Сумбурно хаотичный (ЛП) - Беттина Белитц

Как оглушённая, я лежала на спине, уставившись в потолок, который был покрыт серебряными полосами света луны. Слезинка стекла мне в волосы - она была всего лишь одна, но причиняла мне такую боль в горле, что я чуть не всхлипнула.

Нет, я больше не хотела целовать Сеппо. Не после того, что сегодня случилось. Но я так же не хотела, чтобы он и Келли стали парой. Но скорее всего именно так и случится.

Я так долго смотрела на потолок, что мои глаза начало щипать, а мои сжатые кулаки дрожали. Потом я неуклюже повернулась на бок, накинула на голову одеяло и попыталась заснуть.

Глава 13.

С мечтой о Калифорнии

Посреди ночи я проснулась, потому что одеяло сползло с моего лица и почувствовала, что на меня кто-то уставился. И не только это - нет, я почувствовала тёплое дыхание на моей шеи, которое явно пахло мятой. Значит, Леандер снизошёл до того, чтобы лечь в постель.

Но я оставила веки закрытыми, чтобы привести в порядок свои мысли. Что-то случилось, прежде чем я легла спать ... что-то страшное ... Что же, таким уж страшным это собственно не было, поняла я, когда мои воспоминания как бумеранг вернулись ко мне и заставили у меня в желудке плескаться новую волну холодной воды. Лена спросила Сеппо, кого тот больше любил.

Келли или меня. Ну и что? Даже если он выбрал Келли и все об этом знали - что это вообще значило? Меня он знал с детского сада. Мы были соседями. Ладно, соседями напротив. Келли же приехала из Калифорнии. Между Людвигсхафеном и Калифорнией находился целый океан. И оба знали друг друга всего несколько недель. Келли почти не говорила по-немецки, а английский Сеппо был скверным. Хотя Сеппо и я никогда долго между собой не разговаривали, но Келли вряд ли могла превзойти меня в этом. Но прежде всего Келли не занималась паркуром. Почему тогда вообще я так расстроилась, что выскочила из комнаты, будто меня ужалил тарантула.

Потому что у Келли были длинные ноги? Она была старше, чем я? У неё были белобрысые блестящие волосы? Она всё находила «милым» и «романтичным»? Постоянно улыбалась Джузеппе своей улыбкой, как в рекламе зубной пастой, а он улыбался в ответ, как будто только что увидел ангела?

Если уже говорить об ангелах. Леандер всё ещё смотрел на меня. Теперь он тихо вздохнул и свежее дыхание, пахнущее прохладной мятой, защекотало мне нос. Я чихнула. Пыхтя, Елена подо мной повернулась на другую сторону.

Я не потрудилась прижать руку ко рту. Обычно Леандер тут же взрывался. Он считал это безответственным, когда мы люди, не спросив разрешения, брызгались своими бациллами. Но он не взорвался. Никакого вскакивания, никакого крика, никаких жалоб.

Я, чтобы проверить, открыла один глаз. Он лежал, вытянувшись на боку, положив щёку на локоть, и задумчиво на меня смотрел. Его взгляд был бдительным и мечтательным в одно и тоже время - и абсолютно загадочным. Такого взгляда я ещё никогда у него не видела. Он шёл ему, но ...

- Тьфу, - сказал он укоризненно, когда заметил мой взгляд. - Тем не менее, будь здорова!

Я открыла другой глаз и заметила, что его лоб был покрыт тысячью маленьких, светящихся голубым, водяных капелек. Содержимое моего носа. Я ведь чихнула не из-за того, что простыла, а из-за мяты. Леандер ненавидел внутренности человеческих носов (прежде всего свои собственные, он считал их просто «отвратительными»), но он не предпринял никакой попытки, вытереть капельки. Казалось, что ему всё равно.

- Знаешь, что я считаю завораживающим? - продолжил он, не повышая голоса. Он был немного хрипловатым от пения. По его тону я услышала, что это снова был один из тех вопросов, на который он не ожидал ответа. Я всё равно не могла говорить, не то проснётся Елена и пустит новые дикие слухи обо мне. Поэтому я оставалась тихо лежать и смотрела на него, не показывая никакой реакции. Я не хотела поощрять его к трёпу - им он занимался предпочтительно ночью или перед сном, но может быть его болтовня отвлечёт меня. Ещё лучше было бы, если бы он начал говорить на французском.

Но он продолжил на немецком.

- Ваше тепло ... - Короткая улыбка промелькнула на загорелом лице Леандера. - Оно завораживающе. Ваши тела тёплые, сами по себе. Всё остальное холодное, да, это может быть очень холодным, пол, трава, камни, черепица, всё так ужасно быстро становиться холодным, но человек излучает тепло ... постоянно ...

Ты ведь тоже, подумала я саркастически. Даже больше, чем мы люди. По меньшей мере, 38 градусов. И его постоянная температура заботилась в этот момент о том, что мне даже была не нужна моя техника заворачивания в одеяло, как рак-отшельник. Совсем наоборот, я бы с удовольствием раскрылась, потому что мне внезапно стало жарко.

- Когда ты была маленькая, а я присматривал за тобой возле твоей кроватки, я уже тогда заметил это, и удивлялся. Ваше тепло. Если я ощущал это тепло, то знал: с Люси всё в порядке. Собственно мы, охранники не чувствуем такого, потому что у нас ведь нет тела. Мы можем учуять огонь, воду ... - Леандер скривил рот и остановился. Я вспомнила то, что Леандер и его сёстры произнесли в хоре, словно молитву, когда его семья встретилась в моей комнате: «Огонь и вода являются злейшими врагами Sky Patrol.» Казалось, для Леандера это соответствовало теперь только в случае с огнём. В бассейн он бросился даже не замешкавшись. А его оргии в принятии душа, говорили сами за себя.

- Да, мы чуем огонь и воду, но ни один охранник, кроме меня не знает, как классно чувствуется прикосновение воды. И тёплой кожи. Я только не понимаю, почему я мог чувствовать твоё тепло уже тогда, когда у меня ещё вообще не было тела ... Может, это наследие от дядюшки Гунера? Якобы он мог чувствовать запал людей. - Леандер задумчиво прикоснулся к своему носу. Я с удовольствием бы узнала, что такое было с этим роковым дядюшкой Гунером, но теперь для этого был неподходящий момент. Ещё одно мужское имя не должно произноситься в этой комнате, пока Елена могла меня услышать. И тем более такое глупое. Леандер по крайней мере звучало ещё как имя парня, который выглядел достаточно хорошо. Гунера же я представляла себе, как маленького толстого мужчину с животом как арбуз и блестящей лысиной. Неправильное представление, исправила я себя. Он был охранником. У них не было формы. И по словам младшей сестры Леандера, он увековечил себя на полотне своего клиента. Значит, он заботился о художнике? И как только он мог себя там увековечить?

- Почему у вас такие способности? Это что-то значит? - повторил Леандер, ломая голову. - И действительно ли это так достойно порицания, любить своё собственное тело, человеческое тело, прекрасно тёплое, но несовершенное и неуклюжее?