«Звезды», покорившие миллионы сердец - Серафима Чеботарь

Жизнь Мабовичей была очень трудной: антисемитские настроения в Киеве были очень сильны, и Мойше, хотя и был хорошим мастером, не мог найти работу. По словам Голды Меир, «Я помню, слишком даже хорошо, до чего мы были бедны. Никогда у нас ничего не было вволю – ни еды, ни теплой одежды, ни дров». А самым первым ее воспоминанием, как она когда-то заявила папе римскому, было ожидание погрома: хотя в тот день погромщики так и не добрались до их дома, у Голды навсегда осталось в памяти то чувство беспомощности, которое она испытала в собственном доме. «Я помню, что все это происходит со мной потому, что я еврейка и оттого не такая, как другие дети во дворе. Много раз в жизни мне пришлось испытать те ощущения: страх, чувство, что все рушится, что я не такая, как другие. И – инстинктивная глубокая уверенность: если хочешь выжить, ты должен что-то предпринять сам».

В 1903 году Мойше, устав от постоянных долгов и страха, уехал в Америку – «золотую страну» грез всех бедняков по всему миру. Мабовичи решили, что он поедет в США один и как только устроится там, выпишет к себе семью. В ожидании этого счастливого дня Блюма с дочерьми переехала в Пинск, где жили ее родители.

Голди Мабович, Милуоки, 1914 г.

Голди не ходила в школу, а читать и писать ее учила старшая сестра Шей на, во многом заменившая ей мать. «Шейна, – признавалась Голда Меир, – оказала самое большое влияние на мою жизнь…. Для меня же всегда и везде она была образцом, другом и наставником». Шейна, сама еще подросток, стала активной участницей социалистического сионистского движения – она, как и ее товарищи, мечтала создать в Палестине еврейское государство. Собиравшиеся в комнате Шейны молодые люди так увлеченно говорили о будущей «земле обетованной», что и Голди тоже увлеклась этой идеей. Но уже тогда она поняла, что одних разговоров недостаточно: «Ничто в жизни никогда не происходит само собой. Недостаточно верить во что-нибудь, надо еще иметь запас жизненной силы, чтобы преодолевать препятствия, чтобы бороться». Bee представлении еврейское государство было единственным местом, где евреи могли спокойно жить, не опасаясь преследований и притеснений, и на осуществление мечты о стране, которая тогда казалась сказкой, она обещала положить всю свою жизнь.

В 1906 году Блюма С дочерьми прибыли в США: они поселились в Милуоки, где отчаянная Блюма уже через две недели отрыла маленькую лавочку – не зная языка и не имея никакого опыта. Голди должна была помогать ей – расставлять товар, заворачивать покупки, стоять за прилавком, пока мать ходила на рынок, и при этом она успевала ходить в школу, где ей очень нравилось: стремление к знаниям было свойственно Голди с детства. Она быстро освоила английский язык, обзавелась подругами, мечтала стать учительницей и изменить мир. Для начала она организовала сбор средств для оплаты учебников неимущим школьникам: придуманное ею Американское Общество юных сестер, в котором состояли только Голди и ее подруга, даже умудрилось снять зал и провести там концерт. О девочках написали местные газеты – это был первый случай, когда деятельность Голди отметила пресса. Уже тогда подруги примечали, что в Голде было что-то, привлекающее к ней сердца: как писала ее школьная подруга Регина Гамбургер-Медзини, «Четверо из пяти мальчиков были влюблены в нее… Она была так трепетна и привлекательна».

Однако родители считали, что образование девочкам не нужно: «Не стоит быть слишком умной, – предупреждал ее отец. – Мужчины не любят умных девушек». Едва Голди исполнилось четырнадцать, мать подыскала ей жениха – тридцатилетнего страхового агента. Конечно, она не настаивала на немедленном венчании, но сама перспектива скорой свадьбы с практически незнакомым человеком так напугала Голди, что она тайком сбежала из родительского дома в Денвер, где уже несколько лет жила вышедшая замуж Шейна, чтобы там продолжать свое образование.

Как и в России, Шейна и ее муж устраивали в своем доме собрания сионистов, членов группы Poale Zion – «Рабочие Сиона». «Бесконечные разговоры о политике казались мне гораздо интереснее, чем все мои уроки… Еврейский национальный очаг, который сионисты хотели создать в Палестине, интересовал меня гораздо больше, чем политические события в самом Денвере и даже чем то, что тогда происходило в России», – вспоминала позже Голда Меир. Юная Голди не только посещала все собрания Poale Zion, но и работала во благо организации – выступала на митингах, обучала иммигрантов английскому, а местных – идиш. Хотя в члены Poale Zion принимали только с восемнадцати лет, Голди за особые заслуги приняли семнадцатилетней. На собраниях группы она познакомилась с обаятельным и образованным Моррисом Меерсоном, эмигрантом из Литвы: «Он, самоучка, знал такие вещи, о которых Шейна и ее друзья и представления не имели. Он любил, знал, понимал искусство – поэзию, живопись, музыку; он мог без устали растолковывать достоинство какого-нибудь сонета – или сонаты – такому заинтересованному и невежественному слушателю, как я». Неудивительно, что юная Голди влюбилась в него, но, поглощенная политикой, долго не могла ему признаться. Лишь накануне возвращения в Милуоки – тяжело заболела мать и семье требовалась ее помощь – она получила от Морриса предложение руки и сердца.

Голди на праздновании Хануки, Милуоки, 1919 г.

Вернувшись в родительский дом, Голди поступила в педагогический колледж. Вскоре Моррис приехал к ней: несмотря на противодействие семьи, они все же обвенчались 24 декабря 1917 года. Как вспоминают, одним из условий, на которых Голди соглашалась выйти замуж, было согласие Морриса уехать вместе с ней в Палестину. «Я знаю, что ты не так стремишься туда, как я, – сказала я ему, – но я прошу тебя поехать туда, со мной», – писала она. Голди мечтала жить в палестинском кибуце, уверенная, что только там она по-настоящему сможет послужить делу сионизма. На вопрос, что было бы, если бы Моррис не согласился последовать за ней, она через много лет призналась: «Я бы поехала одна, но с разбитым сердцем».

Еще с семидесятых годов девятнадцатого века евреи стали приезжать в Палестину в надежде основать там свое государство: землю для их поселений покупали на деньги, собранные еврейскими общинами по всему миру, причем нередко цены были невообразимо завышены, а доставалась им бесплодная пустыня или гнилые болота. Переселенцы основывали кибуцы – сельскохозяйственные коммуны, основанные на принципах коллективного владения имуществом, равенства в работе и потреблении и на отказе от наемного труда. Один из таких кибуцев – Мерхавию, расположенную в Израильской долине, – Голди выбрала для своего будущего проживания.