Измена. Двойное предательство - Яна Невинная

Обращался он к судье, но смотрел почему-то на меня. На меня! Прямо в глаза. Взглядом приковывал как цепью и не давал шанса разорвать зрительный контакт. Что он хочет сказать? Что? Безжизненное сердце в груди дернулось и забилось как сумасшедший маятник.

— Я не дам развод, — сказал он раздельно, чуть не по слогам, — я не хочу разводиться со своей женой и намерен прекратить раздел имущества. Дайте нам время, необходимое для примирения, я уверен, что развода не будет. Для него нет причин.

Нет причин для развода? Нет причин?! Он в своем уме? Дернулась, чтобы подняться на ноги и разоблачить демона, притворяющегося ангелом. Кого он из себя изображает? Влюбленного верного мужа?

Разомкнула губы, чтобы прокричать свою правду, но на плечо мне опустилась рука. Слепым взглядом наткнулась на стоящего рядом Эдгара. Его лицо было белым пятном, губы просто шевелились, но ни слова я не понимала, ни звука.

Сплошной белый шум, не достигающий мозга.

— Рита!

Его слова наконец дошли до замутненного сознания.

— Успокойся, сядь, — сказал не терпящим возражений тоном.

Я почему-то послушалась, хотя фигура мужа маячила за плечами адвоката, и по-прежнему рвалось наружу желание устроить разнос, в клочья разорвать его словесно.

Да как он посмел попросить об отсрочке? Унизить меня. Посмеяться. Одним махом превратить нанесенные им обиды в капризы и женские истерики.

Так он хочет сказать судье? Что мы просто повздорили? С кем не бывает? А что он изменял, обманул, ребенка на стороне сделал, это мне приснилось?

Сдавленном голосом бормотала:

— Как он так может? Как?

— Я всё решу. Поговорю с судьей. Сиди.

Он пошел к судье, ноги мне отказали, и я упала кулем на жесткое деревянное сиденье, наблюдая за тем, как Давыдов, стоя ко мне спиной, что-то внушает мужчине за кафедрой. Тот слушал бесстрастно, коротко кивал.

Олег же стоял с довольной ухмылкой, убрав руки в карманы. Взгляд так и говорил: «Никуда ты, Риточка, от меня не денешься». Улыбался вроде по-доброму, а мне его улыбка казалась уродливым, пугающим оскалом зверя.

Спустя долгие пять минут судья объявил о своем решении — дал нам три месяца на примирение. Муж удовлетворенно ухмыльнулся, Давыдов же просто выволок меня наружу из зала заседаний. Не успели пройти и половину коридора и завернуть за угол, как я вырвалась из его захвата и резко повернулась, напала.

— Почему ты не дал мне слово? Три месяца? Зачем? Что они дадут? Зачем нам быть женатыми еще три месяца?

— Пойдем, — жестко потянул меня наружу Эдгар, — твоя истерика ничему не поможет.

Истерика? Меня тут же охолонуло. В себя пришла. Кожа покрылась холодным липким потом. Стыдно стало. Я и правда начала бы орать при судье, обвинять Олега и требовать прекратить этот фарс под названием бракоразводный процесс.

Ведь Олег — в идеале — должен был по своей воле документы подписать, дать мне уйти с миром, я же ничего больше не требовала. Ничего мне не нужно было от него! Лишь бы никогда не видеть и не слышать! И он же знает, что я не передумаю, не прощу, не дам ему шанса. Он надеется на «долго и счастливо»?

Откуда такая самонадеянность? Разве я давала повод?

Голова лопалась от мыслей, возмущение взрывало меня изнутри, и только огромным усилием воли я сдержалась и села в машину. Выпила воды, которую подал мне Эдгар. Пластиковая бутылка дрожала в руке, нервное напряжение вылилось в жуткий тремор.

— Что же делать? Что теперь будет? — срывалась на хрипы, глядя на Эдгара умоляющим взглядом. Кроме него никто не мог дать ответа на этот вопрос.

— Ты мне не доверяешь? — В голосе явственно прозвучала холодная обида. — Я веду это дело и доведу его до конца. Ты получишь развод.

— Но примирение… Зачем три месяца… — выдавала ломаные фразы.

— Он ничего не добьется, успокойся, ты мне доверяешь?

— Я… Да… — дала ему то, что он просит. Тот ответ, которого он ждал, пусть и врала. Показалось в эту минуту, что навсегда буду связана с Олегом, что он не отпустит, так и будет тянуть время и пытаться меня вернуть.

— Рит, если тебе нужно время… Если ты не сможешь поехать к Феликсу, я пойму.

— В смысле? Ты о чем? — очнулась я от своих переживаний и вспомнила в точности, где я и с кем. Он не просто мой адвокат, он мужчина, кому я должна заплатить за его услуги. Он ждет, что я буду изображать в скором времени его невесту.

А сейчас усомнился в моем самообладании, да и кто же его в этом обвинит?

— Ты не в том состоянии, чтобы играть мою невесту, — цедил он спокойно, без обвинения. Просто как факт. Без обиды, без агрессии, безжизненным тоном робота.

— Подожди, с чего ты взял? Я сейчас приду в себя, — вытерла слезы, стала дышать ровнее, — я тебя не подведу, я просто не ожидала, что Олег выкинет такое, но я успокоюсь, я сделаю то, что обещала.

— Сейчас самое время отказаться, Рита, — снова настаивал он, глаза ничего не выражали, он сейчас был похож на холодного, жесткого дельца, который вдруг понял, что партнер недотягивает до нужного уровня. Не подходит ему. Дело не выгорит, пора искать другого человека. Профессионала.

— А как же Феликс? Я не понимаю…

— Я ему всё объясню, — сухо отозвался он и отвернулся.

Разговора дальше не получилось бы. Внутри родилось ощущение, что я всё испортила. Подвела его, обидела. Господи, я вообще на что-то способна? Как же так? Как всё докатилось до этого? На голову сверху словно накинули черное покрывало. Ничего не видела, не слышала, а когда приехали к высотке Давыдова, он молча остановил машину. От сгустившейся тишины волчицей выть хотелось.

Но я держалась ради того, чтобы сохранить последние крупицы достоинства. Отчаянно желала доказать, что я не истеричка.

— Посидишь тут пока? — спросил он, но даже головы ко мне не повернул.

— А ты куда? — Я почему-то испугалась.

— За сигаретами отойду.

— Ты же не куришь… Прости… — опустила я голову. — Это не мое дело.

Эдгар вышел из машины, дверь хлопнула, отчего я дернулась. Закрыла лицо руками. Как до этого дошло? Довела мужика. Второго уже.

Умею, практикую. Он со мной теперь никаких дел иметь не хочет. И мне бы облегчение испытать, что не должна буду больше играть роль невесты, а меня не покидало чувство, что подвела человека, который делал для меня только хорошее.

Могла бы сама себя ударить, уже бы била руками и ногами.

Воздуха не хватало, открывала рот, чтобы поймать