Свободный Волк - Марина Казанцева

Ярс отпустил коня без сожалений. Он получил, что хотел: покорил себе непослушное животное. Насладился скачкой и был счастлив. Эрреба прислушивался к внутреннему миру Ярса и поражался, проникаясь его ненасытимостью. Потом, когда Ярс заснул, утомленный скачкой, тигр принял вид коня и помчался по прерии, развевая длинный хвост. Он приблизился к пасущимся лошадям, но они не приняли его. И тигр вернулся к Ярсу послушать его сон.

Торговцу снились извержения солнечной короны, безмолвный и страшный трепет рождающихся Сверхновых. Пронзительная, смертельная чернота глубокого Космоса, прочерченная размазанными в длинные шнуры звездами, как их видит из своего несущегося на околосветовой скорости челнока торговец. Что их так тянет в Космос?

Тигр спал рядом и видел сны Стамайера. Пел песни с аборигенами Планеты Иллюзий под странным солнцем Призрак. Вдыхал чудесный воздух планеты Океан, напоенный солями и диковинными ароматами морских цветов. Прощался с девушками Чиннаролы. Шел по дну ядовитой реки Бенезоки, закупоренный в скафандр. Собирал живые камни на фантастической планете Примавера.

У иббов нет городов, но есть подземные жилища: громадные пещеры в недрах скальной основы континента. Целая сеть переплетающихся ходов и пещер. Тиграм не нужен огонь и свет, они не делают запасов. Все, что им нужно, это они сами. Они воспринимают мир таким, каков он есть – не хорошим и не плохим. Что-то любят, что-то им не нравится. Но это все не значит, что это хорошо и плохо. Иббы хотят жить, есть и размножаться, но иногда среди них появлялись такие отщепенцы, как Эрреба. Тигр-мечтатель. Раз он появился в жизни, значит, появился. Его право.

Эрреба вернулся не внезапно: все поняли, что отщепенец на подходе, и не один – со спутником. Человек по имени Ярс Стамайер. Легенда иббов. Если бы тиграм была знакома благодарность, они бы были благодарны. Но вместо этого они были любопытны. Они немало поели человеческого мяса за те двести лет, что прошли со времени их поселения на планете Ихобберы. И давно усвоили, что в мясе нет души – она куда-то испарялась, когда человечек становился мясом. Удивляло другое: почему людишки кормят тигров мясом таких же, как они, людишек? Не едят же тигры тигров. И в иббах не было почтения к человеческой породе, поэтому появление Стамайера их не разволновало. Но удивило внутреннее состояние Эрребы: тот был словно переполнен чудесами. Тигр-мечтатель.

Они принюхались к его душе и ничего не поняли, кроме одного – того странного родства, возникшего между человеком и тигром-оборотнем. И предпочли не разрушать диковинного явления, даже не прикасаться. Поэтому Ярс Стамайер остался невредим прямо посреди тигриного города, если можно так назвать запутанные ходы в земле.

Цветок гиммеры. Что это такое? Нет, никогда не слышали. Впрочем, «никогда» звучало очень странно – ему немногим больше двухсот лет. Как она выглядит, гиммера?

Но это было совсем неважно, зато Ярс Стамайер принес в жизнь иббов музыку. Тигры и не знали, как чудесна музыка. Это нечто такое, что заставляет плакать и веселиться душу. И еще диковиннее, что Летучий Барс умел еще и петь! Никогда еще не чувствовали тигры такого превосходства над собой простого человечка! Как же можно делать мясо из таких, как он?! Как странно, что в таких удивительных созданиях, как люди, поселяется одновременно и бездонность творческой души, и примитивность жадного до крови хищника.

Гиммера. Где она? Какая она? Они обошли много мест, приносили много всяких трав. Когда-то король-бродяга нашел ее, но как отличить ее от прочих? Ярс говорит, что она излечивает от уродства. Но среди иббов нет уродов. Потом они поняли, о каком уродстве он говорит: о том, что делает с живыми существами излучение когда-то покинутых тиграми земель Себарии. О том, что сделало их такими, какие они сейчас есть. Нет, это не уродство. Они собой довольны. И тигры оставили поиски гиммеры. Иббы не хотели лишиться своей силы, своей способности видоизменяться, своей разумности. Летучий Барс отправился вдвоем со спутником на поиски неведомой травы.

– Да существует ли она, гиммера? – усомнился тигр.

Он уловил идущее от Феанноры горькое и насмешливое чувство, когда она забылась и на мгновение оставила свою броню.

– Уж не затем ли она тебя послала в поиск, чтобы задержать тебя на Ихоббере? Чтобы наблюдать, как ты медленно стареешь и приближаешься к ее немощности?

– Все возможно, тигр. Но я не верю этому. И мне не хочется об этом думать. Это просто Поиск. Я привык искать неведомое, невероятное. Невозможное. В этом смысл жизни. И гиммера как раз то, что является в моих блужданиях далекой целью, почти недосягаемой, почти неосуществимой. Летучий Барс в Поиске! Что может быть прекраснее и притягательнее?!

Тигр изумился и взглянул на Ярса слегка расширенными глазами. Вот как?! А Феаннора полагала, что поймала Барса, что поработила его своим невыполнимым долгом! Чудовищная королева намеревалась удержать в ладонях горный ветер, таинственный свет звезд, душу Леа Барри!

Флаер летел над девственными джунглями южной части Иббиры, протянувшейся широкой полосой с севера на юг вдоль края громадного материка Пангеи. От центральной части, населенной дреммами и аффами, ее отделяли нескончаемые горы и масса внутренних морей. Как будто громада Иббиры собралась однажды отделиться от основной материковой части. Отгородилась высокими грядами гор, проложила глубокие земные трещины, рванулась с места. И передумала. Так и застыла, словно на привязи, так и не отделилась. Впадины заполнились водой, преобразовались во внутренние материковые моря, своей громадностью достойные безбрежности и необъятности материнской континентальной мощи.

По обе стороны могучих гор, что отделяли Аффару от Иббиры, простиралась бесконечность сельвы. Густая, непроходимая тропическая растительность Аффары отличалась от западных равнинных джунглей Иббиры, в которую прохладный ветер с океана заносил спасительную влагу и свежесть. В лесах южной Аффары человеку жить нельзя. Страшные, наполненные кусающейся летучей смертью, тропические болота, тянущиеся так нескончаемо, так выматывающе, так утомительно! Южная Аффара враждебна человеку. Западная сельва, раскинувшись за горами, гораздо приветливее. И чем ближе к океану, тем привлекательнее.

Вот туда направился Ярс Стамайер. Он надумал искать короля-бродягу синков. Искать на целом континенте единственного синка, которого, быть может, там нет, да никогда и не было! Чудесно, несбыточно, невероятно!

Чем не занятие для Барса в Поиске?! Чем не цель для двух безумцев, живущих так, словно время им не враг?!

– Синк-бродяга, неугомонный король-искатель! Я узнаю породу скитальцев! Он не может сгинуть просто так, бесследно!

Так рассуждал Стамайер, летя на флаере над морем бесконечной сельвы. Он пролетал над скоплением озер, пересекал на бреющем полете высокие каменные плато, парил над пропастями, рыскал среди диковинных выветренных скал.

И вот однажды он увидел. Это был странный город. В нем не было домов. Только храмы. Ступенчатые гигантские громады, уходящие в небо с зеленых гор, на которых стояли их подошвы.

Ярс понял, что обнаружил Нечто. Вдвоем с красным тигром-оборотнем они ступили на фантастически громадную платформу. И пошли к высокой храмовой горе. Но не успели ступить и на первую ступеньку.

Откуда они взялись? Ни Ярс, ни тигр этого не поняли. Странные существа их окружили – не люди, не звери.

– Ярс, они не живые! – воскликнул Эрреба. – Я не чувствую в них мысли!

Твари были металлическими. Тигр, конечно, не знал, а Стамайеру знакомы подобные машины.

– Это роботы.

Металлические существа окружили гостей. Проход был открыт лишь в сторону ступеней храма. Многоногие и многорукие роботы. Их конечности, как сразу догадался Барс, были инструментами, только для чего?

Они пошли вверх по ступеням, сопровождаемые странным и молчаливым эскортом. Эрреба беспокоился: ему не нравился их запах.

Когда они поднялись на вершину храма, то двери сами распахнулись перед ними, словно приглашали войти. Внутри было так темно и так страшно! Но Барс не желал выказывать свой страх. Однажды все кончается: и Поиск, и юность. И ненасытимость, и желание победы. И сама жизнь. Так стоит ли столь много дорожить одним мгновением короткой жизни? Барс шагнул во тьму. Эрреба не отставал.

Двери сомкнулись сзади, и тьма растаяла: всё осветилось ярким светом. Мегалитические стены, сложенные из гигантских блоков, уходили ввысь, потолки терялись в темноте. На стенах мозаика, но ни Ярс, ни тигр не успели рассмотреть сюжет ее. Их молчаливый конвой двинулся вперед, и оба пришельца вынужденно зашагали.

Они миновали коридоры и залы. Все было здесь необычно. Прекрасная отделка стен и пола, напоминавшая торговцу множество миров, которые он видел. Короли и императоры стремились запечатлеть свое пребывание в подвластных им мирах навечно, чтобы по сошествии их во прах, потомки помнили, что был такой-то. Они проходили мимо растительных мозаик, мимо странных приборов и устройств. Все освещалось диковинными светильниками, которые вспыхивали при приближении процесии и уже не гасли за спинами идущих. Такое впечатление, что это представление устроено для них.