На передних рубежах радиолокации - Виктор Млечин

Для отработки аппаратуры и устройств связи с системой управления был организован полигон, на котором построена башня высотой более 80 м для установки маяка-передатчика. Рядом с пеленгационным комплексом в пределах до 100 м устанавливались кабины управления, связь осуществлялась с помощью кабелей.

Кроме настройки аппаратуры в условиях внешнего подсвета основной проблемой при полигонных испытаниях была юстировка антенной системы, которая должна была быть произведена с ювелирной точностью. Юстировка по требованию представителей приёмки выполнялась в статическом и динамическом режимах. Для статики использовался передатчик маяка (на башне). Сложнее было с динамической юстировкой. Пришли к выводу, что наиболее подходящим для этого является аэростат с передатчиком на борту. С помощью троса, управляемого лебёдкой, поднимали аэростат на высоту до 1000 м. Юстировка прошла успешно. В результате полигонных испытаний была достигнута необходимая динамическая точность аппаратуры, определён оптимальный состав и расстановка всех средств управления. В 1957 г. в соответствии с постановленными сроками был готов первый образец аппаратуры, который направлен к месту дислокации и установлен на заранее обозначенной позиции. Туда же выехала большая бригада разработчиков во главе с Г. Я. Гуськовым. Первые пуски ракет осуществлены с использованием аппаратуры, разработанной в институте. В целом были подтверждены высокие технические и эксплуатационные качества всего комплекса, что позволяло с большой вероятностью при приемлемой точности выдавать команды в систему управления (в том числе важнейшую команду на отсечку двигателя ракеты). Были ли отказы? Да, были, и о них скажем ниже.

Пуски ракет на полигоне Тюратам начались в мае 1957 г. Всё лето отказы ракет следовали друг за другом. Наконец 4 октября 1957 г. состоялось историческое событие: впервые достигнута первая космическая скорость и произведён запуск искусственного спутника Земли. По заданию спутник должен был иметь массу до 100 кг. Спутник в виде шара нёс два радиопередатчика на частоте 20 и 40 мГц. Орбита спутника имела вытянутую форму с максимальным удалением от Земли 947 км, время витка 96 мин 10 с.

Слово «спутник» стало общепринятым на языках всего мира. Это было триумфом СССР, громадным достижением народа и прежде всего – многотысячных коллективов, работающих по космической тематике. Но был человек, для которого 4 октября 1957 г. стал не только днём осуществления мечты его многотрудной жизни, но и свидетельством возможностей концентрации всех духовных и физических сил на пути поставленной им великой цели. Этот человек – Сергей Павлович Королёв.

В молодости Королёв строил и испытывал планеры. В 1929 г. закончил МВТУ. Увлекшись работами Циолковского, в 1932 г. вошёл в Группу изучения реактивного движения (ГИРД). Когда ГИРД влили во вновь созданную организацию – реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), Королёв короткое время работал заместителем начальника РНИИ, а затем был переведён на должность начальника отдела летательных аппаратов с ЖРД. Как показала история, этот переход в дальнейшем спас ему жизнь. Нужно сказать, что Королёв нередко балансировал на грани жизни и смерти. При испытаниях первого в стране ракетоплана с ЖРД – РП-318 – случилась авария, когда вырвавшийся при взрыве кусок трубы ударил Королёва в висок. Спасли от смерти несколько мм пролёта. Летом 1938 г. Королёв был незаконно репрессирован, а затем отправлен на Колыму. В письмах в вышестоящие инстанции он просил дать ему возможность работать по специальности, о свободе в письмах ничего не говорилось. С оказией отправил письмо матери в Москву, где в иносказательной форме просил её сходить к дяде Мише (М. М. Громову) и Вале (В. С. Гризодубовой). Благодаря упорству матери визиты эти состоялись, что сказалось на дальнейшей судьбе её сына. От изнурительного труда в карьере и голода Королёв заболел цингой и слабел с каждым днём. Неожиданно пришла команда из центра отправить Королёва на большую землю. Прибыв в Магадан в декабре 1939 г., он узнал, что опоздал на последнее судно, отправившееся в Приморье. Впоследствии выяснилось, что это судно с заключёнными на борту во время шторма затонуло. В очередной раз судьба спасла Королёва от гибели. Появившийся в Хабаровской пересыльной тюрьме Королёв был настолько слаб, что его сочли смертником. Тюремный врач приняла в его судьбе живое участие, отправила ему в тюрьму, несмотря на зиму, несколько тазов со свежими овощами, и Королёв выжил. Далее его перевели в небезызвестные «шарашки», а в 50-е годы прошлого века назначили генеральным конструктором ракет на жидкостных двигателях. То, что ему удалось – первым в мире выйти в межпланетное пространство – останется за ним навсегда.

Я сознательно коснулся некоторых фактов из биографии отцов космонавтики – Циолковского, Кондратюка (Шаргея), Королёва, чтобы показать, с каким трудом продвигаются новые идеи и какой ценой заплачено за их осуществление. Кажется справедливым, когда события оцениваются по перипетиям судьбы данного учёного, конкретной личности. Но если мерить историческим масштабом, то 50–60 лет, прошедшие с момента рождения дерзкой мысли прорыва в космос до момента её реализации – промежуток времени ничтожный.

Успех, вызванный запуском первого спутника Земли, породил волну наград и присвоения званий. В первую очередь это касалось ОКБ Королёва и его соратников из смежных организаций. И это было правильно, т. к. они были основными «виновниками» торжества. До 108-го института эта волна докатилась в сильно ослабленном виде. Вспомним, что говаривал Королёв: если радисты вовремя не сдадут аппаратуру, обойдёмся без них. Не обошлись. Но наград в тот момент (октябрь 1957 г.), насколько мне известно, никто из разработчиков аппаратуры в институте не получил. Зато было другое. В институт пришёл приказ министра обороны СССР маршала Г. К. Жукова об установлении персональных окладов. В списке было ограниченное число фамилий. Помню Гуськова, Абрамова. Был в списке и я. Ряд руководителей института вообще не знал о существовании приказа, другие скрывали его от сотрудников, чтобы не вызывать социального напряжения. Дело в том, что в тот период уровень зарплаты сотрудников был относительно невысоким, а основатель института академик А. И. Берг любил напоминать, что учёные должны работать не ради денег, а во имя науки. Выписка из приказа Г. К. Жукова долгое время у меня хранилась, напоминая о том эпохальном событии и о том, что волею судьбы я оказался причастным к нему.

Теперь об отказах радиоаппаратуры при пусках ракет. В самом начале 1959 г. пришёл взволнованный Гуськов и сообщил, что при пуске лунной ракеты аппаратура в процессе слежения зацепилась за «боковик» вместо основного лепестка. Я как раз присутствовал в этот момент в комнате. Стали обсуждать происшедшее. Пришли к выводу, что наиболее просто исправить ситуацию схемным путём, т. е. «отсечь» наибольший «боковик». Была намечена схема, которую быстро реализовали, после чего вопрос оказался закрытым. Добавлю, что подобная «накладка» возникла, по-видимому, потому, что в лаборатории издавна установился стереотип ручного режима (в отличие от автоматики), когда оператор безошибочно отслеживал отметку по основному лепестку. Сведения о других отказах разработанной в 13 лаборатории радиоаппаратуры до меня не доходили, хотя она эксплуатировалась, как говорят, почти 10 лет. Но вот я прочёл в книге Б. Е. Чертока (2002 г., с. 131), что был зафиксирован отказ системы управления выдать команду в 1961 г. якобы из-за «неустойчивой работы преобразователя питания». Это, откровенно говоря, меня настораживает, т. к. преобразователи (постоянного тока в переменный) разрабатывают, как правило, не радисты, а специалисты так называемой службы электропитания, блоки эти многократно тестируются, подвергаются на испытаниях всевозможным воздействиям, в т. ч. на долговечность работы. Но даже если такой случай произошёл (в жизни всякое бывает, отказывают и ракеты, и люди), следовало заменить один блок на другой, работоспособный, но при этом не делать далеко идущих выводов.

В 1958 г. Гуськов попросил меня взять на себя представительские функции и направиться на завод, которому предстояло изготовить и сдать специально созданной приёмке два комплекта аппаратуры для будущих работ на полигоне Тюратам. Я немедленно выехал на завод, прошёл по цехам, отвечал на возникающие вопросы и в течение ближайших месяцев старался ускорить ход работ. В этом мне активно помогал в то время начальник сборочного цеха П. М. Бурлак. Без его содействия трудно было бы организовать продвижение блоков и узлов по заводу в короткие сроки. Образцы аппаратуры сдавались по полной программе. Комплексы размещались в большегрузных фургонах и включали множество блоков и узлов. После сдачи машины были направлены на полигон. Именно эта аппаратура была включена в систему управления и обеспечивала выведение на орбиту первых космических кораблей с космонавтами на борту. Ю. А. Гагарин открыл эру пилотируемых полётов 12 апреля 1961 г.