Полужизни - Софи Ханна

Рут не ответила. В тот момент она больше всего напоминала загнанного зверька.

– «Джой дивижн» – рок-группа, один из ведущих коллективов пост-панка. Неужели вы о них не знаете?

– Подростком я не слушала поп-музыку. Подружки смотрели MTV, но в нашем доме этот канал был практически под запретом.

– Что значит практически?

– Прямо родители ничего не запрещали. Они считали разумными более деликатные методы воспитания. Порой я прикидывалась, дескать, мне самой не нравится то, что они не одобряют. А вас в строгости растили? – спросила вдруг Рут.

– В подростковом возрасте мне казалось, что да. Все мои увлечения были под запретом: никаких сигарет, попоек, секса с малознакомыми мальчиками. – Чарли вовсе не хотелось распространяться о своих юношеских утехах, но в глазах Рут вспыхнул интерес. – Мы постоянно ссорились. Моя младшая сестра была хорошей девочкой – не пила, не курила, не гуляла с мальчиками. Родительские правила выполняла беспрекословно, словно ничего абсурдного в них не видела, постоянно меня подставляла. Зато она, вопреки прогнозам медиков, победила рак яичников, а я даже курить бросить не могу.

Рут понимающе кивнула. «Закрой свой поганый рот!» – велела себе Чарли и решила срочно сгладить впечатление.

– Неприятно признавать, что родители были правы, – вздохнула она. – Если бы не их вмешательство, я бы хлебала дешевый сидр и каждую ночь устраивала в своей спальне оргии.

– У нас скандалов не было, – проговорила Рут. – По всем вопросам существовало одно-единственное мнение. Не помню, чтобы родители о чем-то спорили.

– Ну... – Чарли замялась, не зная, что сказать. С чего это они с Рут пустились в откровения, вроде бы не подружки! Что ожидает эта мямля в обмен на истории о несчастном детстве? Нет, рассуждать надо иначе: на что решится Рут, если она, Чарли, сыграет роль жилетки и носового платка? Хотелось задать еще много вопросов, и положительный настрой Рут был бы очень кстати. – Во всех программах для родителей советуют именно это: мать с отцом должны выступать единым фронтом, а не спорить.

– Нет, я с этим не согласна! – горячо возразила Рут. – Ребенок никогда не научится отстаивать свою правоту, если не увидит, как спорят родители. Я выросла с убеждением, что стоит сказать «Ты не прав», как настанет конец света. Мои родители вечно читали Библию и жития христианских мучеников, и я притворялась, что мне тоже интересно, хотя по-настоящему интересные книги прятала в укромных местах. Помню, умирала от зависти, когда подружки кричали родителям: «Я вас ненавижу!» – а те осаживали: «В нашем доме будешь жить по нашим правилам!» По крайней мере, они не лгали ни себе, ни родителям.

«Христиане – воплощение зла, – мстительно подумала Чарли. – Не зря в Древнем Риме их бросали на растерзание львам! Жаль, я на празднике в честь помолвки об этом не вспомнила! Впрочем, стоило лишь заговорить о религии, Саймон в бутылку полез!»

– В пятницу я солгала вам, потому что считала нужным, – заявила Рут и глотнула чай. Он наверняка остыл, но она, похоже, не чувствовала. – Я не осуждаю ложь. Если человеку мешают быть самим собой, ложь вполне уместна.

– А сейчас вы с родителями общаетесь? – участливо спросила Чарли.

– Мы больше не видимся. Я им даже не звонила с тех пор, как из Линкольна уехала. После стольких лет безропотной покорности я разбила им сердце. Хотя нет, я просто освободилась от их влияния, а об их сердце думать не стану. Некоторые люди предпочитают не замечать очевидного. Мои родители именно такие. После переезда я написала им письмо, указав в качестве обратного адреса абонентский ящик. Они так и не ответили.

– Ваши родители живут в Линкольне? – уточнила Чарли. Неудивительно, что бедняжка Рут оттуда сбежала!

– Неподалеку, в Гейнсборо.

– Ради переезда вы от многого отказались. Сегодня после обеда я прогуглила агентство «Райские кущи». Похоже, ваш бизнес процветал.

Рут вздрогнула словно от выстрела. Чарли ничуть не удивилась, ибо знала, что чувствуешь, когда тобой чересчур интересуются посторонние. Например, когда носят в кармане газетную вырезку с дискредитирующей тебя статьей. Тем не менее она не отступила.

– Вы отказались от использования удобрений прежде, чем это вошло в моду, и трижды получали премию Британской ассоциации ландшафтной индустрии.

– Я три года подряд получала эту премию, – уточнила Рут. Сцепив пальцы, она буравила Чарли подозрительным взглядом.

– Ну, в подробности я не вчитывалась. Буквально на пару минут в Интернет влезла и наверняка что-то упустила.

– С какой стати вас интересуют «Райские кущи»? Эта часть моей жизни давно закончилась.

– Почему вы бросили агентство?

– Надоело заниматься ландшафтным дизайном.

Чарли кивнула. Ответ содержательный и в то же время пустой. Только бы Рут не пожалела о том, что уже рассказала!

– Давайте посмотрим видеозапись, – вставая с дивана, предложила Рут. Сперва Чарли не поняла, о чем речь, но потом вспомнила страшного типа в красной шапочке с помпоном и молча закатила глаза. Хотелось сказать Рут, что смотреть на любопытного собаковода нет смысла, да не хватило пороху. Вслед за Рут она вышла в коридор и лишь сейчас заметила над стеклянной дверью с необычным лиственным узором полку, на которой стояли телевизор, видеоплеер и кассеты, пронумерованные от единицы до тридцати одного. По кассете на каждый день месяца?

Пока Рут искала нужную кассету и вставляла в плеер, Чарли огляделась. Помимо двери в гостиную она насчитала еще три – на кухню, в ванную и, предположительно, в спальню. Последняя была приоткрыта, и Чарли заметила блестящее бордовое покрывало и розовую подушку. Убедившись, что Рут возится с пультом, она открыла дверь чуть шире.

Да, это впрямь спальня Рут и Эйдена, хотя присутствие мужчины выдавали только массивные часы с кожаным ремешком, лежащие на полу у кровати. Все остальное было вычурно-женственным: изящные флаконы духов на подоконнике, драпировка из розового капрона на кровати, розовые шелковые занавески, розовая грелка в форме сердца, белое кружевное белье, разбросанное повсюду. Даже книги с мятыми корешками казались тошнотно-сопливыми: «Страстные женщины», «Назло молве», «Тайные слезы».

Рут все еще перематывала пленку.

– Простите, перемотка барахлит, – извинилась она. – Чтобы работала, нужно рукой придерживать, и все равно быстро не получается...

– Ничего, ничего! – Чарли подалась вперед, стараясь разглядеть стену за дверью, и чуть не вскрикнула от ужаса. Доли секунды хватило, чтобы голова пошла кругом. Что за черт?! Такое лишь в кошмарах случается, в реальной жизни этого не происходит, ибо до абсурда нелепо. Но Чарли привыкла верить собственным глазам.

Почти целую стену спальни Рут Басси занимали вырезки о ней, Шарлотте Зэйлер.

С бешено бьющимся сердцем Чарли прикрыла дверь и почувствовала, как сознание затопляют кричащие заголовки, которые мучили ее целых два года. Каждый из семисот с лишним дней она старалась не думать о цветистых фразах, по сути изощренных оскорблениях, выбранных наемными писаками за особую выразительность.

Рут собирала эти статьи и вешала на стену у кровати... Зачем? С какой целью? Там вроде бы были и заметки посвежее (заглядывать еще раз и проверять Чарли не собиралась) – о возвращении Шарлотты Зэйлер на службу и форуме по борьбе с организованной преступностью, созванном по ее инициативе. Нет, ей не показалось! Рядом с заметками висели и фотографии, в основном с пресс-конференции 2006 года, на которых она рыдала, и несколько сделанных после увольнения из уголовной полиции: Чарли в форме с натужной «я-так-горда-своей-службой» улыбкой. Какая мерзость!

– Ну вот, готово! – объявила Рут.

Стоп, нужно срочно брать себя в руки, если решила молчать, а именно это подсказывали все инстинкты – молчи, сдержись, не взрывайся! Требовать от Рут Басси немедленных объяснений очень, очень рискованно, особенно в таком взвинченном состоянии. Нет, стычки нужно избежать любой ценой, иначе случится непоправимое: она впадет в истерику или покалечит Рут Басси. «Потом, потом с этим разберешься!»

Чарли часто заморгала, чтобы отогнать некстати навернувшиеся слезы, и сосредоточила взгляд на книжных полках у противоположной стены, которые слегка провисали по центру и делали коридор раза в два уже. Похоже, Рут собирала не только статьи о мытарствах Чарли, но и книги по психологическому самосовершенствованию. В другой ситуации Чарли посмеялась бы над их названиями: «Все получится», «Не завтра, а сейчас», «Оставь чужое мнение чужим».

Как теперь себя вести? К горлу подкатывала тошнота. Бежать отсюда, скорее, скорее!

– Я попросила арендодателя установить систему скрытого наблюдения, когда впервые увидела того мужчину в шапке, – объяснила Рут. Она спустилась со стула, держа в руке пульт. – Поначалу он думал, я паникую напрасно, но в итоге согласился. По ночам в парке бесчинствовали малолетние хулиганы, и я убедила Малькольма, что это шанс убить сразу двух зайцев. Когда камеры наконец установили, мужчина исчез и до вчерашнего дня не появлялся.