Бруклинские ведьмы - Наталья Фрумкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — говорит Натали. Она уже совершенно пришла в себя и отмахивается от него, благодаря за заботу и уверяя, что ей надо к стоматологу и с ней все хорошо, на самом деле все хорошо, просто она чуть-чуть поскользнулась. Не о чем тревожиться. Сейчас она отдохнет минуточку, переведет дыхание и сможет пойти куда надо.
Я продолжаю исподтишка наблюдать за Джереми. Он, конечно, теперь выглядит старше, но это хорошо, он очень возмужал. Мне немедленно вспоминается его раздолбайство, его бунтарство, его язвительность. От всего этого не осталось и следа. Определенно, он стал полноправным членом общества. Кто бы мог подумать?
— Привет, дружище, как здорово тебя встретить! — говорю я. — Значит, ты теперь В-Ф! Вот это да!
— Да, — откликается он и улыбается мне белыми ровными зубами. Оказывается, я никогда раньше не замечала, какие у него белые и ровные зубы.
— Извини, — спрашиваю я, — а что значит В-Ф?
— Врач-физиотерапевт, — хором говорят они с Натали, а потом она обхватывает свой огромный живот и испускает крик.
— Э-э, я бы сказал, что у твоей сестры, кажется, начались схватки. Думаю, нужно вызвать скорую помощь. Нехорошо она как-то упала, — понизив голос, произносит Джереми.
— НЕТ! — рявкает Натали, поднимая одну руку, а другой прижимая живот. Мы как завороженные смотрим на нее, и она через мгновение выпрямляется со словами: — Я в порядке. Я к этому приготовилась.
— Она воительница, — говорю я Джереми. — Так ты по-прежнему живешь тут? Или вернулся?
Он отрывает взгляд от Натали и смотрит на меня.
— Вернулся где-то полгода назад. Моей маме понадобилась помощь… а ты, выходит, тоже вернулась? Или приехала в гости из-за… — Он делает жест в сторону Натали.
— Из-за младенца? Нет! Я вернулась жить. Тут дом. Теперь. Опять. — Я пожимаю плечами и изображаю маленькое нелепое танцевальное па, чтобы продемонстрировать собственную беззаботность. А сама уже начинаю жалеть, что одета в забрызганные краской джинсы и волосы собраны в неряшливый узел, хотя, конечно, Джереми доводилось меня еще и не такой видеть.
— Вовсе нет, — говорит он. Вроде бы это лишено всякого смысла, но кому какое дело. Он снова переводит взгляд на Натали, которая с округлившимися от испуга глазами, тяжело дыша, трясется на скамейке. Однозначно нам следует вызвать скорую помощь.
— Heт! Это… ложные схватки, — выдавливает сестра. — Мои тренер но методу Ламаза[6] считает, что если бы они были настоящими, то… — Вдруг Натали прерывается, не в силах больше ничего сказать, ее лицо бледнеет, и она, пыхтя, откидывается к стене.
Джереми смотрит на меня.
— Не знаю, что там считает тренерша по методу Ламаза, но да и бог с ней. Ее тут нет, а мы есть. Думаю, мы должны что-то делать. Как насчет больницы?
— Определенно надо в больницу.
— Определенно нет, — возражает Натали, выныривая из своих дыхательных упражнений. — Так это не работает. Вначале бывают тренировочные схватки, а настоящие начнутся очень нескоро. А у меня не тренировочные схватки. Поэтому быть не может…
И в этот самый миг по ее виду становится ясно, что она пришла в ужас, а по полу разливается громадная лужа.
— У меня отошли воды! — пищит сестра. — Господи, все идет совсем не так, как я планировала!
— О-о-о’кей, — тянет Джереми, доставая телефон, — вот оно как. Пора вызывать скорую.
Однако Натали, которая хочет править миром даже во время родов, не согласна.
— Нет. Что мы должны, так это прибрать все это, — говорит она вновь обретенным нормальным голосом, хоть и слишком медленно. — После того как отошли околоплодные воды, у тебя еще есть время. — Она будто читает по какому-то учебнику.
— Натали, милая, Джереми прав. Давай поедем в больницу, сестричка.
— Но мой план родов! Я не хочу в больницу! Помоги мне сесть в машину. И позвони Брайану. Пусть привезет мой чемоданчик, теннисные мячики и леденцов.
Тут у нее начинается очередная схватка, и она замолкает.
— Боже, — говорит Джереми, — я точно вызываю скорую. — И начинает набирать номер.
Сестра поднимает руку. Как только схватка отпускает, она приказывает:
— Забери у него телефон, Марни! Я со всем справлюсь. Я тренировалась и готовилась, и я королева-воительница, и я ГОТОВА. Не вставайте на моем пути, потому что я…
И тут она останавливается. Снова рушится на скамью. Начинает дышать ртом. Ее глаза округляются от приступа паники.
Сразу за этой схваткой начинается следующая. И следующая.
Джереми, который выглядит сейчас куда более красивым и ответственным, чем когда-либо, бросает на меня многозначительный взгляд, а потом быстро описывает диспетчеру скорой помощи ситуацию. Закончив вызов, он предлагает мне позвонить родителям и мужу Натали, и я делаю, как мне сказано. Никто не снимает трубки, но я всем оставляю сообщения.
Пока мы ждем, Джереми шепчет мне, что все будет хорошо, и я каким-то образом верю ему.
В промежутках между схватками Натали все еще кричит о своем плане родов, требует отвести ее в машину и делится кое-какой информацией, которую она почерпнула на занятиях по подготовке к родам. Как по мне, эта информация уже не актуальна.
— Королева-воительница не в восторге от нашего с тобой поведения, — выдает Джереми.
Я вся на нервах, но изрекаю самое умное, что мне удается придумать, а именно:
— Когда в конце концов она родит здорового ребенка, нам все будет прощено.
Потом я скрещиваю пальцы.
13
БЛИКС
Проснувшись утром в день моих веселых поминок — иначе называемых отвальной Бликс, — я обнаруживаю в своей комнате ангела смерти.
Ладно, никуда не денешься.
— Привет, — говорю я ангелу, — я знаю, что уже пора. Я могу помереть как положено. Если надо, умру прямо на вечеринке, хотя, наверное, некоторые гости начнут от этого психовать. Но я не начну. Я готова встретиться со смертью.
Затем я снова ложусь, закрываю глаза и прошу о белом сиянии, которое окружило бы меня, Хаунди и весь Бруклин, а потом, для верности, всю страну и весь мир. Я благословляю всю планету. Повсюду возникают маленькие звездочки.
Ангел смерти взмывает к высокому потолку, кружит под ним и размещается в трещине на штукатурке, похожей на собачий нос. Наверно, она всегда была самой моей любимой.
Рядом со мной чуть шевелится и постанывает во
