Новейшая оптография и призрак Ухокусай - Игорь Мерцалов

Леший от удивления даже перо мимо пенала положил.

– Как так?

– Именно, Скорень Дубравич, верю. Судите сами: если никто не может поймать призрака, значит, он не такой, как все. А какой же тогда? Совершенно ясно, что из таких же, как я, из преобразовавшихся.

– Из кого же и в кого он, по-твоему, преобразовался?

– Из Свинтудоева, конечно, – невозмутимо ответил Бульбараш. – А вот в кого – не скажу. Сие для меня тайна.

– Глупости, – почему-то рассердился библиотекарь и, вручая книгу Сударому, заявил: – Если хотите знать мое мнение, милостивый государь, так этого ночного ухокусателя следует искать среди иноземцев. Это нашего призрака сравнительно просто можно углядеть и уловить, за века приемы отработаны. А вот, скажем, духи страны Рассветной или Древнего Барберона…

– Эка ты хватил, душа деревянная! – рассмеялся Бульбараш. – Где Спросонск, а где Древний Барберон! Нынче в обед три тысячи лет, как его нет, – вот и весь ответ, – щегольнул он рифмой.

– Барберона нет, а артефакты есть. И куда их записать прикажешь? В классификации Кофегущина для них даже места не нашлось.

– Разумеется, не нашлось, ведь Кофегущин был человеком вменяемым. Если нечто на три четверти описывается как голем и лишь на четверть как призрак, то разумнее отнести это к големам, а не к призракам, независимо от филологической традиции.

– Ну пусть голем или болван языческий, – согласился вдруг Скорень и предложил: – А вот спорим, что этот ухогрыз из них, а никакой не преобразовавшийся?

Сударый взял книгу, упрятал ее под зимнее пальто и попрощался.

– До свидания, сударь, заходите еще, – отозвался Бульбараш и сказал лешему: – Нет, дружище, спорить с тобой невозможно, ты сверхъестественно удачлив.

– А на шоколадку? – коварно спросил библиотекарь. – Доброго здоровьичка вам, сударь…

Уходя, Сударый слышал за спиной:

– На шоколадку – спорим. Как проверять будем?

– Да как все, что мы, не спросончане, что ли? Пойдем по улицам гулять, глядишь и отловим ухогрыза.

– Э… в смысле – кто вернется без ушей, тот и пари проиграл?..

Глава 3,

в которой мы узнаем кое-что о настроениях в Спросонске

Перед уходом Вереда, как и собиралась, приготовила ужин. Готовить она, похоже, умела, но, поскольку не слишком хорошо ориентировалась на кухне у Сударого, деятельность ее свелась к раздаче указаний, а мыть крупу, резать тыкву, ставить котелок и проч., и проч. пришлось Персефонию с Переплетом. Впрочем, упырь не забыл упомянуть, что солила кашу Вереда собственноручно.

Сам он тоже поесть не отказался. Чтобы не терять время, оптограф с помощником поужинали по-простому тут же, на кухне, черпая кашу из котелка. Сударый рассказал о посещении библиотеки.

– Вы мне на ночь эту книгу оставьте, пока спать будете, я поищу нашего проказника, – сказал Персефоний.

– Если хочешь. Только, боюсь, подобного существа может не оказаться у Кофегущина.

– Это как же так?

– Видишь ли, заслуга Кофегущина прежде всего в том, что он предложил базовые методы классификации. Круг призраков у него оказался весьма узок, промежуточные или, как еще говорят, смешанные формы из него решительно исключены.

– Тогда зачем же вы эту книгу взяли? И так понятно: тот, кого мы ищем, не из обычных фантомов.

– Ну, во-первых, вдруг да повезет. Во-вторых, мне не мешает освежить в памяти эту классификацию, я ведь давно уже не имел с ней дела, начал забывать. А в-третьих, у Кофегущина приводятся также классы взаимодействия между слоями реальности – вот это уже может оказаться полезным.

Персефоний со вздохом развел руками:

– К сожалению, для меня все это лес густой. Разъясните доступно: можно ли поймать невидимого призрака с помощью новейшей оптографии?

– Теоретически, конечно, можно. А вот практически…

Сделав знак молчать, Сударый торопливо похлопал себя по карманам. Записная книжка была на месте, а вот карандаш он, видимо, забыл где-то в лаборатории.

– Практически это почти невыполнимо… – медленно произнес он.

Персефоний, поняв, быстро огляделся и, приметив огрызок карандаша, невесть как очутившийся на подоконнике, протянул его Непеняю Зазеркальевичу, и тот принялся писать, объясняя в промежутке между фразами:

– Ведь для того чтобы… зафиксировать призрака… придется по всему дому таскать камеры… Ему достаточно будет выплыть из кадра…

Закончив писать, он протянул блокнот Персефонию и подождал, почесывая карандашом ухо, – тоже по студенческой привычке.

«Сложность, главным образом, в том, что ему ничего не стоит нас подслушать. Поэтому постараюсь говорить обтекаемо, пока слушай, а потом что-нибудь придумаем», – прочитал упырь и поднял глаза на Сударого.

– Невозможно представить себе существо, которое не оставляло бы в реальности никаких следов, – тут же заговорил оптограф. – Однако реальность, как известно, разделяется на три основных плана: физионис, он же материально-физический, он же предметный или вещный; психономис, он же индивидуально-психологический; аврономис, он же духовно-сущностный, или ауральный.

– А я слышал, их больше, – вставил Персефоний. – План сновидений, например…

– Да, я назвал только три базовых, с которыми, кстати, и имеет дело оптография. Но с остальными планами уже не все так просто. К примеру, этологический план умозрителен и непостижим. Иногда его соотносят с Божественным планом, но для нас это ничего не меняет, потому что в любом случае он остается умозрительным и непостижимым. Что касается плана сновидений, то до сих пор не решено, считать его самостоятельным или только инвариантом психономиса. Кроме того, каждый план разделяется на уровни и подуровни, что еще более усложняет картину…

Еще минуту или две Сударый пересказывал первую главу «Философии магии», как сам ее помнил. Между делом написал в блокноте: «Надеюсь, призрак уже соскучился слушать», – показал Персефонию и продолжил:

– Взаимодействие уровней и подуровней применительно к оптографии представляет особую сложность: с увеличением диапазона съемки мы получаем пропорциональное снижение качества ввиду наложения многоярусных образов реальности… – Упырь уже явно потерял нить лекции, но честно слушал. – Совершенствование светочувствительных эмалей, углубление временного потенциала несущих пластин и расширение зоны действия заклинаний нередко вызывают необходимость нарочно ограничить диапазон съемки, поскольку впоследствии бывает невозможно разделить сложившиеся планы и различить причинно-следственные связи в смешанном изображении…

«Внимание!» – написал он, показал помощнику и в том же тоне заключил:

– Иными словами, нам важно понять природу искомого объекта, тогда составить необходимую комбинацию эмали и чар будет делом техники.

– А как же?.. – начал было спрашивать Персефоний, но осекся.

– Трудно, – кивнул Сударый. – Но необходимо. Будем думать…

Спалось Сударому в ту ночь неспокойно. Он остался в доме единственным некусаным и понимал, что долго так продолжаться не может. Ожидание нервировало, особенно вкупе с предположением, что злокозненный призрак может перейти от простых укусов к своей ужасной прижизненной мании.

Утро было воскресное, но началось традиционно с борьбы. Персефоний, взяв Сударого в хитрый «замок», спросил шепотом:

– Вы что-нибудь надумали?

– Не сейчас… – пропыхтел тот.

У домового, доложившего, что все в порядке, вид был смурной.

– Я теперь, Непеняй Зазеркальевич, с вашего позволения, снотворного приму. Так что, если вдруг понадоблюсь, это только вечером.

– Конечно, Переплет, – кивнул Сударый и спустился вниз. – Доброе утро, Вереда, – поприветствовал он девушку, уже покормившую своего таинственного питомца и обложившуюся учебниками.

В последнее время она с разрешения Сударого приходила и по выходным, чтобы в тишине готовиться к экзаменам. Впрочем, сегодня она едва ли прочитала хоть страницу, судя по тому что встретила Сударого словами:

– Непеняй Зазеркальевич! Знаете, я всю ночь думала и, кажется, кое-что надумала…

Сударый поспешно положил перед ней блокнот, открытый на странице с предупреждением. Вереда понимающе кивнула и перевела разговор в другое русло:

– Я подыскала поденщицу, чтобы готовила для вас несколько дней.

– Ты просто чудо, Вереда! Персефоний! – одеваясь, сказал Сударый появившемуся упырю. – Ты днем спать собираешься?

– Если нужно, могу и не спать, ничего страшного.

– Тогда сходи, пожалуйста, в алхимическую лавку, нужно купить кое-какие реактивы…

Они вышли вместе. Теперь можно было без опаски говорить вслух.

– Мне представляется, – начал Сударый, когда они спустились с крыльца, – что есть только одна возможность зафиксировать ухокусательного призрака методами новейшей оптографии. Нужно сделать несколько снимков на могиле Свинтудоева.