Эти загадочные животные - Ирина Царева

Жили у меня Мурзик и Мурка — сиамской породы парочка. Улицы они не знали, гуляли только на балконе.

У Мурки были тяжелые роды. И врача вызывали, и что только не делали — умерла, оставив двух котят. И стали мы с Мурзиком их растить. Кормила я их из пипетки молоком, а Мурзик наблюдал за мной. Его самого я к ним близко не подпускала, боялась, что может он им зло какое сделать. Знакомые говорили, что коты иногда за малышами, как за мышами, охотятся, придушить могут. А потом я обнаружила, что Мурзик по ночам с ними спит, греет их. Сам в коробку не помещается, поэтому их ночью к себе на подстилку перетаскивает, а утром на место возвращает. И еще следил, чтоб были вовремя накормлены малыши. Я, бывало, замотаюсь, время кормления пропущу, а он тут как тут, крик поднимает: иди, мол, корми, дети есть хотят!

Так и жили. Прошло некоторое время. Я все еще вокруг котят с пипеткой бегаю, а Мурзик как взбесился. Каждое кормление мяуканьем сопровождает. И вот как-то раз смотрю — несет Мурзик в зубах котенка. Через комнату на кухню прошел и бросил там. За вторым пошел, то же самое проделал. А в кухне подгреб обоих к своей миске, придерживает около нее (а они ведь как тараканы расползаются!), а сам благим матом орет.

Ну, я поняла. Налила молоко в миску. А он их аккуратно так за шею держит и по очереди мордочкой в блюдце тычет. Они сначала фыркали, отплевывались, а потом как начали за милую душу хлебать, как будто всегда это делали. Так мое мучение с пипеточно-режимным кормлением и закончилось.

А потом я узнала, что уже неделю-полторы назад надо было начинать к блюдцу их приучать. А я ведь и понятия не имела, еще минимум месяц мучилась бы по дурости. Да вот Мурзик умнее меня оказался. Сказать не мог, так показал, что делать надо.

Спасибо умному коту!

Из письма Карасевой В. Ф., г. Великие Луки

Прочитав это письмо, я тоже задала себе вопрос: неужели, разуверившись в нашей способности понять их, животные начнут «дрессировать» нас? Ведь именно демонстрация необходимого действия — основа дрессировки.

Кто же ответит на поставленные автором письма вопросы? А они очень непростые. Возможны три варианта. Первый (самый простой): объявить, что все описанное гражданкой Карасевой если не плод фантазии, то плод ее субъективной оценки событий. Второй: попытаться к пояснению событий притянуть за уши устаревшие научные догмы. Третий (самый сложный): честно признаться, что пока ответы на ее прямые и, казалось бы, простые вопросы приводят нас к тому, что непонятное мы начнем объяснять еще более непонятным. И вот только тогда станет ясно, что обыденные истории из жизни тузиков и мурок, мимо которых мы, не задумываясь, проходим множество раз, оборачиваются неразгаданной тайной, если только начать задавать себе вопросы.

Попробуем же еще раз сформулировать их.

1. Способны ли животные понимать человеческую речь и логику человеческого мышления?

2. Способны ли животные разрабатывать тактику и стратегию своего поведения?

3. Способны ли животные вовлекать в свои планы других животных? Каким образом они это делают? Существует ли у них речь?

4. Способны ли животные экстраполировать события?

5. Способны ли животные к передаче опыта, приобретенного при общении с людьми и себе подобными?

6. Осмысленно ли пытаются животные обучать нас?

7. Приписываем ли мы животным свои, более понятные людям эмоции, в то время как их мир совсем другой и трактовать его надо совсем с других позиций?

Кто-то ответит на все эти вопросы: «Да! Они подобны нам». Другие будут настаивать на том, что мы лишь приписываем животным разумные качества.

Единого мнения на этот счет нет ни среди обычных людей, ни среди специалистов. А там, где нет четкого ответа, там всегда существует загадка, даже если мы не желаем замечать ее.

Когда мне пришло письмо из Омска от инженера-строителя Султана Файзулина, первой моей реакцией был восторг от фотографии, вложенной в него: юная черноглазая красавица держит на руках очаровательного медвежонка, нежно прижавшегося к ее груди. И только читая письмо, я поняла, что на руках у нее щенок. Вот письмо.

«Когда мы выводили на прогулку нашего симпатягу, отовсюду к нам подходили и дети и взрослые, и все норовили приласкать и погладить его. Со всех сторон неслись восторженные восклицания: «Какой медвежонок!» «А как его звать?» «А сколько ему лет?» И вопросам не было конца.

Актуса мы купили на рынке. Щенок нам сразу так понравился, что мы даже не удосужились узнать у хозяйки породу собаки. Пес был средних размеров, очень лохматый, с длинной шерстью и хорошим подшерстком. В квартире для него был устроен уголок с подстилкой. Но он, имея такую теплую шубу, большую часть времени лежал на голом полу у балконной или у входной двери.

Нам со скандалом приходилось его два раза в году стричь — он с первого раза невзлюбил эту процедуру. Шерсти настригали так много, что наша бабушка навязала всей семье чрезвычайно теплые и, как говорят, лечебные носки. Актуса уже давно нет, а носки из его шерсти мы все еще до сих пор носим.

Пес был умнейший. Известно, что для всех хозяев своя собака — самая умная. Я свою жизнь прожил рядом с несколькими его собратьями, но Актус среди них своим умом, интеллектом и интеллигентностью очень сильно выделялся.

Без всякого преувеличения могу утверждать, что пес понимал все наши разговоры. И потому в тех случаях, когда нам не хотелось быть понятыми им, мы старались общеизвестные слова заменять синонимами ради того, чтобы Актус нас не понял. Например, он был большим любителем ездить с нами в сад. Как только в субботу или в воскресенье мы поминали слово «сад» или «дача», он тут же поочередно подходил к каждому из нас и, заглядывая в глаза, вопрошал: «А меня возьмете с собой?» В те дни, когда мы опаздывали на первые рейсы из-за давки в автобусах, мы Актуса с собой не брали. А для того чтобы его не травмировать, приходилось в такие дни взамен известных ему слов применять слово «фазенда», и тогда он спокойно оставался.

Актус обожал сахар. Можно сказать, что был он сахарным «алкоголиком». При упоминании слова «сахар» он начинал облизываться и смотреть нам в глаза. Мы не придавали значения вредности этого продукта, и очень часто он добивался своего. А потом, когда нам сказали, что это наносит ему вред, пришлось слово «сахар» заменить на неизвестное ему слово «беленькое».

Чутье у Актуса было необыкновенное. Вечерами мы прогуливали его. Примерно в это же время жена приходила с работы. И если при входе в подъезд пес степенно шел около моих ног, я знал, что жена еще не пришла. Если же Актус, войдя в подъезд, стремительно летел вверх до нашего этажа и, остановившись у входной двери, облаивал ее, значит, жена уже дома.

Актус очень любил игру «Найди». Дочь держала собаку в одной комнате, а кто-то из нас, дав понюхать ему какую-нибудь игрушку или вещь, прятал ее в другой комнате. Пес, вырвавшись из рук дочери, бежал в другие помещения, с азартом обнюхивал все углы и закоулки и всегда находил.

Другая любимая его игра была «Попался». Соседская девочка Оксана как-то стала во дворе догонять Актуса и при этом приговаривать «попался». Пес сразу понял суть игры. И потом стоило только Оксане или еще кому-нибудь сказать слово «попался» и при этом еще хлопнуть в ладоши, как наш четвероногий друг начинал бегать кругами по всему двору.

Совершенно без всякого обучения и дрессировки при словах «машина идет!» или «большая собака!» пес прижимался к ногам хозяина.

При словах «Актус, хочешь на ручки?» он тут же запрыгивал на руки, чем вызывал восторг всех, кто видел эту картину.

А как только услышит слова «Скоро пойдем гулять», тут же бежал в коридор, хватал свой поводок и начинал таскать его по всей квартире.

Прогулки для него были самым любимым занятием. Каждый день ровно в б часов утра (не раньше и не позже, как будто у него на лапах часы!) он подходил к нашей кровати и начинал усиленно дышать. Если мы делали вид, что спим, он не нахальничал, но стоило только шевельнуться, начинались радостные прыжки и взвизгивания.

Выводить Актуса в 6 утра на прогулку была в основном моя обязанность, и он всегда сидел у кровати и упорно ждал, когда я встану. Если мне иногда лень было вставать, то я говорил: «Сегодня гулять с тобой пойдет мама», и он тут же бежал на кухню и начинал смотреть в глаза хозяйке.

Живя много лет рядом с нами и прислушиваясь к нашим разговорам, Актус стал совершенно свободно разбираться, кто у нас в доме «папа», «мама», «Галя», и понимал, что в гости к нам приходят любимые и любящие его «бабушка», «дедушка». Стоило дочери в ожидании гостей выйти на балкон и сказать: «Бабушка с дедушкой идут», то у входной двери тут же начинался радостный лай на весь дом.

Мир и порядок в доме волновали Актуса всегда. Если кто-нибудь из нас в шутку замахивался на другого, тут же начинался гневный лай, пес становился «на защиту» того, кого «обижали».