Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права - Вадим Юрьевич Солод

Легендарный московский следователь по важнейшим делам Николай Сахаров введёт в юридический оборот специальный термин «экспертиза чувств», впервые использованный им при расследовании дела о доведении до самоубийства дворянки Елизаветы Черемновой.

В соответствии с Военно-судебным уставом, после постановления приговора и его утверждения вышестоящей инстанцией смертная казнь осуждённого к ней сопровождалась определённой процедурой, которая служила не только формой уголовного наказания, но и назиданием остальным.

Поэтому исполнение смертного приговора проводилось перед строем, «буде возможно, в присутствии той команды, к которой принадлежал осуждённый» – на казни Василия Шабунина, назначенной на утро 9 августа, по приказу командира присутствовал весь личный состав 1-го батальона 65-го полка, в который входила и его 2-я рота.

«Пред совершением ка зни к осуждённому, хотя бы он был приговорён не к смертной казни, а к наказанию, имеющему значение гражданской смерти, приглашается духовное лицо его вероисповедания, для приготовления его, смотря по правилам сего вероисповедания, или к исповеди и святому причащению, или только к покаянию и молитве. Духовное лицо сопровождает осуждённого и на место казни, и остаётся при нём до исполнения приговора, напутствуя его к открывающейся перед ним, здесь или в ином мире, новой жизни» (ст. 1040). Всё-таки умели писать законы царские сатрапы!

Далее уже не так возвышенно: осуждённый из нижних чинов отправляется к месту казни в обычной шинели, но без знаков различия частей (погон, петлиц, металлических пуговиц) в арестантской шапке единого образца, со специальной табличкой на груди с надписью о роде его вины. В том случае, если осуждённый приговорён за убийство отца или матери, лицо его должно было быть закрыто чёрным покрывалом.

По прибытии на место назначенный офицер зачитывал приговор, а после совершения казни о её исполнении составлялся особый протокол за подписью того военного начальника, «который приводил приговор в исполнение, и скрепою лица, читавшего приговор во всеуслышание».

Шабунин под конвоем, в сопровождении священника, был проведён вдоль фронта солдат, после чего внешне совершенно спокойно выслушал приговор.

Император Николай II в расположении 65 Московского пехотного полка. (из альбома о пребывании Николая II на 200 летии 65 пехотного полка. 1901 г.) РГБ

Затем под барабанный бой из строя вышли 12 ранее назначенных стрелков и с расстояния 15 шагов произвели оружейный залп: две пули попали в голову осуждённого, четыре – в сердце. После обследования трупа казнённого полковой доктор констатировал смерть, которую зафиксировал в специальном акте.

Кстати, душевные муки исполнителей смертного приговора, которых, по широко распространённому кинематографом заблуждению, жестокие командиры назначали в палачи своим же товарищам, относятся к категории художественного вымысла. В публичных казнях участвовали только «охотники», то есть добровольцы, которые получали за это специальное дополнительное денежное вознаграждение. Логика здесь вполне очевидна: военные начальники никак не планировали к одному преступнику добавлять ещё и «отказников» в случае их категорического нежелания участвовать в назначенной судом экзекуции.

В соответствии с Уставом, после совершения казни и погребения тела преступника батальон с оркестром прошёл церемониальным маршем мимо его могилы. По существовавшей традиции на публичной казни присутствовало местное население; некоторые из них, особенно впечатлительные бабы, бросились к священнику с пятаками и гривенниками с просьбой отслужить панихиду по убиенному, поэтому вскоре могила расстрелянного становится местной достопримечательностью, над которой священник служит панихиды по нескольку раз в день. Всё это происходило, пока урядник не усмотрел в частых посещениях места казни и постоянных заказных богослужениях возможный повод для общественных волнений и не приказал сравнять могилу с землёй, а поминания казнённого преступника категорически запретил.

Дальнейшие судьбы всех членов военно-полевого суда, участвовавших в этом процессе, сложились по-разному:

полковник Пётр Алексеевич Юноша будет командовать «московцами» ещё пять лет. В 1868 году шефом полка становится Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич Николай Александрович – будущий император Николай II, благодаря чему, начиная с 1870 года, соединение участвует во всех смотрах и учениях с Высочайшим присутствием. Поэтому совсем не удивительно, что Пётр Алексеевич был вскоре пожалован в генерал-майоры;

прапорщик Алексей Матвеевич Стасюлевич получит следующий чин подпоручика, но 22 августа 1867 года покончит с собой, утопившись в реке «по случаю болезни полнокровия мозга и лёгких»;

поручик Григорий Колокольцев напишет прошение о переводе в кавалерию и затем продолжит службу «жёлтым гусаром» в Сумском 1-м гусарском полку. Особой карьеры он не сделает, в отставку выйдет ротмистром (секунд-майором).

Как мы и предполагали, после резонансного происшествия капитан Б.В. Яцевич потерял всякую возможность для дальнейшего служебного продвижения. Почти год он находился в клинике душевных и нервных болезней при клиническом военном госпитале. В его медицинском заключении указывалось: «При поступлении в госпиталь 3 ноября 1876 года у него замечались следующие явления: взгляд был блуждающий, на вопросы отвечал сбивчиво, причем заметно было ослабление памяти, движения были вялы и медленны, ко всему относился апатично… Все вышеозначенные явления указывают на существование у г. Ясевича душевной болезни, в форме слабоумия. Болезнь продолжается около двух лет, причина её – сифилис и хронический катар кишок. По своему состоянию и характеру болезнь неизлечима». Несмотря на недуг, через два года он всё-таки будет произведён в майоры и уволен с минимальной пенсией в 210 рублей (годовой оклад командира роты без доплат составлял 600 рублей).

А.В. Жиркевич

Читая архивные материалы, связанные с этим делом, становится очевидным, что рядовой Василий Шабунин был расстрелян в назидание другим.

В своё время известный немецкий философ и экономист, автор мирового бестселлера «Капитал. Критика политической экономии» Карл Маркс очень точно охарактеризовал такое наказание, которое, как правило, «оправдывалось как средство либо исправления, либо устрашения. Но какое право вы имеете наказывать меня для того, чтобы исправлять или устрашать других? И вдобавок ещё история и такая наука, как статистика, с исчерпывающей очевидностью доказывают, что со времени Каина мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием. Как раз наоборот! С точки зрения абстрактного права существует лишь одна теория наказания, которая в абстрактной форме признаёт достоинство человека: это теория Канта, особенно в той более строгой формулировке, которую придал ей Гегель. Гегель говорит: Наказание есть право преступника. Оно – акт его собственной воли. Преступник объявляет нарушение своим правом. Его преступление есть отрицание права».

Даже спустя 40 лет после этих событий трагическая судьба непутёвого солдата не оставляла Льва Николаевича. Фамилию своего доверителя он упоминает в собрании собственных сочинений 22 раза.

В 1908 году Толстой в статье «Воспоминания о суде над солдатом», написанной в форме письма