Золотая роза с красным рубином - Сергей Городников

Он многозначительно приподнял саблю. Быстро окружая своего вождя, выхватили сабли, ножи и кочевники.

– Опомнись, Карахан! – голос вождя стал угрожающе жёстким. – Убьёшь меня, ни тебе, никому из твоих, – он небрежно кивнул на его телохранителей, – не уйти живыми. А мы могли бы ещё понадобиться друг другу. Отдай половину сокровищ. В них есть и моя доля. Я не позволял нападать на купцов. Я приводил тебе много полона, и ты почти всех продавал в Бухаре, отдавая мне крохи.

– Я платил вам довольно, неблагодарные шакалы! Вон! Ничего вы не получите!

Глаза вождя заблестели ненавистью, будто сдерживавшая её плотина воли дала трещину и стала рушиться.

– Тогда мы возьмём всё, – глухо выговорил он, выдергивая свою саблю из кривых ножен. – Где сокровища?!

– Они должны быть в том месте, – подсказал ему предавший Карахана слуга, указав факелом на верхний уступ вырубленного под сводом в тёмном углу широкого углубления. К нему вели прорубленные в стене узкие ступени, но его нельзя было увидеть от входа, и Удача только после слов предателя глянул туда, сообразил, где скрылась дочь хана. Она сама показалась из полумрака углубления.

– Отец! – негромко и многозначительно выговорила она оттуда. – Уступи им. Нам хватит и половины. Покажи им, где сокровища.

Удаче казалось, вождь кочевников не поверил ей. Однако хан опустил клинок оружия, дико расхохотался.

– Сокровища?!

Смех его внезапно оборвался. Он стал холодно сумрачным, убрал саблю в ножны. Отвернулся от готовых шакальей стаей броситься на него кочевников, спиной к ним вернулся к краю ямы.

– Никогда бы вы не получили их, мои сокровища, – глядя в полнящуюся шипением яму, выдавил он из себя точно через силу. – Но я вынужден делиться. – И указал рукой в перчатке. – Вон они.

Ошеломлённые столь необъяснимой уступкой Карахана, степняки вопреки недоверию вместе с вождём приблизились к нему, как если бы хан колдуном зачаровал их этим жестом властной руки. Подобно хану они не желали замечать висящего вниз головой Белого князя, как будто он уже был трупом и это дело их не касалось.

– Змеи? – пробормотал вождь, ничего не понимая. Бешеная злоба волной хлынула ему в голову, у него глаза налились кровью. – Змеи твои сокровища?!...

– Глупец! – резко и грубо оборвал его хан, ни жестом, ни видом не показывая, что, окружённый кочевниками, боится их. – Всмотрись, как следует! Это же мои сторожа. Разве они не самая неподкупная охрана?

Ящики и сундуки под шипящими с угрозами гадами словно подтверждали его слова.

– Ну и Карахан! – с почтительным уважением выдохнул слуга, который привёл степняков. – А я и не догадывался.

– Так доставайте же их, – с издёвкой предложил хан. – Кто смелый? Спускайся. – И предупредил: – Только учтите, моих половина. Больше не уступлю.

Ухмылка, которая скривила короткие полоски тонких губ вождя, когда он повернул жёлтое от света огня лицо к хану, тому не понравилась.

– Ты умён, Карахан, – выговорил вождь кочевников с возрастающей на глазах гордыней. – Но и я не глуп, как считаешь ты. – Продолжая в упор смотреть на него, он распорядился своим: – Арканы! Достаньте сундуки арканами!

Двое его кочевников живо отцепили от поясных ремней смотанные легкие арканы, удобно расположились у края ямы. Петли одна и другая вырвались из их пальцев, хлестнув змей, захлестнули ручки верхнего ящика. Кочевники осторожно затянули петли на ручках.

– Вот так, хан, – заметил тому в лицо вождь, больше не скрывая своей жадности. – Мои бы люди хранили сокровища надёжнее, чем твои гады.

Хан понуро опустил голову, как если бы признал его превосходство, и отступил. Верёвки натянулись, ящик тяжело дернулся, змеи стали неохотно соскальзывать с него. Царапая стену ямы, ящик начали поднимать от дна, на полпути стряхнули последнюю змею. Кочевники допустили большую ошибку, решил Удача, наблюдая, как хан воспользовался тем, что алчность притупила у вождя бдительность и настороженность, тихой поступью удалился к ступеням, где стал подниматься на уступ к дочери.

Ожидая какого-то коварства со стороны Чёрного хана, Удача незаметно отступил от напряжённо следящих за подъёмом тяжёлого ящика ханских телохранителей, шагнул к стене, ближе к князю. Тот узнал его, покрасневшие от напряжения серые глаза, блестящее потом лицо посветлели. Отзываясь на его скрытый жест проявить внимание, князь приготовился действовать.

Наконец кочевники вытащили большой ящик наверх. Толкаясь, они и ханские телохранители принялись в возбуждении открывать крышку. Она не поддавалась, и они просунули в щель тонкие клинки сразу нескольких боевых ножей. Дерево возле замка жалобно затрещало, и крышка уступила их усилиям. Несколько десятков пальцев сунулись в щель, рванули крышку, распахнули ящик. Оцепенение, затем растерянность и разочарование исказили лица всех, кто смотрели в ящик, как будто из него дохнуло гнилостной заразой. Он был доверху заполнен обычным щебнем.

Вождь побелел от ярости и ожесточения, вскинулся с саблей, развернулся к лжецу хану, но поздно. Стрела с лёгким свистом рассекла его дорогой халат, окровавленным наконечником прорвала ткань на спине. Как нанизанный на вертел, он зашатался и повалился перед своими людьми, судорожно заскрёб грязными ногтями затоптанную землю. Хохот, каким мог бы смеяться дьявол, отразился от сводов. Хан выступил из полумрака на широком уступе в угловом проёме и в руке у него был высокий боевой лук.

– Ты, вождь, получил сокровище, какое заслуживал! Смерть от руки Карахана, вот самое подходящее для тебя сокровище. Сокровище для глупого пса!

Вождь сделал попытку приподняться, но рухнул на оперение, и древко стрелы прогнулось, с сухим хрустом обломилось.

– Бейте этих ублюдков, шакалье отродье! – проревел хан телохранителям, сверху повелевая направленной к ним властной рукой.

Будто от толчков в спины, они бросились на кочевников. Хан был так увлечён завязавшейся рубкой, что не сразу вспомнил про Белого князя. А тот рывками тела раскачивал себя, с каждым разом сильнее, с каждым разом оказываясь ближе к протягивающему ему руку Удаче. Хан с досадой отвлёкся от схватки, тщательно уложил отобранную стрелу на тетиву, медленно прицелился, и она просвистела в воздухе, наполненном криками, воплями и лязгом оружия, как ножом, полоснула по туго натянутой верёвке. Верёвка дёрнулась и опасно затрещала.

– Ещё немного! – подбодрил Удача князя.

Пленник сделал отчаянный изворот всем телом, качнулся к другой части ямы. Когда на обратном маятниковом отмахе он подлетел к Удаче, тот вцепился в его предплечье как раз в ту секунду, в какую раздался треск разрывающихся верёвочных нитей. Ноги князя провалились к дну, едва не задели змеиные головы, но, упершись в край у отвесного обрыва ямы, Удача весь напрягся, изо всех сил потянул Белого князя и вытянул настолько, что он перевалиться животом на землю у его колена. После чего ножом распорол кожаный ремень, которым были связаны запястья пленника. Тем же ножом он вмиг рассёк воздух за его спиной, искусно отбил другую стрелу. Высвобожденные руки плохо слушались князя, но он сам выбраться из ямы, и нож молодого товарища быстро разрезал ремни на его связанных щиколотках.