История отравлений власть и яды от античности до наших дней - Франк Коллар

Отравительницей считалась также жена французского короля Филиппа 1 Бертрада де Монфор. Она якобы стремилась навести порчу на будущего Людовика VI, а потом пыталась дать ему смертельный яд. Биограф короля Сугерий, не слишком благожелательно настроенный по отношению к Бертраде, ничего обо всем этом не говорил, что, разумеется, ставит под сомнение заявления нормандского монаха. Тем не менее они отражают весьма показательное восприятие принцессы-отравительницы. Бертрада не довольствовалась женским влиянием на мужчину, обеспеченным ее чарами (в прямом и переносном смысле), и применяла яд, дабы обеспечить дорогу к трону своему потомству. Какой-то маг, прибывший с Востока или из Испании спас Людовика; однако о преступлении его мачехи отныне свидетельствовала постоянная бледность принца. Хронист монастыря Сент-Эвруль, возможно, знал о раздорах при дворе Капетингов. Добавляя к рассказу о беспутстве Бертрады историю отравления, Ордерик Виталий подчеркивал эти распри и высвечивал достоинства англо-нормандской власти. Покушаясь на жизнь пасынка, королева обеспечивала приход к власти своего сына и упрочение своей власти в качестве регентши. Вступление же на престол Людовика ухудшило бы ее материальное и политическое положение.

Источники сообщают нам и о других высокопоставленных отравительницах. Согласно некоторым поздним французским текстам, королева Мелизанда Иерусалимская в 1148 г. уничтожила с помощью яда графа де Сен-Жилля, явившегося на Восток с большим войском. Автор «Истории деяний в заморских землях» (XII в.) епископ Вильгельм Тирский об этом не упоминал, хотя сообщал, что собственный муж Мелизанды не чувствовал себя в безопасности в обществе своей жены, которую, кроме всего прочего, уличали в связях с мусульманами.

Еще одна сицилийская наследница, Констанция, супруга императора Генриха VI, которому она принесла нормандские владения, обвинялась в отравлении супруга. Согласно некоторым, главным образом, германским авторам, она хотела отомстить императору за жестокую расправу с непокорными сицилийцами. Констанция якобы дважды покушалась на жизнь своего супруга: в 1196 и в 1197 гг. Итальянские авторы вполне обоснованно приписывали смерть Генриха VI болезни, тогда как немецкие авторы обличали иностранную принцессу, коварную итальянку, представлявшую угрозу для любого оказывавшегося в Италии императора.

Королева управляла снабжением и бытом двора, и эта функция давала возможность причинять вред, если она стремилась играть роль в борьбе за влияние вокруг короля или наследника. Обращение к яду часто изображалось как пароксизм страсти, неудержимой жажды власти, когда женщина вставала на путь, противоположный ее предназначению подчиняться и быть покорной. Кроме того, в королеве-отравительнице проявлялась еще и естественная склонность власти к тирании, каковую она устанавливала в домашнем мире, где являлась двойником супруга. Совершая отравление, она осуществляла очевидную тираническую узурпацию.

Следует отметить, что монархитеперьрежепри- бегали к обвинению неудобной супруги в отравлении, чтобы избавиться от нее. И это при том, что Церковь все больше ставила под свой контроль институт брака и усложняла развод. Когда в 1152 г. Людовик VII расставался с Альенорой Аквитанской, для оправдания развода выдвигались разные доводы. Однако смутные намеки на угрозу жизни короля появились лишь в 1260 г. в «Хронике реймсского менестреля». Филипп-Август, пытаясь аннулировать свой брак с Ингеборгой Датской, пожаловался на наведение порчи, но не убедил церковные власти. В XIX в. высказывалась гипотеза, будто бы на короля Франции пагубно действовало дыхание его супруги-датчанки, однако она сродни истории о деве-отравительнице, которая, согласно поверьям, являлась с севера. На самом деле у этих обвинений были свои коварные мотивы, и вряд ли тут можно говорить об отравлении.

Рассказывать о дамах-отравительницах и не сказать ни слова о дамах отравленных означало бы поистине монастырское женоненавистничество. Невозможно установить, когда на женщин покущались при помощи яда, а не холодного оружия, принимая во внимание их слабость. Наверное, рыцарская этика, «кодекс убийства по правилам» делали все более незаконным употребление оружия против безоружных. Возможно, по отношению к женщинам совершали теперь меньше актов открытого насилия, чем прежде. Но в документах содержатся примеры отравлений высокопоставленных дам. Так, сильные подозрения в применении яда возбудила смерть принцессы Сибиллы Апулийской, хотя подробностей о причинах и обстоятельствах этой кончины Ордерик Виталий ничего не сообщил.

Григорианская реформа Церкви столкнулась с сильным сопротивлением как духовенства, так и мирян и светских властей. Духовенство отказывалось подчиниться новым нормам; знать не желала усиления влияния Церкви, а государи и города вообще стремились с ним покончить. Борьба становилась все более ожесточенной. С конца XI до начала XIII в. выявляются четыре случая употребления яда против епископов Франции. Данная Цифра представляет больше половины случаев, в отношении которых способ убийства известен. И конечно, яд пускался в ход отнюдь не только во владениях Капетингов; он применялея urbl et orbl.

Начиная с конца IX в. от отравлений страдало прежде всего папство. Кардинал Петр Дамиани в своих агиографических произведениях нигде не указывал яд в качестве причины преждевременной смерти пап. Он говорил только о воле Божией. В ту эпоху если могущественных людей постигала несчастная смерть, то оружием ее чаще являлся меч. При этом папский престол всегда составлял предмет вожделения, что провоцировало распри между знатными римскими семьями. В устранении нежелательных понтификов яд являлся очень удобным средством, и около середины XI в., по- видимому, начал применяться чаще. В 1047 г. умер Папа Климент 11. Некоторые источники приписывали его смерть отравлению. Проведенные в ХХ в. анализы обнаружили свинец в останках Климента. Это, впрочем, еще не доказывает отравление: свинец в то время содержался во многих лекарствах. В 1087 г. слухи породила смерть Виктора III. Понтифик почувствовал сильные боли после причастия, симптомы напоминали дизентерию. Виктор 111 умер, и года не проведя на папском престоле. Стечение таких обстоятельств, накладывавшееся на общую нестабильность, порождало подозрения. Не исключено, что в период между понтификатами Климента 11 и Виктора 111 от яда погибли еще пять других пап. В конце XI в. лихорадка отравлений стихла вплоть до сороковых годов XIII в.

Она хорошо соответствовала борьбе идей. В самом деле, яд сыграл свою роль в противостоянии папства и империи в последней четверти XI в. Борьба сопровождалась острой полемикой, выдвигались обвинения в отравлениях. Окружение императора Генриха IV старалось распространить самые неблагоприятные слухи о человеке, занимавшем престол святого Петра. Его цель состояла в дискредитировании Григория VII, стремившегося навязать свою верховную власть светским государям. В 1080 г. состоялся собор в Бриксене, настоящий антигригорианский форум, где понтифика клеймили как отравителя, приписывая ему смерть, по меньшей мере, четырех его предшественников. Папу обвиняли в тираническом авторитаризме, стремлении к убийству всех тех, кто мог помешать реализации его беспредельных амбиций. Близкий к Генриху IV кардинал Бенно взял на себя труд представить Папу как серийного отравителя, ради тиары готового на все. В течение четырнадцати лет (1047–1061 гг.) с помощью своего доверенного лица будущий Папа Григорий VII якобы предал смерти с помощью ядауже не четырех, а шестерых пап, не считая седьмого, который был убит холодным оружием. Бенно писал, что если бы Гильдебранда не избрали Папой, то он приказал бы отравить избранного. Портрет получился практически карикатурный. Сочинение, написанное, скорее всего, после 1085 г., призвано было очернить память Григория VII и помешать его сторонникам: Автор стремился изобразить личность, которая никак не могла иметь права на престол святого Петра, и его решения, следовательно, не могли быть действительны. По количеству совершенных убийств Григорий VII сравнивалея с Нероном, однако отвратительность персонажа подчеркивалась еще и тем, что он совершал святотатства, ибо являлся человеком Церкви. Недолго правившему Папе Виктору 11 в 1057 г. яд был подан в чаше с причастием. Среди направленных против Григория VII доводов подчеркивалось это вдвойне преступное применение яда. Голословные обвинения в отравлениях обретали столь большое значение потому, что лучше воздействовали на умы простых людей, чем аргументы, связанные с каноническими устоями Церкви.

Власть епископов порождала зависть, высокое положение делало их обычной мишенью для отравлений. Это и в самом деле случалось довольно часто, причем в роли отравителей также выступали люди Церкви. В 1009 г. скончался в тяжелых мучениях епископ Вигберт Мерзебургский. Его преемником стал Титмар Мерзебургский, которого трудно заподозрить в покушении, ибо он сам рассказал о смерти предшественника в своих знаменитых Хрониках. Он упомянул также о похожей кончине в 1017 г. епископа Альтмана, возложив ответственность на окружение прелата. Век спустя, в 1121 г., также жестоко страдая, окончил свои дни епископ Фредерик Намюрский, очень недолго занимавший свою кафедру. В тот момент Церковь империи раздирала распря между Генрихом V и папством. Непримиримый и безжалостный соперник епископа архидиакон Александр де Жюлье при сообщничестве прислуги уже неоднократно подсылал ему сильный яд. На этот раз его цель была достигнута. Вне всякого сомнения, этот случай, представленный как истинное мученичество, являлся элементом григорианской пропаганды, стремившейся заклеймить дурного императора. Генрих V действительно поддерживал соперника отравленного прелата. В подтверждение гипотезы приводилось чудо: труп выделял принятый яд. Это соответствовало представлению о несовместимости токсической субстанции со святостью, которое проводилось в агиографической литературе.