Повелитель теней. Том 1 - А. Никл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дружить, — заявил он с уверенностью.
— Хорошо, можешь его забрать. Но с условием, что сам будешь за ним ухаживать и что о существовании Кащея никто не заподозрит. Ну и если он вдруг начнет представлять угрозу… сам понимаешь.
— Великан-хозяин-друг — самый лучший великан-хозяин-друг! — Крабогном поклонился и исчез.
На этой положительной ноте я отправился в гостиницу, где продлил номер на пару дней и завалился спать. Снилась мне какая-то ерунда — сначала я за кем-то гонялся, потом кто-то уже гонялся за мной. В общем, безумная чехарда. Утром проснулся помятым, умылся и потопал обносить шведский стол — очень уж там мне понравились завтраки. Омлет с помидорчиками и беконом — объедение! А оладушки со сметанкой, а драники, а творожная запеканка! Если бы я не следил за фигурой, то остался бы там жить.
Когда зашёл в столовую, все взгляды устремились ко мне, и я испытал чувство дежавю. У многих на столах лежала газета — «Московские известия». Я набрал себе три тарелки еды и компот и занял столик за колонной, чтобы спрятаться от нежелательного внимания. По пути незаметно прихватил газетку с пустого столика. На первой полосе огромные буквы кричали: «МАРК ЛОМОНОСОВ — ЗЛОДЕЙ ИЛИ НОВЫЙ КУМИР?» Статья занимала целых два листа. Я внимательно вчитался.
'. …с сожалением вынуждены сообщить, что наша бывшая сотрудница, журналистка Жанна Андреева, на данный момент находится под судом за клевету и очернение имени графа Покотилова. Буквально за пару дней того, как против неё начали уголовное преследование, она предоставила нашей газете статью о Марке Ломоносове, в которой рассказала об избиении его служанок — Веры и Леры Добрых. Правда ли это? Пока мы не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть информацию, так как Лера и Вера Добрых бесследно исчезли. Возможно, сбежали из страны.
Но что мы точно знаем, так это подробности дуэли господина Ломоносова и графа Чурпасова. Сын последнего опять устроил пьяный дебош и приставал к девушке. Марк защитил бедное невинное создание и вызвал на дуэль графа Чурпасова, который явился на место инцидента — видимо, чтобы снова скрыть преступления своего сына…
…но господин Ломоносов удивил нас вчера не только своим благородством, но и смелостью — он стал первым аристократом, который вышел на Арену. Если быть точнее — то на Московскую Арену. Среди дворянства это считается моветоном и неотёсанностью, ведь аристократы отправляют от своих имён лучших бойцов Рода. Казалось бы, поступок господина Ломоносова вызовет шквал насмешек, но… Как бы не так! Появление на Московской Арене сделало его народным любимчиком! Только сегодня у нас пытались купить больше сотни объявлений, чтобы публично признаться ему в любви! Неужели в Российской Империи появилась новая знаменитость?'
Ого. Я даже перестал жевать. Моё решение выйти на Московскую Арену было неоднозначным, но в итоге я попал в яблочко. Да ещё и «Московские Известия» косвенно дали опровержение на статью Андреевой. Куда ни посмотри, а я везде в выигрыше.
— Эй, следите, куда идёте! Вы не на базаре! — раздался возмущённый крик со стороны входа, и я выглянул из-за колонны.
В столовую завалилась бригада медиков — белые халаты и шапочки, красные чемоданчики с лекарствами. Они в спешке оглядывались — явно искали кого-то определённого. Один из врачей увидел меня, что-то радостно прокричал, и вся бригада двинулась ко мне. У пары докторов сквозь белые халаты проглядывала кобура.
— Марк Ломоносов? — спросил один из медиков и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Поступил сигнал, что ваше поведение вызывает сомнения в вашей же адекватности. Мы приносим вам искренние извинения, но обязаны отреагировать на сигнал. Пожалуйста, пройдите с нами. Мы оформим вам нахождение в психиатрической больнице на несколько дней, в течение которых проведём психиатрическое освидетельствование.
Как топорно. Неужели кто-то испугался, что я завоюю всеобщую любовь и убрать меня будет уже не так просто, и поэтому решил действовать быстро, решительно и беспощадно? Я прикинул варианты — как поступить? Если окажу сопротивление и устрою скандал, то это используют против меня — в качестве доказательства моей неадекватности. Если смирно и без возражений последую за медицинской бригадой, то это посчитают чистосердечным признанием, да к тому же сто процентов отберут и чемодан с золотом, и вчерашний выигрыш.
Ни один из вариантов меня не устраивает, но если уж выбирать, то я предпочту драться. Лучшая защита — это нападение.
С сожалением отодвинув тарелку с оладьями, я поднялся и громко спросил:
— Вы назвали меня буйным свихнувшимся идиотом?
— Нет, — пробормотал медик и покосился на своих коллег. — Мы просто получили сигнал…
— Да нет же, я уверен, что слышал именно это. Вы назвали меня опасным для общества сумасшедшим. Вы понимаете, что это оскорбление?
— Да, понимаю, — ответил он, но тут же осёкся и поправился: — Мы не хотим вас оскорбить, просто получили сигнал…
Одни его коллеги потянулись к кобурам, а другие открыли чемоданчики и вытащили шприцы, наполненные прозрачной жидкостью. Я слегка отодвинул левую ногу назад и приготовился к драке. Но в столовую неожиданно ворвался взмыленный низкий толстый старик с блестящей лысиной и я сразу же его узнал. Это тот самый старичок из поезда, которого хотела отравить таллием собственная жена.
— Как вы смеете оскорблять этого замечательного человека! — прокричал он и долбанул тростью по ближайшему столу.
Глава 20
Карета Скорой помощи, недалеко от гостиницы «Минотавр».
— И что нам делать? — задал лейтенант полиции волновавший всех вопрос. Он был одет в белый халат, на лоб неудобно сползала шапочка с красным крестом. — Откуда вообще взялся этот князь⁈ И где Ломоносов мог с ним познакомиться? Долг жизни, серьёзно?
— Князь Карпов недавно развёлся, а его бывшая жена отправилась в Сибирь. Как в ссылку, — пробормотал один из докторов. — За глаза её называли чёрной вдовой, она уж трёх мужей схоронила. Но Карпов насмерть влюбился, не желал ничего слушать. Так что…
— Может, подождём, когда он уедет? — робко предложила медсестра. — Не будет же он вечно таскаться за этим мальчишкой?
— Ты думаешь, что князь — дурак? — невесело хмыкнул лейтенант. — Наша ошибка, что мы побоялись шумихи и отступили, теперь он уверен, что защищал Ломоносова не зря. Не удивлюсь, если потащит этого щегла по барам и клубам.
— О, так правду говорят, что Карпов, несмотря на возраст, тот ещё ловелас? — оживилась медсестра, почуяв свежие сплетни.
— А ты как думаешь? Он за последние десять лет женился четыре раза, — вступил в разговор ещё один врач и, почесав затылок, добавил: — И откуда берутся силы? Он на третий этаж без гипертонии подняться не может, а как за бабами бегать — так всегда здоров!
— Животворящая ё… — начал лейтенант, но закашлялся под укоряющим взглядом медсестры.
— Так что делать-то будем? — вздохнул первый доктор.
— Ждать приказа, — пожал плечами лейтенант. — Нам подадут сигнал и пришлют координаты, где пацана можно будет перехватить. Пока временно отступаем. Эй, шофёр, врубай мигалки!
* * *
Я выглянул из гостиничного окна, провожая взглядом машину скорой помощи. Завывающая сирена затихла вдали, на стенах перестали мелькать красно-синие маячковые огни. Из подслушанного Крабогномом разговора я понял, что меня хотели заточить на веки вечные в психушку. Надеялись, что побоюсь устраивать скандал и соглашусь поехать с ними, а потом они по-тихому бы оформили все нужные документы, подстроили бы передозировку и — здравствуй, кома, моя старая недобрая знакомая!
Однако им очень не повезло: князь Карпов, из газет узнав, где поселился его спаситель — то есть я — приехал в гостиницу «Минотавр», чтобы поблагодарить меня и отдать долг жизни. И совершенно случайно подслушал беседу медсестры и докторов, которые повторяли план захвата. Этот план ему очень не понравился, потому что, судя по всему, Карпов был чрезвычайно экспрессивным и упрямым человеком и вбил себе в голову, что я — добрейший в мире альтруист. Собственно, поняв, что на меня вот-вот нападут и начнётся потасовка, князь ворвался в столовую со своей охраной и выгнал взашей бригаду липовых психиатров.
Сейчас он стоял рядом со мной, гневно тряс кулаком и приговаривал:
— Бесчестные слизняки! Попадитесь мне ещё раз! Ух попадитесь!
