Боевыя предпрiятiя соцiалистовъ-революцiонеровъ въ освѣщенiи охранки - Партiя соцiалистовъ-революцiонеровъ

«Не Азевъ создалъ терроръ, не Азевъ вдохнулъ въ него жизнь!» — писалъ глава боевого дѣла Савинковъ, — «и Азеву не дано разрушить тотъ храмъ, котораго онъ не строилъ. Дѣло Азева — тяжелый ударъ для партiи и для революцiи. Но этотъ ударъ тяжелъ не тѣмъ, что подорвано морально значенiе террора, терроръ Каляева чистъ, — и не тѣмъ, что терроръ какъ форма борьбы невозможенъ: не будетъ Азева — будетъ терроръ. Этотъ ударъ тяжелъ и страшенъ другимъ. Въ эти темные дни торжества палачей легко упасть духомъ, легко отречься отъ старыхъ завѣтовъ, легко забыть свое прошлое. Дѣло Азева поколеблетъ слабыхъ, оно, быть можетъ, смутитъ и сильныхъ. Нужна большая любовь, чтобы поднять наше старое знамя, нужна горячая вѣра. Но вѣдь вѣра безъ дѣла мертва есть и побѣда только за тѣмъ, въ чьихъ рукахъ мечъ»[41].

Взглядовъ послѣдней категорiи придерживались и руководители партiи. Центральный Комитетъ, болѣе всѣхъ защищавшiй Азева, рѣшилъ выйти въ отставку и распустить «Боевую Организацiю». Послѣднее онъ осуществилъ собственною властью въ цѣляхъ же выполненiя перваго, сталъ подготовлять созывъ расширеннаго состава Совѣта партiи, дабы дать ему объясненiе о происшедшемъ, передать перечень вопросовъ, которые онъ считалъ очередными для партiи, какъ, напримѣръ: избранiе временнаго Центральнаго Комитета и судебно-слѣдственной комиссiи, созывъ партiйнаго съѣзда, и затѣмъ уже вручить свою отставку. Обсудивъ съ нѣкоторыми прибывшими изъ Россiи дѣятелями партiи эти предположенiя, Центральный Комитетъ образовалъ временный коллективъ, которому и поручилъ сорганизовать созывъ Совѣта партiи.

Пока Центральный Комитетъ подготовлялъ созывъ V-го Совѣта, собралась третья конференцiя «Заграничной федерацiи» группъ содѣйствiя, созванная по иницiативѣ областного заграничнаго комитета. Она продолжалась съ 22 Марта по 1 Апрѣля и имѣла 22 засѣданiя. Въ работахъ конференцiи приняло участiе 49 соцiалистовъ-революцiонеровъ. Въ программу работъ ея вошли слѣдующiе вопросы: сообщенiе представителя Центральнаго Комитета по дѣлу Азева и докладъ по тому же дѣлу «Конспиративной Комиссiи» Парижской группы; настоящiй моментъ; работа въ крестьянствѣ, среди пролетариата, среди военныхъ; терроръ, организацiонный вопросъ; отчеты и вопросы о «Заграничной федерацiи».

Наибольшее количество времени третья конференцiя удѣлила общепартiйнымъ вопросамъ и, главнымъ образомъ, дѣлу Азева. Общiй характеръ конференцiи былъ враждебенъ всѣмъ тѣмъ, что слишкомъ рѣзко шелъ въ дѣлѣ Азева противъ руководителей партiи, столь долго защищавшихъ Азева. На этой почвѣ произошелъ рѣзкiй конфликтъ съ делегацiей отъ Парижской группы, которая, 22 Марта, въ видѣ протеста даже удалилась съ конференцiи.

Конференцiя дала рядъ резолюцiй и въ числѣ ихъ и слѣдующую резолюцiю по террору.

«Разсмотрѣвъ вопросъ о политическомъ террорѣ, III-я Конференцiя заграничныхъ группъ содѣйствiя «Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ», находитъ:

«1) что въ отвѣтъ на бѣлый терроръ правительства «Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ», организующая массовую борьбу трудового народа за его соцiально-политическое освобожденiе, должна пользоваться политическимъ терроромъ, какъ органическою составною частью этой борьбы, вдохновляясь поруганнымъ чувствомъ справедливости и достоинства трудовыхъ массъ;

«2) что террористическая борьба, являясь однимъ изъ проявленiй боевой активности иницiативнаго меньшинства, имѣетъ значенiе не самодовлѣющаго поединка революцiонеровъ съ правительствомъ, но авангарднаго столкновенiя, связаннаго съ массовымъ движенiемъ, имѣющимъ тенденцiю вылиться въ вооруженномъ возстанiи и строго сообразованнаго съ интересами этого движенiя;

«3) что только такая постановка террористической борьбы соотвѣтствуетъ нашему взгляду на самодержавiе, какъ на диктаторскую форму господства тройственнаго реакцiоннаго союза дворянства, бюрократiи и крупной буржуазiи, охраняющихъ свои классовыя, сословныя и нацiональныя привилегiи, при чемъ династiя и окружающiя ее придворныя сферы со своими специфическими интересами являются лишь iерархическою верхушкою этихъ привилегированныхъ слоевъ;

«и 4) что, наконецъ, только такая постановка террора соотвѣтствуетъ нашему пониманiю соцiальнаго содержанiя грядущаго политическаго переворота и той роли, которая принадлежитъ въ немъ силамъ трудовыхъ массъ».

Въ примѣненiи къ настоящему моменту и переживаемому партiей кризису, конференцiя полагаетъ:

«1) что въ настоящiй моментъ торжества контръ-революцiи и свирѣпыхъ правительственныхъ репрессiй, сдавленное недовольство массъ, не находящее себѣ выхода въ открытыхъ выступленяхъ, съ особенною силою выдвигетъ на очередь задачу борьбы революцiоннаго меньшинства съ оружiемъ въ рукахъ;

«2) что вслѣдствiе внутренней провокацiи террористическая дѣятельноть партiи далеко не развернула всей своей силы и не проявила всего своего возможнаго влiянiя на ходъ событiй;

«и 3) что террористическая борьба должна быть возобновлена планомѣрно, на основѣ серьезной подготовки и строгаго политическаго расчета, исключающаго всякую нетерпѣливость, хотя бы она и диктовалась законной потребностью какъ можно скорѣе возстановить поколебленный въ глазахъ общества престижъ террора».

«Въ вопросѣ объ организацiи политическаго террора конференцiя находитъ:

«1) что въ основу этой организацiи должны быть положены три принципа: а) организацiонно-технической автономiи боевыхъ отрядовъ, поскольку она выдвигается требованiями конспирацiи, б) ихъ дѣловой подотчетности и политической подчиненности партiи и в) организацiонной связи съ послѣднею чрезъ посредство Центральнаго Комитета;

«2) что личный составъ боевыхъ отрядовъ долженъ опредѣляться не только по признаку боевой готовности, но и близости къ интересамъ всѣхъ видовъ партiйной работы, и что, лучшею скрѣпою между членами отряда является личная близость, знанiе другъ друга и тѣсная дружба;

«3) что вопросъ о размѣрахъ боевыхъ отрядовъ не можетъ быть рѣшенъ апрiорно, но рѣшенiе его должно быть сообразовано какъ съ величиною намѣченныхъ для нихъ центральными учрежденiями террористическихъ задачъ, такъ и съ наличными технико-боевыми средствами террористической борьбы;

«4) что центральныя учрежденiя партiи должны приложить свои усилiя къ тому, чтобы развитiе этихъ технико-боевыхъ средствъ шло въ ногу съ процессомъ современной научной технологiи;

«и 5) что для обезпеченiя террористической борьбы необходимыми личными силами и матерiальными средствами должны быть приложены дружныя и совокупныя усилiя всей партiи»[42].

Этотъ впоросъ былъ поставленъ и на V совѣтѣ партiи, причемъ вопросъ о террорѣ обсуждался предварительно въ особой комиссiи изъ четырехъ членовъ, изъ которыхъ двое предлагали временно прiостановить террористическую дѣятельность, двое же другихъ стояли за продолженiе террора. На состоявшихся затѣмъ общихъ засѣданiяхъ Совѣта были сдѣланы доклады представителями обоихъ мнѣнiй. Противники террора высказывали ту мысль, что терроръ уже сыгралъ свою роль, разбудивъ общество и дезорганизовавъ, до нѣкоторой степени, правительство и что большаго отъ террора ожидать нельзя. Общество слишкомъ привыкло къ террору и онъ уже не производитъ никакого агитацiоннаго впечатленiя, агенты же правительства также привыкли, приспособились къ нему и не боятся его. Терроръ потерялъ всякое значенiе и потому долженъ быть временно прiостановленъ.

Сторонники террора доказывали, что онъ, оправдавъ себя въ прошломъ, вполнѣ сохраняетъ за собой значенiе какъ средства возбуждающаго общество, такъ и дезорганизующаго правительство, какъ въ настоящемъ, такъ и въ будущемъ. Серьезныхъ основанiй отказываться отъ террора, хотя бы временно, и прiостанавливать террористическую дѣятельность — нѣтъ, а потому терроръ необходимо продолжить.

Отстаивая терроръ, Гарденинъ высказалъ, между прочимъ, слѣдующее: — «И вотъ, товарищи, подводя итоги нашимъ по необходимости краткимъ пренiямъ, и въ частности обращаясь къ вопросу о нападенiи на «центръ центровъ», я скажу: непосредственная задача, стоящая сейчасъ передъ нами, это вопросъ о возстановленiи боевой дѣятельности и возсозданiи боевой организацiи. Я беру здѣсь боевую организацiю не въ кавычкахъ, не какъ названiе, а беру сущность этого слова. Я бы пригласилъ васъ не смотрѣть на дѣло съ такой точки зрѣнiя, что вотъ мы хотимъ сейчасъ, поскорѣе или не поскорѣе, «сдѣлать» Столыпина или «сдѣлать» Царя, — нѣтъ! Мы хотимъ возсоздать, какъ нѣчто длительное и организаванное, боевую дѣятельность, мы хотимъ сплотить имѣющiяся боевыя силы, мы хотимъ положить начало террористической кампанiи. Разсматривая положенiе вещей, я лично въ болѣе конкретныхъ чертахъ представилъ бы себѣ эту террористическую кампанiю слѣдующимъ образом»… «…»[43]