В плену Обмана (СИ) - Шагаева Наталья

— Нет, моя сладкая, — зарываюсь ей в волосы и усмехаюсь, заглядывая в пьяные глазки. — Расслабляться рано, я хочу, чтобы ты еще покричала для меня…

Начинаю медленно двигаться, преодолевая сопротивление мышц, вызывая у Аниты очередную судорогу.

— Егор… — задыхается и сжимается — …это слишком…

Моя принцесса только кончила, и все ее ощущения обострены.

— Нет, малышка, терпи, — еще один толчок, и я вхожу в нее до конца. Анита вскрикивает и содрогается, кусая губы.

— Да, моя красивая девочка, — шепчу ей в губы, чувствуя, как в кровь выбрасывается адреналин.

Опускаю ее волосы, обхватываю попку, приподнимаю Аниту и вновь насаживаю на себя под ее рваные всхлипы. Ускоряю темп, уже грубо подаваясь навстречу, стискивая бедра, оставляя на них синяки, вызывая сладкие умопомрачительные крики моей девочки.

А дальше все бесконтрольно, на голых инстинктах, похоти и желании слиться с этой девочкой воедино. Трахаю ее грубо, резкими глубокими толчками, хрипло рыча и иногда кусая сладкие губы. Прислоняясь лбом к ее лбу, ее волосы укутывают нас, создавая наш личный мир. В ушах стоят ее стоны, в висках пульсирует, а по телу проходят мощные судороги экстаза.

— Его-о-ор… — почти плачет моя принцесса, содрогается и выгибается, подставляя моим жадным губам грудь, и кончает, утягивая меня за собой, вынуждая содрогаться вместе с ней.

Утыкаюсь в ложбинку между грудей и вдыхаю запах нашего секса, нашей любви и горькой обреченности. Внутри что-то больно колет, разрывая грудь, а черная дыра продолжает поглощать меня.

— Ты же не оставишь меня подыхать без тебя? — хрипло спрашиваю, пытаясь отдышаться.

— Что? — устало спрашивает она, ложась мне на плечо.

— Ничего, ты прелесть, — отвечаю я, поднимаю ее и несу в душ.

Раннее утро. Камин давно погас, дом остыл, и в комнате стало холодно. Укрываю мою спящую красавицу теплым одеялом и встаю босыми ногами на холодный пол. Зябко, тело покрывается мурашками. Но это все ерунда по сравнению с тем, какая этим утром внутри меня бушует вьюга. До этой ночи я думал, что влюблен в принцессу, что помешан на ней, а вчера ночью понял, что не смогу без нее жить. Все гораздо глубже. Она во мне, и слово «любовь» кажется ничтожным по сравнению с тем, как меня разрывает изнутри от чувств к этой девочке.

Анита переворачивается, закидывая ножку поверх одеяла, обнажая соблазнительную попку. Моя сладенькая девочка с красивой родинкой на бедре, которую хочется поцеловать. А ещё больше хочется, чтобы внешний мир рухнул к чертовой матери, оставляя нас одних в этом доме. Чтобы не было ни Севера, ни ее брата — никого. Только мы вдвоем и наша любовь. Но так не бывает…

На ее бедре небольшие синяки от моих пальцев, на запястьях — красные следы от ремня, а губы до сих пор припухшие от поцелуев и моих укусов. И мне не стыдно, я бы оставил на ее теле еще тысячи отметин. Чтобы потом, смотря на себя в зеркало, она помнила мои прикосновения и то, как мы летали.

Вновь укрываю Аниту и тихо выхожу из комнаты. Накидываю толстовку с капюшоном и иду варить кофе. На автомате делаю пару чашек бодрящего напитка, добавляю корицу, и комнату наполняет приятный аромат. Становится теплее, только вот на душе январь, минус тридцать, и температура стремительно падает. И никто не виноват, кроме меня. Нельзя было мне заводить хорошую девочку, нужно было довольствоваться шлюшками. И дело даже не в Севере или ее брате. Дело во мне. Это я тварь, которая показала слабое место, а матерые волки за версту чувствуют слабости подчиненных. Если бы не я, Анита сейчас была в безопасности. Ее брат правильно делал, что охранял сестру. Такую красавицу нужно беречь, любить, сдувая пылинки, и не отдавать никому. А я взял не спрашивая… И разрушаю принцессу, предавая ее светлые искренние чувства.

Оставляю чашку для Аниты на столе, потому что не собираюсь ее будить. Не могу пока смотреть в ее красивые глаза. Беру свой кофе, телефон и выхожу на улицу. Холодно, снег валит. Накидываю капюшон, застегиваю замок и отпиваю горячий кофе, обжигая язык. Фото я отправил еще ночью, когда принцесса заснула. Пару снимков, где не видно ее довольного возбужденного лица, остальные оставил себе. Рассматриваю самые шикарные из них. Мокрая футболка, прилипшая к груди, каскад волос на плечах, ровная спина, манящие губы и искренний взгляд. Руки жёстко фиксирует кожаный ремень, но ей не страшно, она отдаётся мне, доверяет. Фото исчезают, на их месте на экране появляется номер Севера. Сжимаю челюсть, отпиваю кофе и отвечаю на звонок.

— Хорошие фото, — сразу говорит он. Молчу, глубоко шумно дыша через нос. — Но нужный эффект они не произвели, — с наигранным сожалением продолжает Север. — Этот испанец крепкий орешек. Время тянет, сам ищет сестрёнку.

— Я сделал все, что от меня требовалось, — не могу отвечать спокойно, выходит агрессивно.

— Не спорю. Нам нужно надавить на испанца. Нужно что-то, что введет его в ужас и отключит расчетливый мозг. — Мне ни хрена не нравятся его слова. Тело напрягается до предела в ожидании продолжения. Что еще придумал его извращенный мозг!? Сжимаю горячую чашку кофе, не чувствуя, как жжет ладонь. — Мне нужна ее кровь. Заплаканное лицо, разбитые губы, страх, порванная одежда… что-то ужасающее. Поимпровизируй в подвале. И не фото, сними видео!

— Нет! — рычу я в ответ, сжимаю чашку, и она трескается, заливая руку горячим кофе.

— Устрой девочке жёсткую любовь, обыграй ситуацию, оставь следы от ремня на ее теле, я жду гениальный фильм. Время тебе до вечера. Залижешь ночью ее раны. Не пришлешь мне это кино, я пошлю своих ребят, и они отыграют эту сессию великолепно, а девочка, наверное, очень нежна и ранима, не соберешь её потом. Не выдержит ее психика группового изнасилования, — вкрадчиво добавляет Север и сбрасывает звонок.

— Сука! Мразь! — хрипло кричу, откидывая осколки чашки.

Рука обожжена и кровоточит от впившегося осколка, но мне плевать. Я идиот! Нужно было искать выход, а не вести ее сюда. Не могло все закончиться лайтово! Может, взять машину и попробовать скрыться, увезти принцессу к брату, пусть её спрячет. И плевать что будет со мной. Главное — моя девочка будет в безопасности.

Север словно читает мои мысли. И присылает мне сообщение: «Забыл сказать, твоя мама чувствует себя хорошо. Мы заботимся о ней». Мразь! Чувствую себя куском дерьма. Беспомощным ребенком. Закрываю глаза и дышу… дышу морозным воздухом. Время пришло, это край! Я не буду причинять моей девочке боль. Хреновый с меня режиссер. На этот случай у меня тоже есть план. Он не совершенен, но я надеюсь, моя мать не пострадает. Набираю номер Тимохи и скидываю другу звонок. Это значит, что именно сейчас он должен отправить через левую почту наши координаты брату Аниты. И я очень надеюсь, что Север поверит в эту постанову и подумает, что его обхитрил испанец. Пусть меня потом закопают — брат принцессы или Север — за то Анита и мама останутся невредимы.

Все, время пошло. Если испанец не дурак, то максимум через час он будет здесь и уложит нашу охрану. Вырубаю телефон, пряча его в карман толстовки, захожу в дом, вытаскиваю осколки чашки из руки, смываю кровь. И варю моей девочке свежий кофе с корицей и сливками. Наливаю напиток в большую чашку и иду прощаться с моей принцессой. У меня есть примерно час до того, как она узнает какая я мразь, и навсегда потеряет ко мне доверие и возненавидит.

Прохожу в спальню, ставлю чашку на тумбу рядом с кроватью. Присаживаюсь рядом, наклоняюсь и целую голое плечико моей сладкой девочки.