Одной дорогой - Мария Шабанова

— И зачем мне это, если я вас выслежу не сегодня, так завтра?

Асель залилась звонким смехом.

— Все шутишь? Неужто ты думаешь, что сможешь обыграть меня в прятки в лесу?

— А, твоя флейта все еще с тобой. Ну, в таком случае предложение заманчивое. Вот только не могу понять, тебе оно зачем?

— Мне надоели эти два идиота. И еще я помню, насколько ты настырный — будешь ведь не один месяц таскаться по пятам, а это раздражает.

— Что верно, то верно. Но за тебя живую, моя девочка, платят десяток арумов. Как я объясню бойцам, почему отпустил тебя?

— Ты же знатный сказочник. А то представь, какая потеха будет, когда демгард случайно узнает, что меня поймал сам разбойник Виммаш.

Энимор побледнел и зашипел на Асель, опасливо оглядываясь на свой отряд:

— Молчи!

— Ты начинаешь понимать, — она оскалила белые зубы в хищной улыбке. — Хоть ты мне и друг, но пусть это имя будет моей защитой. Конечно, ты можешь меня убить, но, поверь мне, перед смертью я успею выкрикнуть твое имя, а тогда уж твои парни сами разберутся, ведь Виммашем в этих краях до сих пор пугают детей, купцов и приезжих.

Энимор в упор глядел на Асель своим обжигающе-пронизывающим взглядом, в котором она прочла сожаление, что он не убил ее раньше, когда была такая возможность.

— Иметь дела с тобой опасно для здоровья, — усмехнулся он. — Насколько я помню, последнее из них закончилось гибелью моей банды, всех до единого. Этим я тоже тогда обзавелся, — Энимор указал на шрам.

— Стареешь ты что ли, памятью слаб стал? Я ведь тебя предупреждала, что из-за этого малолетнего барчука, которому ты кишки выпустил, местная знать все вверх дном перевернет, чтобы тебя найти! Я тебе говорила залечь на дно, уйти из этих мест!

— Да, моя девочка. Похоже, что не иметь с тобой дел не менее опасно. Наверное, надо было тебя послушать, и сбежать, бросив остальных.

Асель начинал выводить из себя этот разговор, Энимор с его усмешкой и взглядом, исполненным уверенности и чувства собственного превосходства, прозрачные намеки на неблаговидный поступок пятилетней давности. И еще это «моя девочка». Это раздражало больше всего.

— Здравый смысл и ничего больше, Энимор. Если бы ты меня послушал — все остались бы живы, — немного помолчав, она повторила свой вопрос. — Ну так что, согласен на сделку?

Энимор ответил не сразу. Он находился в глубокой задумчивости, потирал лоб рукой, ухмылялся чему-то, глядя в костер. Степнячка в это время разглядывала его лицо, которое изменилось почти до неузнаваемости.

— Я согласен. Может быть, если я послушаю тебя в этот раз — будет лучше.

— Даже не сомневайся, — очаровательно улыбнулась Асель. — Послезавтра после полудня жди их в пещере, что отсюда на три палланга к востоку. Она там одна такая, не пропустишь. А мы с тобой уже вряд ли увидимся, так что прощай.

Уходя, Асель казалась все такой же гордой и бесстрашной, хотя на самом деле она до дрожи боялась, что, когда она будет проходить мимо бойцов Энимора, кто-нибудь из них всадит ей в спину нож или арбалетный болт. Однако Энимор умело сдерживал свой отряд беспрекословной властью и, объявив о собрании совета завтра на рассвете, приказал отпустить свою гостью.

Когда Асель продиралась сквозь заросли, она отчетливо услышала треск сухих веток позади себя и, круто развернувшись, в мгновение ока выхватила лук и выпустила стрелу в темноту. Движение в кустах замерло, но она не стала проверять, что это было — настолько она хотела побыстрее отсюда убраться, пока Энимор не раздумал.

Анвил в это время стоял, ни живой ни мертвый, еле дыша, пригвозженный за полу плаща браконьерской стрелой к толстому дереву. Долго, очень долго он неподвижно ждал, пока Асель вовсе скроется из виду — сыщик решил, что на сегодня с него хватит приключений, и что он заслуживает, по крайней мере, безопасного отдыха. Потому, удостоверившись, что он остался в полном одиночестве, Анвил двинулся в направлении, в котором по пути заметил огонек, который мог быть светом в окне.

На этот раз Анвил не ошибся — то, что он видел, действительно оказалось окном в доме лесника, который особняком стоял в самой чаще леса. На стук сыщика отозвался грубым лаем внушительных размеров пес, оскалив зубы в окно, и уж затем двери приоткрыл сам лесник — средних лет мужчина, заросший густой бородой до самых глаз.

— Ты кто, к чертям, такой? — не слишком любезно спросил он, придерживая рвавшегося в щель двери пса за ошейник.

— Добрый человек, мое имя Хаграл Понн Митсе, я путешественник. Два дня назад меня пытались ограбить, но я сбежал и заблудился. С тех пор я не ел и не спал. Сжалься над бедным путником и дай мне приют до утра, — покорно склонив голову, говорил Анвил с такой неподдельной жалостью в голосе, что не поверить ему было невозможно.

— Ладно уж, проходи, — ответил лесник, открывая дверь и успокаивая пса. — Только ножик свой отдай, а то мало ли, что у тебя на уме.

— Спасибо тебе, добрый человек, — обрадованно отвечал сыщик, беспрекословно отдавая свой кинжал леснику. — Да благословят тебя Алсидрианд и Дереганд, и…

— Кончай трепаться — комары налетают, — пробурчал тот, захлопывая дверь за едва успевшим зайти Анвилом.

Деревянные стены жилища были украшены головами косуль, волчьими шкурами и оленьими рогами, в углу почетное место занимал большой крепкий арбалет. Лесник пригласил гостя к столу, на котором стоял небольшой чугунок и горела лучина, и отрезал ему кусок вареного мяса, добавив к этому большой ломоть хлеба и кружку студеной воды.

Анвил с такой жадностью накинулся на жесткое и безвкусное, как подошва, мясо, что лесник, оказавшийся совершенно никчемным поваром, без колебаний поверил хотя бы в то, что незваный гость действительно не ел двое суток. Об остальном хозяин решил расспросить поподробнее — на вопрос, кто он такой, Анвил отвечал совершенно уверенно, не мешкая и не мямля:

— Отец мой, как видно из имени — кузнец, но я продолжать его дело не смог — силой не вышел, — тараторил сыщик с набитым ртом. — Так он отправил меня в Артретард учиться ювелирному искусству у одного мастера — Мирсала Понн Хельмироу — может слышал? Нет? Ну ладно… Вообще-то, у меня еще конек был, но бандиты, чума на них, — совсем от сволоты продыху нет — видишь, что сделали? Чуть мозги не вышибли, так я от них так бежал, так бежал…

Анвил врал легко и непринужденно, не краснея и глядя прямо в глаза леснику, и мог бы продолжать свой рассказ бесконечно, если бы потерявший интерес к беседе хозяин дома не прервал его, указав на скамью, прибитую к стене у двери — спальное место Анвила, к которому не прилагалось ни подушки, ни покрывала. Но это было и не нужно утомленному сыщику — едва он прилег на широкую скамью, подложив под голову свою сумку и укрывшись плащом, как почувствовал невероятное блаженство.