Предатель. Осколки счастья (СИ) - Мартин Елена

— Олеся, здравствуй.

— Здравствуйте, Тамара Вячеславовна. Я к вам с просьбой.

— Слушаю.

— Мне нужны картонные коробки и как можно больше. У вас есть?

Продавщица с интересом уставляется на меня.

— Мы переезжаем, — комментирую свою просьбу.

— А… Мы их сдаем. Но для тебя найдется, — Тамара выскакивает в подсобку и выносит большую стопку. — Сложишь их назад. Квартиру продали?

— Нет. Развожусь с мужем.

— Да что вы? Такая пара красивая.

— Только этим и можно похвастаться, — я деловито подхватываю коробки, — мой муж нашёл мне замену.

Улыбаюсь расплывшемуся на лице Тамары Вячеславовны удивлению.

— Вот подлец! — Тамара качает головой. — Такую женщину упустил.

Лестно слышать, конечно. Но моя самооценка болтается далеко внизу, если учесть, что соперница старше меня на десяток лет.

— Я тоже поначалу так думала. А теперь… Лучше сейчас, чем пройдет ещё пять-десять лет, и мы всё равно бы разбежались.

— Удачи, Олеся!

— Спасибо, она мне пригодится, — я горько улыбаюсь и машу на прощание этой милой женщине, которую уже, наверное, никогда не увижу.

Машкины вещи поместились в трёх коробках. Мои я никак не могу уместить в пяти. А ещё коляска, детская кроватка, кухонный стол и комод. Красивый белый кухонный стол и кремовый комод я не оставлю Андрею ни при каких условиях. Это было что-то личное. С них пошли шаги моей души в сторону Ивана. Мы перекидывались сообщениями, так и ни разу не обмолвив и слова о проведенной ночи. Я иногда думаю, была ли она? Или это красивый сон?

Я тут же оборвала себя. Нужно думать о предстоящем переезде и судебном процессе, а не о новом мужчине в моей жизни.

— Олеся, что случилось? — Тихо спрашивает моя соседка. И я, обернувшись, вижу свою соседку с Машей на руках.

— Как видите. Я съезжаю. С Андреем разводимся, — я подхватываю спящую дочку.

— Жаль. Ребёночек у вас, — шепчет с сожалением Вера Владимировна.

— Моё мнение особо не спрашивали. Мой муж решил сделать рокировочку.

Мои слова не удивили мою соседку. По крайней мере, я не вижу изумления, которое я прочитала на лице Тамары Вячеславовны.

— Когда вы с Машей в больнице осенью лежали, я в дверной глазок видела несколько раз Андрея, приводившего женщину к вам домой. Огненно-рыжая.

Я оторопела. Марина была здесь и не раз в моё отсутствие в нашей квартире.

— Почему вы мне не сказали? — Я положила Машу на диван в гостиной и присела рядом.

— Такие новости — это большой разлад в семье. А я не хочу брать этот грех на себя. Всё тайное рано или поздно становится явным.

Я вспомнила о белой кофте под моей кроватью. Я аккуратно сложила его к своим вещам, чтобы отдать Ланке. Но у него оказалась другая хозяйка…

— Каков подлец… на моей кровати. В нашей квартире! — Я обхватываю голову руками.

Такое чувство, что его просто взяли и заменили, заряженным по противоположным полюсам.

— Олеся. Прости, — Вера Владимировна присаживается рядом на диван и обнимает меня.

— Вы то тут причем.

Как я могла не видеть раньше! Бесконечные задержки на работе, неоправданная грубость, дорогие, ускользающие в неизвестном направлении подарки, ночной бред, женские кофты под кроватью. Мне судьба давно подкидывала факты и говорила: «Присмотрись Олеся!» Кричала об этом. А я так и жила розовыми иллюзиями.

— Это любовь, — слышу от Веры Владимировны.

— Это глупость.

— Помочь? — Вера Владимировна кивает в сторону моих собранных чемоданов и коробок.

— Вы уже помогли. Я всё собрала.

— Ты куда теперь?

— К подруге. Когда любимые мужья вышвыривают на улицу, обычно объятия раскрывают верные друзья.

К моему счастью, мой верный друг одинок. И спрашивать разрешения: «Можно ли пожить у нас моей лучшей подруге?» не у кого.

Вера Владимировна, молча покрутившись, выходит, оставив меня в горьких раздумьях.

Злость, клокочущая внутри, распирала меня. Я достала кофту из чемодана и, поставив ногу на рукав, начала рвать её со всей злостью, что собралась за всё это время. Я вспомнила свою белую посуду. Забрать я её не смогу, и оставлять следующей хозяйке я не собираюсь. Я открыла посудный шкаф. И перевернула полку с посудой. Тарелки с кружками с грохотом разлетелись по всей кухне.

И на моем матраце я кувыркаться не позволю. Купят новый.

Я взяла в руки нож и принялась кромсать подушки и матрац в спальне. Маша громко разрыдалась и зашла в спальню. Я бросила свое дело, довольно улыбнулась и, подхватив Машу на руки, принимаюсь успокаивать дочку.

— Маша, не плачь. Все хорошо. Мама просто играется. Мы сегодня с тобой вместе будем спать на диване. Согласна?

Маша поднимает зарёванные глаза и успокаивается.

— А завтра мы переезжаем жить к тёте Лане.

Рабочий день прошел в желании побыстрее оказаться дома и перевернуть страницу. Когда пришло понимание, что я уже здесь, чужой человек, покидать жильё, где я прожила последние три года, легче.

Грузовик уже уехал по направлению к Ланкиной квартиры, загруженный теми вещами, которые я решила забрать. Немного. Часть вещей загружено в машину к Лане. Теперь осталось всё это поднять на пятый этаж. Ездить мне на работу автобусами чуть дальше, но что теперь поделаешь. Я всё равно у Ланы ненадолго. Только встану на ноги.

Удивленно взметнувшиеся брови Ланы при виде спальни и кухни я оставила без комментария. А спрашивать в слух Лана побоялась. Я положила куски разорванной в клочья кофты кремового цвета в прихожей, на самом видном месте, сразу у порога, и с глубоким вздохом замкнула входную дверь.

Что ж, если судьбе угодно в новую жизнь. Значит, в новую жизнь.

Ключи решила оставить у соседки, и я позвонила в дверь к Вере Владимировне. — Олеся, здравствуй.

— Я попрощаться, — глаза чуть увлажнились, но я тут же беру себя в руки.

— Будь счастлива. Ты такая умница, — Вера Владимировна обнимает на прощание, — и у тебя всё будет хорошо.

— Я знаю.

Я точно это знаю. Но пока до «всё будет хорошо» очень далеко.

Я протянула ключи Вере Владимировне.

— Отдайте, пожалуйста, предателю. — Я не нашла Андрею другого определения. Даже имя его мне претит.

Вера машет головой в ответ, и я пробегаю лестничный пролёт быстро и уже, наверное, в последний раз.

— Поехали! — Командую взбудораженной Ланке.

Мне почему-то сейчас, в эту минуту, всё равно. Вчерашняя терапия в виде разгрома квартиры пошла мне на пользу.

Глава 20

— Встать, суд идет!

Моя любимая фраза в залах суда, приводящая меня в боевую готовность. Сегодня заключительная серия в деле Станкевич. Злой взгляд Эрика Абдуляна и встревоженный его молоденького адвоката. Понимают, что проигрывают по всем фронтам. Зато Станкевич поднялся и стоит «петухом». Я помню его первоначальный удрученный вид и затравленный взгляд. Вот что значит умный и толковый юрист. Это я о себе…

Судья оглашает приговор, и я на громкий возглас Абдулян: «Мы подадим апелляцию!», улыбаюсь. Что ж, продолжение возможно, но я готова и к этому.

— Олеся Петровна, спасибо, — благодарит Станкевич.

Я удовлетворенно киваю в ответ. Я так и планировала расквитаться с его делом до наступления Нового года. И новогодние праздники провести в подготовке к более серьезному судебному процессу. Андрей, как и обещал, подал иск о совместном проживании дочери с ним. Лана не поверила этому и только разинула рот на исковое заявление, которое я ей дала почитать для интереса.

— Каков подлец.

Я слышу это в который уже раз, и самое интересное — на разные ситуации, которые преподнес мне Андрей.

Я делаю большой глоток чая, только что мною заваренного для нас с Ланой.

— Мне он не понравился с самого начала, — продолжает Лана.

— Он при всех своих плюсах, не понравился практически всем. Особенно Ольке, — усмехаюсь в ответ.

— Мы, наверное, чувствовали подвох.

Чёрные стороны моего бывшего мужа показались во всей красе. Мне с Ланой спокойно и легко. И на душе в первую очередь. Может быть, я уже просто отстрадалась.