Настоящий Американец - 4 (СИ) - Живцов Николай

— Посмотрел, чем он ответит? — напомнил Серов подчиненному его предложение по игнорированию требования «Пересмешника» о восстановлении Екатерининского дворца, которое он сделал в декабре. — И как понравился его ответ⁈

— Еще доподлинно не установлено, что к утечке информации причастен «Пересмешник».

— А имя информатора в статье тебя в этом не убедило⁈

Федотов стоял, боясь пошевелиться, но благоразумно не напоминал начальству, что предложение по «Пересмешнику» было этим начальством и одобрено.

— Петя, найди мне этого сукиного сына! — сбавив тон, вкрадчиво произнес Серов.

— Убирать Никиту надо и всех его прихвостней, и чем быстрее, тем лучше.

Маленков приехал на дачу к Молотову в прескверном настроении. Страхуясь, они не стали общаться в доме, а несмотря на мороз, вышли на участок и теперь бродили между высокими елями.

— Если мы их не уберём сейчас, тогда они уберут нас, — продолжил давить Молотов.

— За Никитой армия. Жуков и тогда его поддержал и сейчас будет за него. Ничего не изменилось. Серов ему тоже в рот смотрит. Как ты его сейчас уберешь? Если на съезде вопрос поставить, то нас прямо там арестуют.

— Ты прав, — заскрежетал зубами Молотов. — Но делать что-то надо! А может потребовать у него зачитать этот доклад, а потом выступить с критикой и прямо задать вопрос о его подписях на расстрельных списках? А то все в дерьме, а он весь в белом.

— А это вариант! — оживился Маленков. Предложение соратника давало хоть какой-то козырь против Хрущева и шанс остаться у власти.

Глава 12

Дверь я, конечно, открыл, разборки на весь отель мне были ни к чему, Фрэнк Уилсон — приличный постоялец, и в мой номер ворвалась Вайлетт. Никого другого я и не ждал. Удивила меня лишь смена гардероба итальянки. Вчера на ней был полушубок из воздушного песца, а сегодня — длиннополая каракулевая шуба. А означало это то, что пришла она устраивать скандал не сразу после приезда, а сделала паузу на отдых и переодевание. То есть можно было ожидать, что вчерашняя угроза исполнена ею не будет, запал уже не тот. Или я рано ударился в оптимизм?

В общем, передвижение гостьи я внимательно отслеживал, будучи готовым прикрыть от ее посягательств самое дорогое, что у меня есть. Но Вайлетт прошла мимо меня и остановилась напротив окна. Что-то разглядывала в утреннем пейзаже пару минут и только затем развернулась ко мне лицом.

— Это было очень глупо, — заглянула она мне в глаза.

— Согласен, — подтвердил я ее слова, стараясь не утонуть в ее сапфирах.

Девушка молчала, я расценил это как ожидание извинений. Еще в прошлой жизни я осознал, что виноват всегда мужчина, даже если это далеко не так. Поэтому легко произнес:

— Я сожалею.

Вайлетт молча продолжала вглядываться мне в лицо. Я прокашлялся и взял участливый тон:

— Быстро нашла попутку?

— Фрэнк, давай уедем.

— Куда? — что-то пошло не по сценарию, я занервничал.

— Бросим все и уедем. Куда угодно. Можно в Азию или в Южную Америку, или даже Австралию.

— А твоя семья? — мой голос неожиданно охрип.

— К черту Аньелли.

Расстояние между нами как-то само собой сократилось и вот я уже покрываю лицо Вайлетт поцелуями, а она, отвечая, вжимается в меня, словно жаждет во мне раствориться.

— Я не могу уехать из Нью-Йорка, — прерываю я это безумие.

— Хорошо, — легко соглашается Вайлетт. — Будем жить в Штатах.

— Подожди, — я отступаю от разгоряченной девушки и пытаюсь прийти в себя. — Я не могу на тебе жениться. Мне нужна жена-американка, — мозг опять начинает работать в штатном режиме, и у меня получается из себя это выдавить. — Прости, — добавляю я и вижу как Вайлетт бледнеет.

Девушка вздрагивает как от пощечины, сапфировые глаза тускнеют и, не слушая мои торопливые объяснения об особенностях американской политики, в которую я собираюсь влезть, она словно сомнамбула покидает мой номер.

Я за ней не бегу, не пытаюсь вернуть. Я не свободен в своих желаниях. Эта жизнь принадлежит не мне.

Рев труб герольдов врезается в мои горькие воспоминания, и я трясу головой, сбрасываю морок.

Я опять в ВИП-ложе Ледового стадиона, но уже на церемонии закрытия зимней Олимпиады.

Только что завершились показательные выступления фигуристов и вот заиграли трубы герольдов. На ледовое поле, застеленное ковровыми дорожками, вышел президент МОК Эвери Брендеджа с эскортом из молодых спортсменок. Он встал за трибуну, а девушки взяли его в полукольцо.

Сегодня я был не в президентской ложе, а чуть левее от центра, но тоже на козырном втором ярусе. Сидел в окружении итальянской элиты. Рядом ниже в удобных креслах с грелкой в ногах, расположились Аньелли: Джанни и Франческо. Были здесь и Ромео: Александра, по левую руку от меня и Никола с Винченцо по правую. Последний казался самым счастливым человеком на трибунах. И причина тому — не олимпийские победы сборной Италии, которая, к слову, заняла лишь восьмое место в общекомандном зачете. В отличное расположение духа его привела реклама, которую я заполучил для «Джульетты Спринт». Вот уже несколько дней по окрестностям Кортина д’Ампеццо на нашем спорткаре разъезжала английская принцесса. Причем, ездить она предпочитала за рулем и на высокой скорости. Итальянская пресса по этому поводу сходила с ума, восторгаясь тем, что представительница монаршей семьи предпочла итальянский автопром Роллс-Ройсу, и расписывала конкурентные преимущества нашей малышки «Джульетты Спринт». Понятное дело, последнее не обошлось без денежного стимулирования со стороны Ромео.

А вот Вайлетт ни в ВИП-ложе, ни на стадионе не было. Она уехала из курортного городка на следующий день после гонок.

Сердце рвалось вслед за нею, а разум понимал, что я все сделал правильно.

Спасался свалившимися на меня в последние дни делами и хоккеем. Финальные матчи, как им и полагается, прошли напряженно. Особенно тяжело было смотреть игру СССР с США, где советская сборная разгромила американцев со счетом 4:0. Приходилось постоянно себя контролировать, чтобы не прыгать от радости, когда шайба залетала в «звездно-полосатые» ворота и вовремя звенеть колокольчиком, которыми были вооружены все болельщики сборной США. До кучи, еще пару тысяч проиграл. Если бы поставил не на американцев, меня бы просто не поняли.

А на следующий день, то есть вчера, четвертого февраля сборная СССР встретилась с командой Канады. Игра получилась резкой и ожесточенной, соперники буквально бились за шайбу все три периода. Тут-то я и оторвался, и отыгрался заодно. Поставил на СССР аж десять тысяч долларов. Из-за предыдущего моего проигрыша со мной многие охотно забились. Так что только на финальной игре, я заработал около двухсот тысяч долларов. СССР выиграла у Канады со счетом 2:0 и стала трехкратным призером: чемпионом VII Зимних олимпийских игр, чемпионом мира и Европы.

А ведь вплоть до финала все европейские тренеры и хоккеисты фаворитом и будущим победителем Олимпийских игр видели исключительно сборную Канады. Газеты писали, что команда «Китченер датчмен», выигравшая в 1955 году кубок Аллана, за последние 34 года является сильнейшей из всех команд, когда-либо защищающих честь Канады и что русские, чехи и шведы никогда не сравняются с канадскими хоккеистами, если не разгадают, в чем их сила.

И все они ошиблись. Канада стала лишь третьей, уступив США. А после финальной игры у Олимпийского огня с золотыми медалями стояли игроки советской сборной по хоккею и самозабвенно пели гимн СССР, а я им мысленно подпевал с трибуны. Правда слова, которые я помнил, несколько отличались от этой версии, в которой упоминался Сталин. А ведь совсем скоро из-за этого гимн будет исполняться без слов и продлится этот молчаливый период целых два десятилетия. Если, конечно, Хрущев все-таки сделает этот злополучный доклад и история пойдет по тому же сценарию. Жаль, конечно, хотелось бы избежать советско-китайский раскола. Это надо же так по-глупому разругаться с ближайшим соседом и потерять стратегического союзника. И это при том, что весь Западный мир всегда был враждебен СССР, а до этого Российской империи, а после — Российской Федерации. Ай да хрущ! Не зря его в мое время считали агентом англосаксов.