Евангелие от Лазаря. Деяния сорока апостолов - Вячеслав Васильевич Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маврий взирал на происходящее в полуобморочном состоянии, не зная, как стоило реагировать в подобной ситуации, когда его будущую жену оприходовал какой-то жирный ублюдок, пусть и носящий рясу священнослужителя, дающую неприкосновенность. Ведь ни отец, ни старшие братья в тайнодействие сочетания браком его не посвятили, сколько бы он у них не выспрашивал. Лишь старались перевести разговор на другую тему или стыдливо отводили взгляд. Теперь стало понятно почему. Но, в свете неожиданно появившихся воспоминаний, он знал, что будет делать далее. Он расскажет близким, каким пыткам его подвергали во время полного причастия души и тела. По какой причине на теле каждого мужчины появляются рубцы. Пусть они решают сами, продолжать с гордостью носить сей отличительный знак «настоящего мужчины» или сгореть от стыда, признав своё бессилие перед смертоносной махиной, перемалывающей в кровавый фарш судьбы людей.
Священник, довольно просияв ликом, натянул поверх одутловатой туши просторную рясу. Помог девушке, прячущей от Маврия залитое слезами лицо, подняться, протянув ей стопку одежды. Игнесса, как могла быстро, оделась, вытирая рукавом праздничного наряда припухшие глаза и стыдливо опустила взгляд, будто чувствуя свою вину. Маврий молча оделся, не сводя взгляда с возлюбленной. Сердце его обливалось кровью, а в душе, затмевающим разум тёмным потоком, закипала ненависть ко всему окружающему миру.
— Теперь, дети мои, — воспел торжествующим голосом священник, в котором слышалась неподдельная гордость, — вы считаетесь настоящей ячейкой великой империи Агилары! Выйдите к родственникам своим и донесите до них радостную весть! — Игнесса повернулась к своему законному супругу и робко улыбнулась.
Двери алтаря с тихим шелестом разошлись в стороны. Маврий было набрался решительности рассказать о деяниях святых отцов всю неприглядную правду, но вместо сияющих радостью лиц родни, он наткнулся на встревоженные взгляды. Пока за алтарём проходило тайнодействие, призванное на веки вечные соединить два любящих сердца, в округ пожаловали «чистильщики душ», принеся с собой жестокость и необузданное желание пролить реки крови местных жителей.
Услышав перешёптывание испуганных прихожан, передававших из уст в уста «метку» особого инквизиционного корпуса, митрополит, согласно внутренней инструкции, предписанной самим синодом кардиналов, поспешил выставить молодожёнов, окружённых многочисленными родственниками, за дверь своей обители. Было слышно, как сработал скрытый механизм и поверх входной двери, предназначенной для встречи прихожан, опустился тяжёлый занавес стальных щитов, отсекая мир святых от мира грешников.
Чуть вдалеке, где-то в квартале от начала парковой зоны, через мощные усилители загрохотал механический голос загонщика, приказывая всех праздношатающихся, оказавшихся в эту минуту вне границ собственного жилища, пройти к месту регистрации для выяснения обстоятельств и ожидании вынесения приговора. Вполне естественно, что граждане империи, не страдая крайней степенью идиотизма, бежали прочь со всех ног от приближающегося с каждой минутой громоподобного гласа. Маврий затравленно оглянулся по сторонам, пытаясь определить направление наименьшего риска.
— Надо уходить! — практически выкрикнул он, наблюдая, как небольшая группа молодых людей пронеслась перед крыльцом церкви и скрылась в близлежащих зарослях. — Туда! — он ткнул в заросли.
Его отец, подчиняясь годами вбиваемому в подкорку сознания инстинкту, развернулся в сторону усиленного громкоговорителями голоса, предлагающего пройти процедуру идентификации личности.
— Маврий! — требовательно позвал он младшего сына. — А ну, пошли за мной!
Родня безоговорочно потянулась за главой семейства. Игнесса, влекомая матерью, отошла от супруга на несколько шагов. Она обернулась, набрав воздуха в лёгкие, чтобы позвать за собой молодого мужа, но остановилась на полуслове. Совсем рядом раздался мощный взрыв. Маврию показалось, будто небо рухнуло на земную твердь, подломив своей тяжестью столпы мироздания. Земля вздыбилась разъярённым скакуном, бросив твёрдо стоящих секунду назад людей на колени, а вслед за этим по парку, ломая высокие деревья, словно сухие ветви, пронеслась упругая ударная волна, подминая под собой родню, оказавшуюся в этот момент на дорожке. Маврий увидел, как Игнессу, словно пушинку, легко подняло в воздух и с силой приложило о ствол растущего неподалёку дерева, размозжив мечте всей его жизни голову. Маврий, больно ударившись коленями о полированный гранит крыльца, будто в замедленной съёмке, ошеломлённо смотрел, как череп его возлюбленной треснул, выплёскивая наружу содержимое, а сама она, завязнув в воздухе, медленно упала на землю. Мир снова принял подобающую скорость. Громадный ствол дерева, потеряв где-то не менее громадные ветви, бешено вращаясь, пролетел перед его глазами, сметая собой большую часть родственников. А тех, кто остался в живых, унесло следующим потоком воздуха, напитанного пылью, мелкими камнями и всем, что смогла оторвать от земли чудовищная ударная волна.
От смерти Маврия спасло лишь то, что он остался стоять на пороге церкви, ведь взрыв произошёл позади неё. Она приняла на себя тот удар, который должен был поставить жирную точку в конце короткой жизни, не познавшего женской ласки, юноши. Он из последних сил подполз к металлической преграде и вжался в неё спиной, моля Господа Бога забрать его душу в мир мёртвых, где бы он смог встретиться со своей женой. Несколькими мгновениями позже он услышал ответ. Небеса вновь содрогнулись, издавая протяжный стон, и на церковь сверху рухнула громадная железобетонная плита, знаменуя собой чудо, дошедшей до ушей Господа, молитвы, минуя посредников в лице огромного сонма священнослужителей.
Двумя днями позднее.
Временно исполняющий обязанности аббата, приор Роланд стоял перед огромным, во всю стену, панорамным окном, созерцая захватывающую дух картину сумеречного города с высоты птичьего полёта. Однако ни великолепный вид миллиона разгорающихся в темнеющих сумерках огней, ни постепенно погружающийся в ночную мглу Порус, ни шикарное, во всех смыслах, убранство «рабочего» кабинета высокого должностного лица — ничто не могло смахнуть печать глубокой задумчивости с чела приора, застрявшего, в прямом и переносном смысле, между небом и землёй.
— Сколько дней вам понадобиться, чтобы полностью расчистить завал? — устало спросил Роланд вытянувшихся, как на приёме у Его преосвященства, десяти приоров округа, если можно было назвать равнением по стойке «смирно» выпяченные животы свиноподобных служителей справедливости, нарастивших свои утробы в денном и нощном бдении исполнений заповедей святого синода.
Аббата пошатывало от усталости, он стал более нетерпелив и резок в
