Свора Герострата - Антон Первушин

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

О создании следственной группы гор.

Санкт-Петербург 15 мая 1994 года.

Заместитель прокурора г. Санкт-Петербурга старший советник юстиции Зарубин Л.К., рассмотрев материалы уголовного дела № 46784,

УСТАНОВИЛ:

11 мая 1994 г., примерно в 16.45 во дворе дома № 8 ул. Промышленная было совершенно немотивированное вооруженное нападение на двоих прохожих, в результате которого один из них, студент Санкт-Петербургского Государственного Технического Университета Скоблин В.Н., был убит на месте происшествия. Нападавший, студент Технологического института Кириченко А.С. скончался там же по неизвестной причине.

Свидетели происшедшего утверждают, что второй прохожий, личность которого не установлена, воспользовался замешательством для того, чтобы забрать огнестрельное оружие, посредством которого Кириченко А.С. убил Скоблина В.Н., и скрылся с места происшествия.

Учитывая сложность дела и большой объем предстоящей по нему работы, руководствуясь ст. 126 УПК РФ,

ПОСТАНОВИЛ:

1. Для расследования настоящего уголовного дела создать следственную группу в составе следователя по особо важным делам прокуратуры г. Санкт-Петербурга Сазонова Г.Е., старших следователей прокуратуры г. Санкт-Петербурга Кирпичникова Л.К. и Васильева Б.М.

2. Производство отдельных следственных действий поручить сотрудникам ОУР Ленинского РУВД г. Санкт-Петербурга

3. Руководство группой следователей возложить на следователя по особо важным делам прокуратуры г. Санкт-Петербурга Сазонова Г.Е.

11 мая 1994 г. Зарубин Л.К.

Глава двадцать четвертая

Экспертов было трое.

Один непрерывно щелкал фотоаппаратом, снимая раскинувшиеся на асфальте тела с разных точек под разными углами. Имени этого эксперта полковник Хватов не знал. Зато двое других были ему хорошо знакомы. Костя Баркович и Александр Евгеньевич Спицын. Костя, осторожно переступая, обмерял метром место происшествия, вполголоса надиктовывал Александру Евгеньевичу протокол осмотра. Завидев Хватова, он помахал ему рукой. Александр Евгеньевич в свою очередь просто кивнул.

С очевидцами беседовал следователь прокуратуры Лева Кирпичников. Свидетелей оказалось немного: четыре старушки, на глазах которых, собственно, все и произошло; и огромный мужик в спортивном трикотажном костюме, высунувшийся, заслышав первые выстрелы, в окно и наблюдавший бегство неопознанного третьего.

— Добрый вечер, Лева, — поздоровался Хватов.

— Для кого «добрый», для кого — и не вечер уже, — буркнул Кирпичников, но руку подал.

— Что здесь произошло?

— Кто бы знал!..

Кое-кого в прокуратуре чрезвычайно раздражала эта уклончивая манера Кирпичникова отвечать на прямо поставленные вопросы, но Хватов всегда терпимо относился к ней, пряча ухмылку в усах и спокойно дожидаясь, когда Лева снизойдет до содержательного ответа. Работать с ним Игорю Павловичу доводилось часто, и он полагал, что лучшего, более грамотного следователя прокуратуры в Санкт-Петербурге не найти. А что до эксцентричной манеры вести беседы — у каждого свои причуды.

— Этот вот, — Кирпичников кивнул в сторону лежащего у подъезда тела, — вышел из дома около пяти, вытащил пистолет и без предупреждения застрелил вон того, — кивок в сторону второго. — Был еще какой-то третий. Сначала упал носом в землю, а когда стрелок вырубился, подобрал его пистолет и быстренько смылся.

— Я посмотрю?

— Нужен ты больно…

Хватов обошел толпящихся свидетелей и двинулся к телу «стрелка». Там толпа была погуще: как всегда падкие на ЧП жильцы окрестных домов собрались поглазеть на работу «несомненно доблестной, но утопающей в цунами преступности» милиции. Расстроенный участковый пытался увещевать их, чтобы разошлись. Любознательные не расходились. В конце концов участковый махнул рукой, вытер вспотевший лоб платком и закурил.

Хватов остановился над мертвым Кириченко, долго вглядывался в запрокинутое лицо, сравнивая его с тем на маленькой фотокарточке в пухлой, но нигде не зарегистрированной папке, в которую он и Мартынов собирали материалы по Своре. Да, без сомнения это Кириченко. И смерть его, как две капли воды, похожа на смерть Эдика Смирнова в аэропорту. Еще одна жертва Герострата. Жаль парня.

Хватов отвернулся и подошел ко второму. Череп второго был расколот пулями; об опознании не могло идти и речи.

— Документы какие-нибудь при нем есть? — спросил Хватов у Александра Евгеньевича, старательно записывающего за Костей протокол осмотра.

— Да, кое-что есть, — кивнул Александр Евгеньевич, не отрываясь от своего увлекательного занятия. — Студенческий проездной, выписанный на имя Скоблина В. Н. С печатью Политеха. Надо будет туда позвонить.

Все правильно, подумал Хватов, информатор не подвел. Все правильно.

Полковник отошел в сторону от Скоблина, чтобы не мешать экспертам. Там он закурил и, нахохлившись, стал наблюдать за их работой. Он догадывался, кто был третьим здесь во дворе в пять часов дня по московскому времени. И чем дольше он думал об этом, тем в большей степени догадка превращалась в уверенность. Вывод из увиденного и сопоставленного мог быть только один. Один-единственный.

Орлов вышел на след, думал полковник Хватов. Орлов вышел на след.

Глава двадцать пятая

Дорога не показалась скучной.

Я устроился так, чтобы держать топтунов в поле зрения. Они, впрочем, не возражали.

За век немытым окном вагона мелькал пригород, окончательно запущенный в наши хамовато-хламоватые времена. Северная Пальмира и бесконечно унылая местность вокруг: корявые, как от хронической болезни, стволы берез и сосен; кучи отбросов; свалки цветных металлов и строительного мусора; ряды серых однотипных сарайчиков из жести, почему-то называемых гаражами. Страна контрастов.

Ко мне подсел выпивший мужичонок: то ли физиономия моя ему понравилась, то ли до другого вагона он не рискнул дойти — в общем, подсел и, заглядывая в глаза, дыша смачно перегаром, воззвал, обращаясь, по-видимому, к самой сердцевине моей души:

— Шлышь, приятель, шообрашим, а? На двоих, а?

— А есть чем?

Мужичонок неуверенно похлопал себя где-то в районе груди. Видно, под поношенным и грязноватым пиджаком, во внутреннем кармане был спрятан некий сосуд с благословенной жидкостью, в реальности существования которого он, судя по всему, и сам сомневался.

— Конешшно…

— Много ли там? На двоих все равно не хватит.

— Потом мошно ище шбехать, — подмигнул мужичонок, обращаясь уже к сердцевине моего бумажника.