Стрела в печень - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беринг тряхнул головой, с мыслями собираясь. Тяжело, без сомнения, узнать, что пять лет жизни почти коту под хвост, пять тяжелейших лет.
— Весною следующего 1726 года чуть вскрылись реки тронулись мы дальше по Лене к Якутску. В Якутск прибыли во второй половине июня. От Якутска до Охотска решено было идти по маршруту Ельчина Якова Агеевича — воеводы Якутска — организатора экспедиции на Камчатку, проложившего его десять лет назад. Пока от Урала шли отряд рос постоянно, плотников брали, охотников, так что к Якутску около четырёх сотен человек уже было в отряде. А в том Якутске и трехсот изб не наберётся. И муки не было там на весь отряд, да на пару лет. Не найти же её к востоку от Якутского острога. Решил я разделить тогда экспедицию на три части. Первый отряд я и возглавил, мы на лошадях тронулись к Охотску, везя с собой часть припасов и материалы частично для постройки корабля. Второй отряд с самыми тяжёлыми вещами, якорями в том числе, должен был на лодках проплыть сначала по Алдану, а потом по Юдому до реки Крестовка. Во главе второго отряда поставил я капитана Шпанберга. А третий отряд должен был зазимовать в Охотске и заготовить сколько возможно продовольствия и сумы для муки пошить.
— Сумы? Что ж, сумы из хорошего материала пошьём здесь и с ещё одной экспедицией снабжения отправим в Якутск. Мука? Мука вещь гигроскопичная… Воду тянет на себя. Может из Бурятии доставить зерно и жернова? А там уже в Якутске размолоть. А почему мука? Может каши варёные с мясом или рыбой лучше хлеба. Ну, чёрт с ним и круп разных доставим, и муку там сделаем. Давай дальше, Витус Иванович, — Брехт вновь чиркнул карандашом пометку на память. Длинна дорога. И четыреста человек. Если по кило в день продуктов, то десятки тонн. Ужас. Как Беринг только справился⁈
— Третий отряд возглавил лейтенант Чириков. Первый отряд на шестистах шестидесяти лошадях двинулся из Якутска в конце августа. На каждую лошадь было навьючено пять пудов груза. Путь по тайге непролазной, по звериным тропам был настолько тяжёл, что без малого триста лошадей пали по дороге. Но по первому снегу в начале октября достигли мы Охотска. Не просто мне старичку сей переход дался, но сорок пять дней в седле выдержал, хоть и простыл однажды. При переправе через речушку, сбросил прямо в студеную воду меня конь.
— А как же Шпанберг на лодках? — замолчавшего Беринга поторопил Иван Яковлевич. Все датчане тормозы? Застревают на половине рассказа, так и Витус Иванович, вдруг примолк и смотрел в чашку. Вспоминал поход?
— Тяжелее всех самому многочисленному второму отряду пришлось. Вышло их из Якутского острога двести три человека. Ещё в Якутске порешили, разрезать канаты и паруса на части, и даже громоздкие якоря пополам разрубить. Шпанбергу для начала надо было добраться до Юдомова креста, и там преодолеть водораздел, а только потом уже по рекам плыть вниз по течению к Охотску. Он двинулся в путь на тринадцати больших плоскодонных лодках. Плоскодонные-то плоскодонные, но помогло это мало, реки во многих местах совсем мелкие, а лодки сидели глубоко, тяжело были нагружены. Сначала хорошо начали, вниз по Лене до впадения в неё Алдана прошли быстро, дальше по Алдану уже вверх, против течения. Там всё же река не сильно мелка и редко пришлось выгружать припасы и перетягивать лодки через перекаты, но приходилось, а время уходило. Осень приближалась. Шли по Алдану они до впадения в него реки Маи. По Маи плыли до впадения в неё Юкомы. Тут уже мелей больше было. По карте, составленной Ельчиным, выходило, что из рек, впадающих в Лену и её притоки, Юкома ближе всех подходит к водоразделу. На водоразделе там крест специальный установлен до него и надо было дойти, но сделать это Шпанбергу не удалось — лодки вмёрзли в лёд недалеко от впадения в неё реки Горби. По карте выходило, что около трёхсот пятидесяти вёрст на дошли они до Юдомова креста, где планировалась зимовка. Это случилось в начале ноября 1726 года. Если бы Шпанберг стал там на зимовку, то постройка корабля стала бы невозможной, ведь основные снасти и якоря вёз он. Шпанберг человек решительный, говорил уже. Пока шёл ледостав, он срубил небольшое зимовье и стал исследовать окрестности с целью обнаружить зимовья и поселения якутов и тунгусов. И у всех обнаруженных забирал силой собачьи упряжки с проводниками. Удалось собрать Шпанбергу сто упряжек и нарт. И он перегрузил на них то, что было в лодках. Нарты они же малюсенькие и на ста не вместилось всё, часть груза пришлось оставить в зимовье на берегу. Тронулись в путь в самые морозы декабрьские. Расстояние оценили неправильно, река петляла и получилось гораздо длиннее дорога. Местные разбегались, кого отлавливали, пороли на виду у всех для острастки и шли дальше, только беглецы уже в колодках. В Юдомском кресте мною было оставлено для отряда Шпанберга семнадцать сум продовольствия. А у Шпанберга, из-за неправильной оценки времени, продовольствия к концу не осталось вовсе, ели павших собак, ремни кожаные и штаны. Люди болели и умирали. И только семнадцатого декабря отряд, наконец, сильно поредевший, добрался до Юдомского креста. Там Шпанберг часть местных жителей отпустил. Зимовать и там он не стал и после трёх дней отдыха отряд по льду рек отправился дальше к Охотску. Тридцать первого декабря они встретили капитана Анашкина, коего я с провизией выслал из Охотска на десяти нартах. Прибыл второй отряд в Охотск шестого января на семи нартах. Шпанберг выглядел плохо. Исхудал, почернел, лицо местами в струпьях, обмораживался несколько раз. Следом стали приходить и другие части этого отряда всего из ста нарт добралось сорок, а припасы для корабля валялись в снегу по всему пути следования отряда. В том числе при переходе был потерян один якорь.
Немного восстановив силы шестнадцатого февраля Шпанберг на сорока нартах, двинулся назад, за оставленными грузами. К тому времени и собак-то почти не осталось, и нарты приходилось тащить людям. Не выдерживая такого пути, начали разбегаться даже русские. По плану, они должны волоком перетащить грузы по несудоходной реке Крестовке и дальше по перевалу до реки Урак, а потом уже сплавить их в Охотск. В этом втором походе погибло очень много людей. И эти люди были ведь крайне необходимы для экспедиции. Плотники, штурманы, матросы.
— Витус Иванович… Если пойдёте ещё раз. Надеюсь на это. Не геройствуйте зря. Почему нельзя было спокойно перезимовать? Эти погибшие люди и утраченные грузы потом ускорили бы строительство корабля. Выиграли чуть, а людей зря загубили и местных против себя настроили.
— Наверное, всего заранее в тех местах не узнаешь. Среди погибших был один очень пригодившийся бы потом человек. Это геодезист Фёдор Фёдорович Лужин. Он со своим другом Евреиновым ходили уже в этих местах на ладье для изучения Курильских островов по поручению Петра первого в 1719 году. Лужин в том плавание составил карту Камчатки, которой мы в дальнейшем пользовались. Без неё было бы совсем худо. Жаль его — смелый и весёлый был человек. А какой рассказчик, заслушивались на привалах.
Ежели у Шпанберга всё было плохо, то и у меня хороших новостей не было. По плану мы должны были воспользоваться судном «Фортуной», что имелось в Охотске, чтобы переплыть Ламское море (Охотское). Но оно было в очень плохом состоянии и нуждалось в капитальном ремонте. А вот только смолы для ремонта не было. А сам Охотск?!! Крепость⁉ Там, когда мы туда пришли, было всего десять изб. Нужно было построить избы, амбар для провизии и много чего ещё. Хоть часовенку небольшую. Для тех немногих лошадей, что я привёл в Охотск не было заготовлено и копнушки сена. Лошади околевали от голода одна за другой. Чего на ордах этих утащишь? Приходилось всё самим таскать и брёвна, и камни, и глину. Да ещё и писарь местный Турчинов, кажется, объявил, что знает про меня «Слово
