Тремориада (сборник) - Валерий Еремеев

– У моей подруги день рождения. Знакомые парни не приехали. Ты не мог бы составить нам компанию? А то нам вдвоём грустно.

– На дне рождения грустить нельзя! – Басуха соскочил с подоконника. – Пойдём, поздравим.

Андрей хотел зайти, поздравить, а уж после сказать, что с ним ещё три друга. А то, ведь, одно дело пригласить только его, и совсем другое – ещё трёх друзей.

Басуха достал из кармана куртки значок октябрёнка, найденный днём раньше на улице.

– Вот, подарок! – протянул он значок имениннице, раздевшись в коридоре квартиры. – Сохрани его. Через лет пятьдесят ему цены не будет.

Они прошли на кухню. Девчонки пили спирт. Мама именинницы работала в больнице. Спирт, конечно же, был медицинский.

– В этот светлый день… – поднял свою рюмку Андрей. Девчонки, ощущая торжество момента, затаив дыхание, с рюмками спирта до краёв стояли у стола. – Хочется выпить. Вчера день не был светлым, но выпить хотелось тоже. Дорогая именинница…

– Таня, – отчего-то шёпотом подсказала подруга.

– Дорогая Таня, – продолжил Басуха. – Хочется выпить…

И тут раздался звонок в дверь. Рюмки опустились на столы. Таня пошла открывать.

«Ну, вот, пришли те самые, ожидаемые прежде, парни, – подумал Басуха. – Теперь я, со своими друганами, могу оказаться и не очень-то нужным. Намечается инцидент».

Но, когда дверь входная отворилась, Андрей услышал голос одного из своих друзей, ушедших ранее в магазин:

– Привет! Басуха… Андрей у вас?

Оказалось, Басуха столь торжественно произносил тост: «Хочется выпить», что друг услышал его из-за закрытой двери, поднявшись на седьмой этаж, как на обычно выбираемый для посиделок в любом подъезде.

Они, девицы и его друзья, хорошо тогда гульнули… У приятеля, нашедшего тогда Басуху по голосу, даже что-то закрутилось с именинницей на пару месяцев.

«Эх, такой тост обломали тогда, – вздохнул Андрей, слушая сейчас парня-жениха. – Может, то был бы всем тостам тост…»

Парень-жених закончил-таки тост и все, перечокавшись, выпили водки, а именинница с Конопушкой отпили вина. Закусив, Саша, собирающийся завтра на работу, решил задать темп вечеринке. Взяв бутылку, вновь ловко разлил по ближайшим рюмкам. Вован последовал его примеру. Парень-жених символически плеснул имениннице вина и протянул свою рюмку Саше под бутылку водки.

На этот раз с тостом из-за стола поднялся Басуха:

– Желаю тебе побольше улыбок, идущих от сердца, чтоб чаще и у тебя возникал повод улыбаться, – держа рюмку, заговорил он. – Желаю понимания. В огромном мире, где каждый человек обычно занят лишь собой, от этого и сам будучи лишён участия ближнего, так не хватает понимания. Желаю людей, верящих в тебя. С ними куда легче идти к цели, нежели одной, вопреки всем и вся. Желаю поменьше болтливых языков за спиной, смакующих твои неудачи. Пытающихся опустить тебя в глазах других до своего болотного уровня, откуда сами и квакают. Желаю, чтоб дорогие тебе люди были здоровы и счастливы. И чтобы вы, коль не рядом, так хоть почаще встречались. Желаю, чтоб ты, с утра просыпаясь, улыбалась новому дню, потому как на душе у тебя покой. Сюрпризов тебе, и – исключительно приятных!

«И я туда же, ну и загнул! Слава Богу, без грузинской тематики», – промелькнуло у Басухи в голове. Но девицам, видно, понравилось.

– Так выпьем же! – воскликнул парень-жених, заканчивая тост Андрея опять зачем-то с грузинским акцентом. И все выпили.

Рюмка за рюмкой веселье набирало обороты. Басуха подкладывал салатик Оксане да подносил насаженные на вилку корнишоны Оле. Та снимала белыми зубками огурчики с вилки и с удовольствием хрумкала. Саша подливал водку. Пышнотелая Галина умилялась: как здорово, что все мы здесь сегодня собрались. А парень-жених фонтанировал кавказскими тостами.

– Что у него за чудачество с грузинским акцентом? – спросил шёпотом на ушко у Оли Андрей.

– Потому что он и есть грузин, – хихикнула Оля.

– Да ну.

– Век воли не видать, – поклялась Оля и кивнула на тарелку с корнишонами.

Басуха, подцепив очередной огурчик, протянул вилку девушке, сказав:

– А по лицу не видно. Рыжий и нос картошкой.

– Грузины – они рыжие и есть, – сказала Оля и захрумкала огурчиком. Затем добавила: – К тому же, он грузин наполовину. Го д как оттуда приехал. Жил где-то в горах. Мимино, в общем.

Задаваемый Сашей темп давал свои результаты. Опьянели все. Оксана попыталась что-то сказать Андрею, но язык стал заплетаться, и та, досадно махнув головой, встала из-за стола, присоединившись к танцующей Гале, Конопушке и Вовану. Оля, заглушаемая музыкой, говорила о том, как тоскливо девушке, которой все пытаются заглянуть под юбку, а не в душу. Сашу утянули танцевать сидящие по бокам барышни. Басуха встретился взглядом с отплясывающей Оксаной, та подмигивала ему обоими глазами и манила руками к себе. Но тут же Оля, положив ему ладони на щёки, развернула лицо Андрея к себе.

– Понимаешь, – сказала она, – всё это так мелочно, так пусто.

Басуха опустил взгляд и обнаружил, что, если Оля ещё разок, как бы случайно, задерёт юбку, то он увидит её трусы. Оля отпустила лицо Андрея, положила руку на его ладонь и продолжила:

– Люди не слышат друг друга. Только сами всё говорят, говорят…

Басуха слушал её сквозь буцканье музыки, пока от спиртного и монотонности ситуации не пошла кругом голова.

– Мне нужно в клозет, – сказал Андрей, желая в большей мере умыться холодной водой.

Сходил в туалет, затем в ванну, умылся. И действительно – хмель немного отпустил. Он прошёл на кухню и увидел там спрятавшую в ладошки лицо Оксану. Плечи её вздрагивали. Она явно плакала. Её успокаивала блондинка, она из «соседок» Саши.

– Чего случилось, девчонки? – спросил Басуха.

– Из-за тебя плачет, – заявила блондинка. – Что ты, паразит такой, не оказываешь внимание девушке.

– Как же, вот всё моё внимание… – Басуха приобнял Оксану.

– А-анде-е-ей, – нараспев протянула Оля, проходящая на кухню.

Басуха свободной рукой взял с кухонного столика начатую бутылку водки, видать, принесённую подружками, плеснул в рюмку и опрокинул ту в рот.

Проснувшись, Басуха понял, что он – совершенно голый под пледом с совершенно одетой Галей. Увидев её спящее лицо, его глаза захлопнулись сами собой. Похмельный мозг переваривал картинку. За окном уж не темнело, и определить время без часов было трудно. Тишина. Ночь, поди. Может, и к утру. Он в маленькой комнате. С Галей. Андрей голым телом чувствовал её одежду. Кофточка, длинная юбка. В принципе, ей не обязательно было раздеваться. В принципе, не обязательно было раздеваться и ему. В комнате, похоже, они были одни. Хорошо б одежда оказалась где-то тут. С бодуна, да еще и голым рассекать по всей квартире не хотелось. Вот, кабы сначала остограмиться…

Н у, а что делать! – и Басуха решил вставать. Найти одежду, похмелиться, чтоб мысли не разбегались тревожными паралитиками. К тому же и Сашу, возможно, пора будить. Если только он вчера не уехал. Андрей совершенно не помнил, как закончился вечер.

Он откинул плед. Осторожно перебрался через Галю и увидел на полу возле койки, на которой они спали, дрыхнущего на матрасе под одеялом Вована с Конопушкой.

Свои трусы со штанами Басуха обнаружил на письменном столе, за спящими. Осторожно, чтобы не наступить на Конопушку, Андрей встал и потянулся через парочку к столу. Взял штаны, трусы и, глянув вниз, на спящих, увидел огромный открытый глаз Конопушки. Она смотрела снизу вверх на него и на его болтающиеся прямо над ней причиндалы. Басуха приветственно помахал ей трусами и, тут же прикрывшись, отошёл в сторону. Конопушка, открыв и второй глаз, усмехнулась:

– Да ладно тебе!

Андрей натянул штаны, огляделся ещё раз и увидел под стулом свои носки и футболку.

Часы на кухне показывали 5.30. В холодильнике оказался целый пузырь водки и полбутылки Мартини.

Зашла Конопушка, и они вдвоём – он водку, она мартини – выпили за здоровье спящей именинницы.

Сашу разбудили в шесть утра. Он заскакал, как ужаленный: из-под стола – в ванну; умывшись – на кухню. И, только выпив полрюмки – успокоился.

– Я ещё пьян, но уже опаздываю, – проговорил он равнодушно, одеваясь в коридоре.

Басуха же пробыл на дне рождения ещё до вечера.

5 Прыгавшая из окна барышня проснулась, умылась, да и ушла домой. На вопрос: «Когда мы встретимся?» Басуха ответил: «Да, как-нибудь». И было от этого тошно. То ли похмелье, то ль ещё чего. Закрыв за ней дверь, Андрей завалился в постель. Та плавно закружилась, как заезженная пластинка. Потолок поплыл. Бетонная глыба с дурацкой люстрой над человеком в холодном поту. В голову навязчиво полезли воспоминания. Тогда Андрей решил завязывать с водкой.

Басуха действительно бросил пить. Помирился со своей Таней. Та сначала не верила в его трезвую жизнь, но, после месяца уже не могла нарадоваться и даже стала жить у него.

ко собирались за бутылкой. После пары-тройки стопок они уходили на непонятную волну, и он их уже не понимал.