилда. Явно удовлетворенный, он дотерзал еще одну порцию жвачки, прицелился в муху на краю плевательницы и ловко пустил струю бурого «табачного» сока, смывшую насекомое внутрь.

Ковбои с его ранчо расположились вдоль стойки бара и попивали неразбавленное виски. Пара скотоводов. и двое владельцев рудников сдвинула стулья, и Хэтфилд велел принести карты. Когда он распечатывал колоду, появился дон Себастиан Гомес вместе со своими вакерос. Хэтфилд удивился, когда увидел, что вместе с ним пришла его рыжеволосая внучка — Карин Уолтере. Она уселась за столик возле оркестра, и к ней поспешил Боров Холидей. Она завела с ним дружескую беседу, но когда дон Себастиан занял свободный стул за ломберным столиком, вдруг поднялась и грациозно пройдя через весь зал, остановилась рядом с Джимом Хэтфилдом, открыто посмотрела ему в глаза и протянула руку:

— Извините меня за тот случай, — сказала она. — Я тогда не разобралась.

Хэтфилд поднялся во весь свой громадный рост, снял черную шляпу и улыбнулся. Из его глаз лучилась доброта, а на суровом лице было приятно остановить взгляд.

— Никогда, мисс, не бойтесь сделать то, что считаете правильным, — пробасил он, — и вы поступили совершенно правильно, не побоявшись признать ошибку Прошу вас помнить об этом еще минут десять.

Девушка вопросительно на него взглянула, но он только улыбнулся ей в ответ, нежно пожал маленькую ручку и сел. Какое-то мгновение она колебалась, а затем прошла назад к своему столику. Краем глаза Хэтфилд заметил, как Сид Маккой отошел от стойки и с деланным безразличием стал медленно слоняться по залу. Через какое-то время он оказался возле оркестра. Кивнув Борову, присел на свободное место и стал о чем-то расспрашивать владельца салуна.

Карин Уолтере смерила его враждебным взглядом. Но затем ее взгляд оказался крепко прикованным к ломберному столику на протяжении всего времени. Джим Хэтфилд, умело тасуя карты длинными пальцами, улыбался ей, и его серые глаза излучали теплоту подобно летнему морю. Карин, внезапно покраснев, отвернулась к своему столику. А еще через какое-то время, заметил Хэтфилд, она присоединилась к разговору, а Сид Маккой быстро потерял интерес к словам Борова Холидея. И ни дон Себастиан, ни старый Анси не заметили этого эпизода.

Анси кинул на дона Себастиана враждебный взгляд, когда идальго сел и тот ответил ему таким же взглядом. После этого казалось, больше они друг друга не замечали.

Ставки в игре были высокими с самого начала, и со временем все повышались. В полночь оба скотовода, Трейси и Бойлз, встали из-за стола. Вскоре их примеру последовали владельцы рудников. И лишь старик Анси и дон Себастиан горбились над картами, а перед ними высились горки желтых монет. Зрители столпились вокруг игроков. Ковбои с ранчо Маккоя и вакерос с ранчо дона Себастиана давно оставили бар и были поглощены игрой.

Игра шла с переменным успехом, и с каждой минутой старик Анси наливался раздражительностью и злобой, а дон Себастиан становился все угрюмее. И до сих пор ни один из них не сказал другому ни одного слова непосредственно. Внезапно Анси стукнул кулаком по столу.

— Гомес, — сказал он отрывисто, наклоняясь вперед, челюсти его при этом жевали табак, а слезящиеся глаза блестели, — это пустая трата времени. Ты ведь игрок, правда?

Дон Себастиан пристально посмотрел на него и ответил:

— Мне кажется, нет нужды об этом спрашивать.

— Хорошо, — бросил сатана Анси, — значит, признаем, что да. Тогда вот какую игру я предлагаю. Уже довольно давно я считаю, что для нас двоих этот штат слишком тесен. Поэтому я ставлю свое ранчо против твоего — проигравший выметается отсюда. Всего одна партия покера в открытую. Ну, играешь?

Приглушенный шум голосов пронесся по залу. Ковбои Маккоя и вакерос Гомеса, сгрудившись поближе, замерли. Казалось, все затаили дыхание, ожидая ответа дона Себастиана.

Джим Хэтфилд взглянул украдкой на столик возле оркестра. Сид Маккой пристально смотрел на игроков, глаза его при этом лихорадочно горели. Девушка же побледнела как полотно. Инстинктивно ее взгляд искал поддержки. Но голос дона Себастиана вернул внимание Хэтфилда к игре.

— Конечно, это безумие, но я согласен, — спокойно сказал он.

Сатана Анси скрипуче засмеялся.

— Новую колоду карт! — громко приказал он. — И сдавай, сынок, их спокойно, без суеты.

За игрой наблюдал издалека человек высокого роста, в сомбреро, надвинутом по самые брови и закутанный почти до самых глаз в сарапе, да так, что его лица не было видно. Внезапно он повернулся и пошел к бару. И пока Хэтфилд распечатывал новую колоду карт, тот что-то тихо сказал нескольким смуглым парням, собравшимся у стойки, а затем вышел через двустворчатую дверь и шагнул в темноту. Парни у стойки стянулись в кучку.

Когда Хэтфилд сдал каждому игроку по первой карте втемную — рубашкой вверх, в зале установилась мертвая тишина. Гомес и Маккой осторожно приподняли уголки своих карт и посмотрели, что им досталось, но на их лицах не отразилось ничего. Неторопливо и тщательно Хэтфилд роздал по второй карте — теперь в открытую, лицом вверх. Гомес получил десятку, а Маккой — короля. Раздался протяжный вздох притихших зрителей. При третьей сдаче дону Себастиану досталась двойка червей, а старику Анси — четверка пик. Кто-то нервно шаркнул, сменяя затекшую ногу, на него косо посмотрели и тот сник. Нервы были напряжены до предела. Раздали по четвертой карте: у Сатаны Анси оказалась бубновая девятка, а у дона Себастиана — король треф По залу пронесся легкий говор — будто ветер прошумел в ветвях мокрых деревьев. У каждого по четыре карты — но ни у кого нет на руках пары одной масти. Ловкие пальцы Хэтфилда взяли из колоды пятую и последнюю карту…