Пожиратели света и тьмы - Алан Фостер

— Ладно, Этиоль… Я могу называть тебя по имени?

— Уже называешь, — резонно указал пастух.

— Так вот, Этиоль, по правде, единственная вещь на свете, в которой я основательно разбираюсь, — это пороки. — Если Симна и сознавал, что подобное признание выставляет его в не очень выгодном свете, то виду он не подавал. — Я свой там, где люди жаждут чего-нибудь запретного. Какой-нибудь забористой, до дрожи в коленях штучки. Поверь мне, деньги в этом деле самое главное, и вот что удивительно: золото само идет на разложение!.. Оно где-то здесь, наверняка!

— Возможно, то, что ты ищешь, лежит перед тобой.

— Что? — не понял Симна и, обернувшись, изумленно уставился на товарища. Потом медленно перевел взгляд в глубь пещеры, неожиданно расширившейся и образовавшей высокий округлый зал.

На полу, в центре зала, огромной горой лежало золото, тускло поблескивая в неверном свете факелов. Гора была выше Этиоля Эхомбы. Чего здесь только не было: монеты, кольца, обручи, браслеты, колье, короны, тиары, кубки, тарелки, блюда, слитки — одним словом, все, что люди наловчились изготавливать из этого редкого, красивого и податливого металла. Частыми вкраплениями в этой поблескивающей в призрачном свете груде сверкали драгоценные камни, вправленные в серьги, пуговицы и другие украшения.

Глаза у Симны расширились, словно у сумасшедшего куду. Он уже совсем приготовился нырнуть в кучу золота, как вдруг почувствовал на плече тяжелую руку спутника. Северянин попытался вырваться, но рука схватила намертво. Симна сам отличался немалой силой и не привык, когда с ним обращались подобным образом, — он рассвирепел, в кобальтово-синих глазах вспыхнул недобрый огонь.

— В чем дело, брат? А ну отпусти меня! Или собираешься, словно святой отец, читать мне мораль?

— Почему бы и нет? — спокойно ответил Эхомба. — Я же о тебе беспокоюсь.

Нетерпеливо облизывая губы, Симна смотрел то на манящее сокровище, то на своего эксцентричного товарища.

— Обо мне беспокоиться не надо. Если у меня что и не так, то золото все поправит.

— Помню, в юности я заметил, что многие животные не притрагиваются к некоторым аппетитно выглядящим плодам — должно быть, чуя, что в них есть яд. — Пастух кивком указал на мрачно поблескивающую гору золота. — Все это нажито неправедным путем. Задумайся на мгновение, как сюда попало это золото. — Этиоль вновь кивнул в сторону сокровищ и сам ответил: — Оно тлен и гниль. Оно убивает все, к чему прикасается. Вспомни, разве не по его вине ты едва не лишился жизни? Здесь все насквозь пропитано отравой.

— Брось!.. Это золото и бриллианты, а не сено или дерево.

— Не забывай, мы в царстве Тлена.

— Да пусти же меня! — Симна рванулся, пытаясь освободить плечо, затем выхватил из-за пояса кинжал. — Пусти или клянусь Гветуром!..

Этиоль резко отдернул руку, и Симна пошатнулся.

— Что ж, давай, — сказал пастух. — Но исполни одну мою просьбу. Возьми только один кусочек золота, одну монету, и погляди внимательней, прежде чем накинешься на всю кучу.

Симна немного успокоился.

— И после этого ты отстанешь?

Эхомба кивнул.

— Отстану.

— Ладно.

Северянин наклонился и подобрал откатившуюся от подножия горы монету. Монета была большой, внушительно поблескивала и выглядела как новенькая. На аверсе был выбит четкий профиль какого-то императора, на реверсе — обелиск с мелким орнаментом. Вокруг обелиска шла надпись; буквы скорее походили на таинственные символы, чем на знаки алфавита. Симна повертел монету, подбросил в воздух и ловко поймал с видом завзятого жонглера, затем гордо продемонстрировал ее Эхомбе.

— Ну, удовлетворен?

— Дай-ка взглянуть, — попросил Этиоль. Симна протянул монету, однако пастух отрицательно покачал головой и убрал руки за спину. Тогда северянин, взяв монету между пальцев, показал ее издали.

— Да, монета красивая, — покивал Этиоль, — и, наверное, из чистого золота. Правда, я в этом плохо разбираюсь.

— А я разбираюсь. Какая же она, если не золотая!

— Не знаю, не знаю. Посмотри, что творится с твоей рукой.

— Что? — Симна часто заморгал. — Куда смотреть?

— На то место, где лежала монета, на пальцы, — терпеливо объяснил Этиоль.

Симна скосил глаза и вскрикнул, затем отшвырнул монету, словно она внезапно раскалилась докрасна, и принялся трясти кистью.

На том месте, где лежал золотой диск, образовалась ровная, точно по диаметру монеты, рана. Она была черная, глубоко въелась в плоть и уже начала нагнаиваться. Через мгновение вспух большой волдырь, тут же лопнул, гной потек по ладони. Кончики пальцев, которыми Симна держал монету, тоже покраснели.

— Помилуй меня, Гонто! — закричал северянин. Он посмотрел в сторону кучи золота, и его начал бить озноб. — Я же хотел броситься на это дерьмо! С головой зарыться…

Эхомба торопливо скинул заплечный мешок и принялся что-то в нем искать. Наконец вытащил запечатанную бамбуковую трубочку.

— Дай-ка взгляну.

По-прежнему вздрагивая, как ребенок, Симна доверчиво протянул пастуху ладонь. Тот некоторое время внимательно изучал рану, затем открыл трубочку. Встряхнул ее, сунул туда палец, во что-то потыкал и, наклонив бамбук, вылил молочного цвета сок на ладонь Симны. Через несколько минут повторил сеанс, пока рана не начала затягиваться. Этиоль плотно закрыл бамбуковый сосуд, уложил его в мешок, опять долго что-то там перебирал. Наконец закинул мешок за спину.

— Дай-ка мне другую руку! — приказал он, обращаясь к Симне.

Тот беспрекословно подчинился. Пастух попытался оторвать кусок материи от рукава его рубашки.

— Эй, что делаешь! Это же бахарский шелк!.. Знаешь, сколько он стоит на рынке в Талузиане?

— Нет, — ответил Эхомба, — не знаю. Мне только известно, что рука стоит дороже любой рубашки.

После чего, отрезав полосу от рукава, принялся молча бинтовать ладонь. Теперь Симна помалкивал.

— Повязку следует менять каждые три дня. Если в рану не попадет грязь, думаю, что через пару недель все заживет.

Симна недоверчиво воскликнул:

— Такая дыра? Ты что, сумасшедший? Даже если я буду каждый день менять повязки и лить эту липкую гадость, которую ты хранишь в бамбуковой трубке, и месяца не хватит!

— Оура — госпожа всех мазей и бальзамов. Я сам видел, как свежий сок дерева кокербум спас мальчишку после укуса мамбы. — Этиоль улыбнулся и предложил: — Конечно, ты вправе поступить так, как находишь нужным. Может, все-таки нырнешь в эту груду настоящего золота?

— Впервые встречаю пастуха с чувством юмора, — пробормотал Симна. В следующее мгновение он вновь повеселел. — Послушай, брат, ты второй раз спас мне жизнь. Как же мне отблагодарить тебя?