Советский полпред сообщает… - Михаил Черноусов

– А Франция, – продолжил мысль Чемберлена Даладье, – вынуждена была бы согласно системе франко-чехословацко-советского пактов объявить войну Германии.

– В отличие от нас, – заметил Галифакс, – вы связаны с Прагой и Москвой договорами. А я могу вполне определенно заявить, что Англия не может брать на себя обязательство в отношении Франции на случай войны: мы не хотим, чтобы французские министры решали вопрос о том, воевать Англии или нет. Как сказал один мой коллега по кабинету, Чехословакия не стоит шпор даже одного британского гренадера.

– Сейчас, слава богу, – примирительно сказал Чемберлен, – вопрос так не стоит. Фюрер надеется на английское посредничество с целью добиться от Праги некоторых уступок, направленных на обеспечение чешского нейтралитета.

– Знаю, – перебил Даладье. – Но в случае изоляции Чехословакии Франция по трем своим границам будет под угрозой…

– Я уверен, – продолжал Чемберлен, – что с Германией можно договориться. Гитлер не стремится поглотить всю Чехословакию, а хочет лишь присоединить Судетскую область. Если он добьется этого мирным путем, то ему незачем будет прибегать к насилию.

– Даже если предположить невозможное, – добавил Галифакс, – скажем, Гитлер захватывает всю Чехословакию. Повторяю, это лишь предположение. Что же получится? Установив господство над Центральной Европой, Германия, я уверен, не станет начинать ссоры с Англией и Францией. У Гитлера лишь образуется узкий коридор на восток. А там – только Россия.

– К тому же на часть Чехословакии, – заметил Чемберлен, – претендуют Польша и Венгрия. Причем это союзники Германии. А какую, собственно, помощь могла бы в этой ситуации оказать Чехословакии Франция? Или вы надеетесь на русских?

– Мы ни при каких условиях, – ответил Даладье, – не намерены сотрудничать с большевиками. По сути дела, мы, действительно, не в состоянии оказать чехам непосредственной помощи. Если даже мы объявим мобилизацию, то сумеем лишь сковать германские войска на нашей границе. Мы, правда, не можем об этом открыто говорить: все-таки у нас есть пакт о взаимопомощи с чехами.

– В этом-то все и дело! – воскликнул Чемберлен. – Нейтрализация Чехословакии позволит вам выйти с честью из этого положения!

«Велика честь, – усмехнулся про себя Галифакс. – Французская армия не хуже немецкой. А уж вместе с чехами и русскими они бы могли разгромить Гитлера. Но для Англии это риск быть втянутой в войну, мы потеряем контроль над положением. Этого допустить нельзя. Гитлера надо умело направлять. Направлять на восток».

– Мы считаем, – сказал он, обращаясь к Даладье и Боннэ, – что, во-первых, в Судетской области можно провести плебисцит о присоединении ее к Германии. В результате, надо думать, она тихо и спокойно отойдет к рейху. Во-вторых, необходимо превратить Чехословакию в нейтральное государство – тогда союзы Праги с Москвой и Парижем будут автоматически ликвидированы. Вы, не теряя престижа, избавитесь от необходимости помогать чехам. И Берлин будет удовлетворен.

«А господин Гитлер, – добавил про себя министр, – без затруднений сможет двинуться на восток».

– Советская Россия, – продолжил Галифакс вслух, – таким образом будет отстранена от участия в европейском урегулировании и не сможет помочь Чехословакии.

– Прекрасно, – вступил в беседу Жорж Боннэ. – Любое соглашение лучше, чем мировая война, которая разрушит всю Европу, а победитель вместе с побежденным станут жертвами мирового коммунизма.

Жорж Боннэ, сорока девяти лет, занимавший в прошлом ряд министерских постов и короткое время бывший премьером, был призван Даладье в апреле на пост министра иностранных дел. Они поделили с Даладье роли: Боннэ откровенно выступал за сговор с Гитлером, Даладье, как правило, вслух об этом не говорил. Но по существу они были единомышленниками.

Из особняка МИД на Кэ д’Орсэ с приходом Боннэ посылались взятки в карманы политиков и газетных издателей, выступавших за альянс с фашистами. Он публично фальсифицировал данные о вооруженных силах Франции, представив дело так, что в случае конфликта с Германией положение Франции будет безнадежным. Эту ложь быстро подхватили купленные им газетчики. Его действия объяснялись просто: Боннэ и стоявший за его спиной мощный банк «Братья Лазар» занимались крупными спекуляциями на фондовой бирже, успех которых зависел от уступок Гитлеру. Об этом знал Даладье. Знал, но молчаливо поощрял линию Боннэ на деморализацию населения. Искусно сдабривая ложь полуправдой, Боннэ усиленно снабжал правую печать материалами, бичующими «торговцев войной», статьями, полными клеветы на Чехословакию, республиканскую Испанию и Советский Союз. В этой кампании ему активно помогали бывшие премьеры Фланден и Лаваль.

– Мы готовы, – Боннэ взглянул на Даладье, – оказать на Прагу любое давление, которое английское правительство сочтет желательным, для того чтобы добиться мирного решения судетского вопроса. Если чехи и немцы не могут ужиться в рамках централизованного государства, их надо изолировать друг от друга.

Даладье кивнул.

– Что касается нашего пакта с Москвой, – продолжал Боннэ, – то он ведь весьма условен, мы отнюдь не стремимся на него опираться. Лично я не являюсь приверженцем сотрудничества с коммунизмом, и, если франко-русский пакт в случае нейтрализации Чехословакии рухнет, я буду только рад. Я предпочел бы расширить сотрудничество с Польшей и Румынией и сказать России, что Франция не нуждается в ее помощи.

– Вот и отлично! – воскликнул Чемберлен. – Прага тоже не горит желанием получить помощь от коммунистов. Президент Бенеш сказал недавно нашему послу, что для него отношения с Россией всегда были второстепенным вопросом. Если Запад, сказал он, потеряет интерес к России, то Прага тоже его потеряет.

– А мы интерес к России решительно потеряли, – подвел итог Галифакс. – Мы предлагаем направить миссию в Прагу для посредничества в ее переговорах с судетскими немцами. Если Бенеш не согласится на уступки Германии, надо его предупредить, что он может остаться один. Но, я думаю, он согласится. Мы должны урегулировать чехословацкую проблему – без этого невозможно соглашение между нашими двумя странами, с одной стороны, и Германией и Италией – с другой.

«Снова „пакт четырех“, – подумал Даладье. – Ну и хорошо. Так, по крайней мере, мы избежим войны, а главное – социальных потрясений. Если пустить дело на самотек, то наши левые могут активизироваться. Вот что страшнее всего».

– Кого вы предлагаете поставить во главе миссии? – спросил Боннэ.

– Лорда Ренсимена, – ответил Галифакс.

«Да у них все было заранее решено! – заметил про себя Боннэ. – Как говорится, с друзьями не церемонятся».

– Я полагаю, – сказал Даладье, – у нас не будет возражений. Очевидно, это достойный человек,

Галифакс кивнул. Он едва удержался от улыбки, вспомнив свой разговор с лордом Ренсименом. Этот глухой, еле передвигавшийся старик никогда не занимался международными делами. Теперь ему предстояло доказать правительству Чехословакии «законность» требования гитлеровцев об отторжении Судетской области и присоединения ее к рейху.

– Решено, – завершил беседу Чемберлен и первым поднялся.

Вечером на Кэ д’Орсэ давали торжественный обед в честь короля и королевы. Зал был освещен свечами в двух огромных золотых подсвечниках в стиле ампир. Сто пятьдесят гостей стояли возле столов, накрытых скатертями с шитым золотом орнаментом из листьев. Сверкали баккара, золото тарелок, приборов и бокалов.

– Если Франция станет защищать Чехословакию, то это повлечет за собой полное разорение Западной Европы и победу большевизма, – сказал польскому послу Лукашевичу посол США в Париже Уильям Буллит. – А уж мне-то вы можете поверить, насколько это страшно.

– Франция не будет развязывать большую войну, – заметил в ответ Лукашевич. – Но если Россия окажет помощь Чехословакии, то Польша готова к войне с большевиками плечом к плечу с Германией. Мое правительство уверено, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены и Россия не будет более представлять собой даже подобие государства. Это будет моментальная религиозная война между фашизмом и большевизмом.

– Правильно, – продолжил Буллит, разглядывая большую вазу из позолоченного серебра, принадлежавшую Наполеону I. – А пока великие демократии Запада обязаны изыскать способ помириться с господином Гитлером. Пусть это будет, скажем, новый вариант «пакта четырех». Мое правительство поддержит такую акцию.

– Из-за чего мы должны воевать? – обратился к группе гостей в другом конце зала Отто Абец, эмиссар Гитлера в Париже. – Из-за того, что три миллиона чехословацких немцев хотят оставаться немцами?

Абец, глава французской секции шпионского «бюро Риббентропа», ловкий делец, не лишенный культуры человек и бойкий собеседник, был женат на француженке и блистал в парижских салонах. Располагая огромными деньгами, он покупал журналистов, издателей, политических деятелей. Как-то, в минуту откровенности, он похвастал, что у него в кармане свыше дюжины французских парламентариев.