Ритуал для посвященных - Геннадий Геннадьевич Сорокин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шарфы из искусственного волокна стали уделом молодежи со средним достатком. Более состоятельные юноши и девушки носили изделия из натуральной шерсти. Фирменные мохеровые шарфы были или индийского производства, или шотландского. Индийские шарфы с густым длинным мехом стоили 180–200 рублей. Шотландские шарфы — тонкие на ощупь, зачастую без выступающего из нити ворса. Как предмет зимнего гардероба такие шарфы были непрактичны — не защищали от холода ни горло, ни голову. Они были предметом роскоши, доступной для зажиточных слоев советского общества. Шотландский шарф в помещении носили на плечах красочной этикеткой наружу. Владелец шарфа, демонстрируя этикетку, как бы говорил всем встречным: «У меня есть 240 рублей на покупку такого шарфика, а у тебя?»
Воронов, заметив шотландский шарф на полке, понял, что дело о похищении ребенка будет непростым и запутанным.
— Давайте знакомиться, — предложил Виктор, войдя в комнату.
— Надя, — представилась девушка в трикотажном спортивном костюме.
Надя Алексеева не была такой уж красавицей, как ее описывал Биче-Оол. После родов она выглядела полноватой, с отвисшей на животе и боках кожей. Алексеева носила стрижку «итальянка», была круглолица, с очень узким разрезом глаз.
«Плакала, что ли? — подумал Воронов. — Глаз совсем не видно. Не понять, как разговаривать с человеком, которому невозможно посмотреть в глаза».
Глафира Попова оказалась стройной девушкой среднего роста, с крашенными в рыжий цвет волосами, крепко сбитая, с ухоженными ногтями. Как у всех якуток, у Поповой не были видны складки верхних век на глазах, но сами глаза, как ни странно, узкими не казались.
«У Салеха губа не дура! — подумал Воронов. — Глафира — девушка что надо. При других обстоятельствах я бы приударил за ней».
Сам Салех стоял за спиной у Воронова, брат Глафиры — рядом с ним.
Воронов обошел комнату, повернулся лицом ко всем присутствующим:
— Значит, так! Коли я оказался втянутым в вашу странную историю, то мне надо осмотреть квартиру и переговорить с девушками. Брат Нади может остаться, а вы, парни, будете мне мешать.
— Мы здесь тихонько посидим, — не согласился с предложением Михаил Попов.
— Тогда я пошел! — Воронов сделал шаг к двери.
Алексеев остановил его:
— Погоди, сейчас все сделаем.
Он вытащил из кармана ключи, бросил Салеху.
— У меня подождете.
Якут-каратист не посмел возражать. Искоса недобро глянув на Воронова, он оделся и первым вышел из квартиры. Попов что-то недовольно пробурчал, но устраивать диспут с авторитетным Алексеевым не решился.
— Айсен! Ты долго не задерживайся! — бросил он в дверях и вышел.
Воронов поймал себя на мысли, что до этого момента не знал, как зовут Алексеева.
— Ну что же, приступим! — сказал он, вернулся в прихожую и начал осмотр квартиры.
Единственная дверь в прихожей вела в совмещенный санузел. В нем был идеальный порядок, каждая вещь лежала на своем месте. На полочке над умывальником в стакане стояли две зубные щетки. Бритвенного станка или помазка не было.
«Отсутствие предметов для бритья еще ни о чем не говорит, — подумал Воронов. — У Алексеева щетина только начинает проклевываться, а у Салеха ее вообще нет».
Из прихожей в комнату вел широкий проем без дверей. В комнате у торцевой стены напротив окна стояла аккуратно заправленная кровать с металлической сеткой. Под кроватью — два чемодана с вещами. Около кровати — большая картонная коробка из-под телевизора «Горизонт» с детским матрасиком внутри. За ней, вдоль основной стены, расположились одежный шкаф, комод, у окна — тумбочка с черно-белым телевизором. Напротив тумбочки — диван-кровать. Круглый старинный стол стоял посреди комнаты. На кухне ничего примечательного не было.
— Вы эту комнату с обстановкой сняли? — спросил Виктор.
— Восемьдесят рубликов в месяц, — ответил за хозяйку Алексеев.
— Кроватку для ребеночка купить не успели? Или как?
Молодая мать смутилась, стала что-то сбивчиво объяснять про комиссионный магазин, про отсутствие детских кроваток в свободной продаже. Воронов не стал вдаваться в подробности. Нет кроватки так нет! Младенцу без разницы, где спать: хоть в детской коляске, хоть в большой коробке.
— Черт с ней, с кроваткой! — сказал Виктор. — Поговорим о вчерашнем дне. Айсен мне кое-что рассказал, теперь хотелось бы послушать вас. Начнем с хозяйки! Кто и как сидел за праздничным столом? Что пили, чем закусывали?
— Это имеет отношение к делу? — усомнилась Алексеева.
Вопрос ей не понравился, но Воронов настоял на подробном отчете. Ему было интересно сравнить, как встретил Новый год он и как его встречали студенты из Якутии. Алексеева нехотя рассказала:
— На диване сидели Айсен, Салех и Михаил. Я сидела на табурете слева от стола, чтобы удобнее было вставать к ребенку. Глаша — справа. Пили водку, четыре бутылки. Закусывали строганиной из муксуна, жареным мясом, рыбой. Я спиртное не пила. Утром парни ушли. Мы с Глашей убрали со стола, помыли посуду и легли спать. Я на кровати, она — на диване.
Воронов задал еще несколько вопросов, на первый взгляд не имеющих никакого отношения к делу. Избранная им тактика ведения допроса могла показаться странной, но Виктор знал, что делает. Еще до прихода в квартиру он понял, что Алексеева, мягко говоря, недоговаривает, и сейчас, обрушив на девушку поток вопросов, пытался понять, что именно она скрывает.
— Вы выпили четыре бутылки водки, но на кухне только три. Куда делась четвертая? — глядя в глаза Алексеевой, спросил Виктор.
— Я не знаю, — не задумываясь, ответила девушка. — Может, кто-то из ребят в форточку выбросил?
— Зачем? Для куража? Или вы наутро ждали проверяющих? За три бутылки вас бы похвалили, а за четыре — наказали?
— Четвертую бутылку я унес, — немного подумав, признался Айсен. — В ней почти половина оставалась. Я подумал, что девчонкам водка ни к чему, а нам с Салехом она могла бы пригодиться. Иногда я с похмелья так болею, что без ста граммов с кровати встать не могу.
— Когда ты успел ее стянуть? — изумилась Надежда. — Я трезвая была и ничего не заметила!
— Ты утром с ребенком возилась, а Глашка…
— …Пьяная была, — закончила за него Попова. — Я под утро здорово набралась, еле на ногах стояла.
— Как же ты помогала со стола убирать? — удивился Воронов. — Впрочем, это не важно. С водкой мы разобрались, приступим к действию. Надя, пошли в прихожую. Покажешь, как произошло нападение.
Озадаченная непонятными вопросами Алексеева с неохотой прошла к входной двери. Расследование, начатое Вороновым, нравилось ей все меньше и меньше.
— Раздался звонок, —
