На службе народу - Кирилл Мерецков

Крестьянская семья Базилевичей жила в одном из сел Черниговской губернии. Когда я начал в 1924 году работать вместе с Георгием Дмитриевичем в МВО, ему было 35 лет. Детство он провел в Новгороде-Северском, где его отец служил в какой-то канцелярии. Чтобы дети могли учиться, родители трудились денно и нощно, но их грошей хватало еле-еле, и уже с четвертого класса гимназист Егор давал самостоятельно уроки. Юношей он поступил в Киевское военное училище, а по окончании попал в Москву. Здесь, в Хамовниках, стоял Перновский полк, где и предстояло служить молодому подпоручику. Не удовлетворенная до конца жажда знаний и любовь к технике заставили пытливого командира взвода ходатайствовать о разрешении учиться в первой русской воздушной школе, как раз в то время открывшейся в Москве. Школу эту хорошо знали все городские жители. Я и сам не раз в свободный от работы и учебы час бегал на поле смотреть, как взмывают в небо легкие, но неуклюжие "фарманы". Г. Д. Базилевич быстро овладел профессией летчика. Однако его подвел старый самолет, и в экзаменационном полете он потерпел аварию. Это отразилось на его здоровье. Пришлось навсегда оставить мечту о службе в авиации.

Грянула мировая война. Фронт требовал пополнений. Второочередники 3-го гренадерского Перновского полка включались в состав новой части. В начале 1915 года она была направлена на Юго-Западный фронт. Одной из рот в ней командовал поручик Базилевич. В течение двух лет находился он на переднем крае, имел шесть ранений, неоднократно был награжден. Горькие воспоминания остались у Георгия Дмитриевича о его командирах. Особенно зло говорил он о генерале В. И. Ромейко-Гурко. Этот генерал, казалось, должен был обладать немалым опытом. Он наблюдал в качестве военного представителя за англо-бурской войной, служил в действующей армии на Маньчжурском фронте в 1904 - 1905 годах, возглавлял комиссию по изучению и описанию русско-японской войны. Однако никакая жизненная школа, по-видимому, не научит того, кто бездарен от природы. Командуя во время мировой войны корпусом, Гурко бессмысленно погубил под огнем врага лучшие силы своего соединения. Зато он отличался верноподданническим духом и слыл ярым монархистом. Недаром царь в конце концов назначил его исполняющим обязанности начальника штаба верховного главнокомандующего.

Безобразия, творившиеся на фронте и в тылу, омут, в который самодержавие тянуло Россию, открыли глаза боевому офицеру. А большевистская пропаганда доделала остальное. Георгий Дмитриевич сближается с революционными кругами, начинает читать марксистскую литературу. Постепенно он завоевал в своем полку большой авторитет, и после Февральской революции солдаты послали его полковым делегатом на армейский съезд Советов в Луцк, а там его избрали помощником председателя исполкома Советов Особой армии. (Эта армия по счету была 13-й, но суеверный генералитет, убоявшись "несчастливого" числа, назвал ее Особой.) Базилевич работал рука об руку с большевистской фракцией, находившейся в меньшинстве, не боялся выступать против комиссаров Временного правительства, гнавших солдат в ненужное наступление. И когда двум полкам одного из корпусов, застрелившим комиссаров военного министра Керенского и отказавшимся идти вперед, грозила тяжелая кара, именно Базилевичу большевики поручили предотвратить массовый расстрел.

Как рассказывал Георгий Дмитриевич, он и рабочий Волков вдвоем целую ночь объясняли казакам, окружившим восставшие полки, против кого и во имя чьих интересов их направили. Казаки потребовали, чтобы выступавшие доказали, что они не немецкие шпионы. Базилевич откинул ворот надетой внакидку шинели, и все увидели длинный ряд крестов и медалей. Это подействовало. Донцы отказались разоружать солдат. Командир корпуса попытался добиться своего, но, получив от Базилевича предупреждение, что будет арестован, пошел на попятный. Так началась революционная работа кадрового офицера, перешедшего на сторону трудящихся не по стечению обстоятельств, а исключительно по внутренним убеждениям.

Выходя от комкора, Базилевич попал под бомбежку. На русские позиции как раз налетели немецкие самолеты, посланные для предотвращения русского наступления под Львовом. Он был ранен тогда в седьмой раз. Лежа в одном из московских госпиталей, Георгий Дмитриевич окончательно пришел к выводу о правильности всего сделанного им и вступил в партию большевиков. В госпитале его и застала Октябрьская революция.

В марте 1918 года спешно формировалась завеса от возможного нового наступления немцев после подписания Брестского мира. Базилевич еще не оправился полностью от тяжелого ранения, однако счел для себя невозможным отлеживаться в такую минуту, возглавил батальон в составе сформированного в Москве Образцового советского отряда и отбыл затем вместе с ним на юг. Первое боевое крещение уже в рядах не старой, а Красной Армии Базилевич получил в августе того же года.

На Нижней Волге сложилась трудная для Советской власти обстановка. Под угрозой оказалась Астрахань. Царицын с трудом отбивался от белоказаков. Несколько севернее, в Камышине, находились представители Высшей военной инспекции. Партия поручила члену этой инспекции Базилевичу помочь Царицыну боеприпасами. Между тем под рукой никаких воинских частей не было. Георгий Дмитриевич сформировал из камышинских рабочих отрядов и служебных команд строевые роты, которые погрузили боеприпасы на пароходы и, минуя белогвардейские заслоны, пробились к Царицыну.

Царицынский РВС незамедлительно использовал прибывшее подкрепление, а сам Базилевич получил задание отбросить красновских казаков от станции Лог, чтобы удержать железнодорожный мост через реку Иловлю. В том бою еще раз проявилась незаурядная личная храбрость молодого коммуниста.

Лет десять тому назад я познакомился с воспоминаниями чехословацкого генерала Ч. Грушки. В 1918 году он являлся бойцом интернациональной роты под Царицыном. По его словам, красные отряды двинулись в контратаку пешими колоннами, а впереди них, под сплошным артиллерийско-пулеметным огнем, верхом медленно ехал со знаменем в руках Базилевич. Решительные действия члена Высшей военной инспекции побудили Реввоенсовет Царицына ходатайствовать об оставлении его на фронте, и вскоре Георгий Дмитриевич возглавил Камышинский участок обороны. На его плечи легла задача сколотить из многочисленных местных партизанских отрядов регулярные части. Во время одного из боевых рейдов он был ранен в восьмой раз, а по выздоровлении направлен на Южный фронт членом РВС 8-й армии. Снова потянулись дни напряженной, самоотверженной работы.

В начале 1919 года Г. Д. Базилевич находится в Москве на лечении, потом возглавляет 2-е пехотные курсы. Как только здоровье пошло на поправку, боевой командир добился снова отправки на фронт. Летом 1919 года ему поручили сформировать запасную армию. Вместе с ней Георгий Дмитриевич отбыл из Саратова к Василию Ивановичу Шорину, который командовал в то время Особой группой Южного фронта. Перед группой стояла задача нанести удар по деникинцам через Донские и Сальские степи. Когда осенью развернулось наступление, Базилевич попеременно руководил различными участками Юго-Восточного фронта. После выхода Красной Армии к Азовскому морю его назначили командующим войсками Донской области, а с весны 1920 года - Северо-Кавказским военным округом. Летом Врангель, воспользовавшись тем, что почти все внимание Вооруженных Сил республики было приковано к борьбе с белополяками, попытался высадить из Крыма десант на Кубани. Решительным ударом десант полковника Назарова был сброшен в Черное море. За выдающуюся отвагу и умелое командование при ликвидации десанта Базилевич был награжден орденом Красного Знамени. Ему довелось затем командовать еще армиями на Кавказе и Украине.