Галактика 1995 № 3 - Андрей Толкачев

Стоящие ближе к ней перемещались подальше, но не уходили. Ушла сама продавщица, видимо, посчитав, что свое сделала. Ушел и Игорь, один — он не любил общественных парилок.

На улице сразу же обдало свежестью и легким морозцем. Пришлось застегнуть куртку.

Он потерял в общей сложности два с половиной часа, но от цели был так же далек, как и на выходе из дома. До ночи буду стоять, решил он, но не уйду, из-за того только, чтоб второй раз не приезжать!

— Ищете что-то? — вежливо поинтересовались из-за плеча.

Игорь обернулся. Рядом стоял парень лет двадцати семи, носатый, с маленькой и округлой русой бородкой. На плече у парня висела черная сумка, в руках были зажаты два детектива — норвежский и испанский из прогрессовской серии.

— По двушничку отдам, — сказал парень и пошевелил под большой, бледно-голубой курткой плечами так, что куртка, показалось, ожила и решила покинуть своего владельца.

— Соловьев нужен, — коротко отрезал Игорь и отвернулся.

— Соловьева не видал, — сообщил парень, — я тут с самого утра. Глухо! Бери испанский — на него и сменяешь.

Игорю надоел пустой разговор, он вообще не любил трепать язык, тем более с незнакомыми, да еще такими.

— Ну не хочешь, не бери. Только, могу посоветовать — не мельтеши ты, ну чего суетишься? Тут закон такой: суетишься — никогда не найдешь. Ты вот встань в стороночке, и твой Соловьев на тебя сам выплывет.

Игорю было наплевать на все советы. Но парень говорил дело. Мельтешить, и вправду, — боль головную зарабатывать. Надо постоять. Толпа — она сама вращается беспрерывно, если у кого чего есть, рано или поздно он выйдет на тебя. И Игорь пристроился возле парня. Тот притопывал тяжеленными меховыми сапогами, хотя вовсе не было холодно. Поймав взгляд, признался:

— Это первый час не замечаешь, а после четвертого, да еще без жратвы — пробирать начинает.

— Не идет товар-то? — вежливо поинтересовался Игорь.

— Да что ты, со свистом улетает!

Минут пять они простояли молча. Соловьев не «выплывал». Выплыл какой-то тип. Игорю по плечо, в клетчатой кепочке и с сеткой в руках.

— Даром, Дрюон столичный, за полтора отдам! — выпалил он с ходу, будто признав в Игоре лопуха, который тут же выложит деньги.

— А ну вали отсюда! — рявкнул на коротышку парень с бородкой. Повернул голову к Игорю и, не дожидаясь, пока продавец Дрюона отойдет, громко сказал: — Вот ведь спекулянт! Гад какой! Я ему вчера этого Дрюона за червончик отдал, а он тут же, у меня на глазах — за полтора предлагает. А ну вали, спекуль хренов!

Клетчатый кепарь юркнул в толчею и пропал. Игоря невольно покоробило от такого не совсем деликатного обращения — ведь мог и культурно отказать бородатый или вовсе не вмешиваться. Но он промолчал.

— Ничего, этот не обидится! — успокоил его телепат с бородкой, уже в третий раз угадывая Игоревы мысли.

— Я бы эту падаль давно в зону пристроил, ишь, нетрудовыми доходами живут, гады!

— А это — трудовые? — Игорь щелкнул ногтем по синей обложке испанского детектива.

Парень улыбнулся и его длинный покрасневший нос сморщился, как сапог у увольняющегося в запас ефрейтора, гармошкой.

— Ну что ты, совсем другой коленкор, тоже — сравнил. Хотя… — парень улыбнулся уже иначе, с долей иронии, — хотя, конечно, суть одна. Просто не хотелось бы, чтоб с такой вот падалью равняли. А-а-а, все равно! — протянул напоследок и махнул рукой.

Клетчатый кепарь появился неизвестно откуда, неожиданно. Первое, на что обратил внимание Игорь, была грязная, давно немытая рука с траурными каемками под ногтями. Потом с удивлением заметил в этой руке книгу в темно-зеленом, ту самую.

— Как заказывали! — гнилозубо ощерилось из-под кепаря. — Троячок — госцена, не обессудь, дорогой.

— Госцена — всего десятка, — буркнул бородатый, — ты хоть научись отличать цены-то, вонючка! — А Игорю сказал: — Тут он прав, точно, трояк. Три красненьких выложи, хошь не хошь, ниже не возьмешь!

— Во-во, по-божески! — закивал коротышка.

Игорь уже было полез в карман за бумажником, он был доволен и, само собой, не собирался упускать возможности — затем и приехал, но бородатый вдруг остановил его легким движением.

— Погоди, — сказал он тихо и взял книгу в руки. — Вот ведь падла, так и есть — самопал!

— Чего?! — обладатель кепаря словно подрос. — Чего?! Сам ты… ты чего мне клиента!.. Не верьте ему — родной, типографский, самый настоящий! Два дня как из магазина!

— Вали, последний раз говорю! — бородатый вернул книгу и толкнул коротышку в плечо.

Тот, бормоча что-то под нос, скрылся из виду.

— Ишь ты — самопал за трояк, ну шустрый спекуль! Да был бы еще…

Игорь ничего не понимал. Стоял, головой вертел, ему было жалко уплывшую книгу.

— Самоделка это, понял? Была бы еще вынесенная с типографии да сшитая вручную — еще ничего, таких здесь пруд пруди: каждая третья. Знаешь, выносят тетрадками, по кускам, а потом собирают дома на подручных средствах. А у этого от корки до корки самопал — перепечатка на ксероксе плюс обложка самодельная. Ей цена в базарный день — пятнадцать рублей!

— Да я б за пятнадцать с ходу взял, пускай самоделка, ведь там же один к одному текст, так? — Игорь начинал злиться.

— Так! Только этот спекуль не дурак — он видел, что ты за тридцатник взять готов, теперь никому и за двадцать пять не отдаст, понял? Это же живые деньги. Ну кто упускать будет, подумай!

Игорю стал вдруг противен этот добровольный советчик. Но он пересилил себя — дело есть дело. В конце концов, он помог, не дал провести его. Да и от кого еще узнаешь такие подробности? Поди-ка, попробуй! Тут все темнят, каждый лапшу на уши вешает, лишь бы цену повыше нагнать да охмурить несведущего. Нет, рано еще решения какие-то выносить. Да и не его это дело — осуждать кого бы то ни было. И он внимательнее пригляделся к бородатому парню. Несмотря на речь, тот производил вполне приятное впечатление, и Игорь нисколько бы не удивился, если бы повстречал его у себя в институте или в министерстве. Да и вообще публика здесь собиралась очень разномастная, а отдельные типы заставляли припомнить Гиляровского.

— К вечеру словим твоего Соловьева, — заверил бородатый.

Мимо прошествовал мальчик в желтом. Руки он держал на животе — теперь они были в таких же желтых замшевых перчатках. Вслед за ним протиснулась женщина, скорее всего, мать, а может, и бабушка, — для нее проход был тесноват. Она на ходу смерила Игоря обжигающе черным взглядом, скривила губу. Игорь опустил глаза и увидел, что баул, который женщина волочила за собой, был тощ и пуст. Видно, поторговала успешно.