Завещание ночи - Кирилл Бенедиктов

Это довольно крепкая штука, и действовать она начинает почти сразу же, особенно если не тянуть ее через соломинку, а опрокидывать залпом, что я и сделал. Я быстренько соорудил себе второй коктейль, выудил из холодильника случайно оказавшийся там апельсин, закусил и почувствовал себя много лучше. Затем перетащил бутылки, шейкер и лед в комнату, сунул в видеомагнитофон первую попавшуюся кассету и удобно устроился в кресле.

Оказалось, что я поставил «Самоволку» — один из самых своих любимых фильмов с любимым своим актером Ван Даммом. Пока по экрану ползли титры, я приготовил себе третьего «льва» и прикинул, хватит ли у меня спиртного в баре, если, скажем, пить до утра. От открывшихся перспектив захватило дух.

Потом я представил себе ДД и Наташу, чинно прогуливающихся по пустынным залам музея, и неожиданно развеселился. Интересно, сколько Наташе понадобится времени, чтиобы понять, что ДД — просто зануда и пустозвон? Нет, но каков подлец! — воскликнул я вслух.

— Shit! — поддержал меня с экрана Ван Дамм. Он только что красиво расправился с каким-то лос-анжелесским блатным и теперь принялся за толпу его дружков.

— Молодец, Жан-Клод! — сказал я, салютуя ему бокалом.

Мысли, как большие белые овцы, лениво бродили по зеленым пастбищам мозга. Одна овца, отбившаяся от стада, разбухла, превращаясь в бесформенный кусок ваты, а потом приняла вид прекрасной аметистовой чаши, наполненной темно-янтарной жидкостью. Я подумал, не выманить ли в самом деле у старика Лопухина секрет местонахождения Чаши и не продать ли этот секрет лысому Хромцу? В конце концов, не все ли равно, бил ли он меня под ребра или не бил? Мало ли кто меня бил в этой жизни… Зато золота из него при умелом обращении можно выжать столько, что хватит не только мне, но и моим пока еще не существующим потомкам. А за собаку и на ребра рассчитаемся попозже… Тут мне почему-то стало страшно, вниз по позвоночнику прошла холодная волна. Я увидел черное небо без звезд, небо, в котором крутились, сталкиваясь с глухим треском, словно шары в биллиарде, огромные каменные шары, небо, в котором не осталось ни проблеска света, ни крупицы тепла, вздрогнул и очнулся.

В кухне звонил телефон. Звонил с надрывом, словно предвещая близкую беду. Я остановил преближающегося к ослепительной красотке Ван Дамма и выполз из кресла.

Звонила одна дура, которая видела меня пару раз почти год назад и с тех пор считала, что имеет право беспокоить меня в любое время суток. Я довольно вежливо объяснил ей, почему ко мне сейчас нельзя приехать (куча проблем, родственники гостят, ты застала меня буквально на пороге, убегаю по страшно важным делам, нужное подчеркнуть), и, пообещав обязательно позвонить на следующей неделе, повесил трубку. Помутнение окончательно прошло.

— Нет, — сказал я вслух. — Нет, так не пойдет. Нечего ввязываться во все это дерьмо. Уеду в Крым, и хватит с меня…

Я забрал аппарат с собой в комнату, и, снова заняв позицию в кресле, набрал телефон одного своего приятеля, который держит в ялтинском «Интуристе» небольшой видеобар. Мы слегка потрепались о всяких пустяках, после чего я спросил, насколько реально получить сейчас хороший номер. Выяснилось, что именно сейчас это мало реально, потому что у них там проходит то ли конференция, то ли фестиваль, и в отеле полно иностранцев. Однако дней через пять мероприятие заканчивается, и тогда он (приятель) гарантирует тот же «люкс», в котором я останавливался два года назад с очаровательной длинноногой азиаткой, имени которой он, к сожалению, не помнит.

— Отлично, — сказал я, — значит, дней через пять. Я еще позвоню. Ну, бывай.

Я побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. На экране Ван Дамму крушила ребра патологическая личность по кличке Атилла.

— Не везет нам с тобой, брат, — грустно сказал я Жан-Клоду.

Пять дней. Пять дней торчать в плавящейся от жары Москве и глядеть, как ДД охмуряет Наташу. Пять дней жить с ощущением, что где-то рядом бродит лысый костолом, которому в любой момент может показаться, что пришла пора платить по счетам. Пять дней неизвестности.

Четвертый коктейль был просто необходим. Я выпил его залпом, как и первый, похрустел льдом и закусил пряником. Ван Дамм одолел, наконец, Атиллу. Я подумал о том, что, возможно, зря не позволил приехать давешней дуре, она бы сейчас, пожалуй, пришлась кстати.

Зазвонил телефон. Я снял трубку и сказал:

— Резиденция Красного Льва.

В ответ ухо ожег голос ДД:

— Ким, приезжай, ради Бога, несчастье, Ким…

— С кем? — гаркнул я, выскакивая из кресла. При этом споткнулся о телефонный шнур, упал и опрокинул столик.

— Черт, — огрызнулся я, пытаясь свободной рукой поставить вертикально бутылки — по счастью, уже почти опустевшие. — Что случилось, с кем?

— Дед, — почти простонал в трубку ДД. — Дед, Ким… Скорее, приезжай, пожалуйста…

— Через двадцать минут буду, — крикнул я и швырнул трубку на рычаг. В голове билась сумасшедшая мысль: «Допрыгался!» Я поднял столик, подобрал с пола бокал и рассыпавшиеся пряники.

— Несчастье, — тупо повторил я. — Несчастье…

Внезапно я ощутил, насколько все же пьян. Бросил взгляд на часы — было только девять вечера. Что же там могло произойти?

Минуту я соображал, брать с собой пистолет или нет. Потом в мою пьяную башку не без труда пробилась мысль о том, что если это несчастный случай, то, возможно, там будет милиция, а значит, лучше не светиться. Поняв, что больше ничего я все равно не придумаю, я натянул шорты, майку и выскочил на улицу.

Такси я поймал сразу же, опустил стекло и попросил водилу ехать с максимальной скоростью. В результате к дому Лопухина я подходил почти трезвым, хотя ни один инспектор ГАИ этого бы не признал.

Кнопка лифта горела тревожным багровым светом, напомнившем мне пульсирующий овал страшного лица из моего сегодняшнего сна. Лифт торчал где-то высоко, и я бросился вверх по лестнице, старательно выдыхая алкогольные пары.

Лифт стоял на пятом этаже, и дверь его была распахнута. Квартира Лопухина была открыта, в прихожей мелькали белые пятна халатов. Пахло карболкой, ночной бедой, страхом. Я прошел мимо двух врачей из реанимационной бригады, уклонился от летевшей навстречу медсестры и вошел в кабинет. Роман Сергеевич Лопухин лежал на наспех накрытой простыней тахте. Склонившийся над ним полный розовощекий врач что-то делал с его левой рукой. ДД, как нахохлившийся журавль, ходил в некотором отдалении, бросая на врача быстрые взгляды. Я подошел вплотную и взял его за рукав.

— Что с ним? — и, видя, что он не слышит меня, а может быть, даже и не видит, дернул за руку и встряхнул. — Что с ним, Дима?

— Инсульт, — пробормотал ДД. — Ты приехал, Ким, спасибо… Врачи говорят, инсульт…

— Отойдите и не мешайте, — сказал розовощекий неожиданно злым высоким голосом. — Немедленно.

ДД шагнул вглубь кабинета, увлекая меня за собой. Механически я взглянул на пол у стеллажей — стекла уже убрали.

— Дед приехал из издательства, веселый такой, бодрый, — глотая слова, рассказывал ДД. — Спросил, где ты… Я сказал, что ты заедешь вечером, он обрадовался, объяснил, что не сказал тебе чего-то самого важного… Потом мы поужинали, и он пошел к себе в кабинет… Сюда… А потом…

— Я сказал — выйдите из комнаты! — рявкнул врач, не оборачиваясь. Тут я понял, что ДД говорит очень громко, почти крича, будто боясь, что я не расслышу. При крике врача худое лицо его исказилось, и мне показалось, что он сейчас заплачет.

— Пошли, — сказал я.

Мы вышли в коридор. Мимо, толкая перед собой какой-то раздвижной столик, прошла одна из медсестер. Дверь в кабинет закрылась.

— Потом мы услышали шум, как будто что-то упало… Я крикнул: «Дед, это у тебя?», а он не ответил… Тогда мы прибежали и увидели, что он стоит на коленях около шкафа и пытается подняться… Знаешь, цепляется пальцами за полки, пальцы соскальзывают, а он все пытается встать… Наташа тут же вызвала «скорую», а я никак не мог понять, можно ли его уложить, — так и стоял с ним полчаса… Он все говорил что-то, но так неразборчиво, понять нельзя было совсем ничего, а потом он потерял сознание… Врач сказал — это инсульт, все обойдется, как ты думаешь, Ким?

— Да, конечно, — сказал я и потряс его за плечо — жест, долженствующий обозначать сочувствие. — Естественно. Где Наташа?

— На кухне, — быстро ответил ДД. — Кипятит воду… Позвать?

— Нет… Постой здесь.

Я решительно открыл дверь кабинета и шагнул внутрь, столкнувшись с мягким животом розовощекого врача. Он вытеснил меня обратно в коридор и, обращаясь к бригаде, крикнул:

— Все, мужики, поехали!

— Все в порядке? — робко спросил ДД, вытягивая шею. Розовощекий мрачно посмотрел на него и сказал:

— Мы, во всяком случае, больше здесь не нужны… Я там написал все, что надо, бумага на столе…

— То есть? — ДД стал ощутимо ниже ростом. — Вы хотите сказать…