Убийство в «Зеленой мельнице» - Керри Гринвуд

«Лицо, заслуживающее доверия», — сказала Дот. За взлохмаченной бородой и длинными волосами скрывалось сильное угловатое лицо с массивной челюстью. У незнакомца был широкий нос и невероятно красивые ясные глаза серо-зеленого оттенка с золотыми точками, напоминающими отблески солнца в ручье с форелью. Он застенчиво улыбался. Фрина улыбнулась в ответ.

— Нет-нет, мне вовсе не больно. И вы спасли бы мою жизнь, если бы у меня на борту вдруг оказалась взрывчатка или больше топлива. А вы быстро среагировали! Меня зовут Фрина Фишер.

— Приятно познакомиться, — ответил он, похоже, искренне. — Здесь, наверху, меня зовут Виком.

— И все? Просто Вик?

— Вик-отшельник, — пояснил он. — Погонщики скота нанимают меня осенью, чтобы помочь со сбором стада. Помимо них, я вижу людей, лишь когда спускаюсь за покупками в Толботвилль. Для меня это как увеселительная прогулка. Но вы, должно быть, замерзли, да и улететь все равно не сможете, пока туман стоит так низко. Не хотите ли пока пойти ко мне?

— Очень любезно с вашей стороны, господин Фриман, — отозвалась Фрина.

Рука выскользнула из-под ее локтя. Мужчина уставился на гостью, лицо его стало похожим на маску. Но был он не Старым Моряком, поняла Фрина, это была золотая маска древнего викинга. Мисс Фишер решилась открыть карты, поскольку ей не хотелось идти в обиталище отшельника под надуманным предлогом.

— Я здесь, чтобы найти вас, господин Фриман, но уйду, как только позволит погода. Я не собираюсь нарушать ваше уединение. Зная вашу историю, я прекрасно вас понимаю. Однако вам не удастся полностью отгородиться от мира. Нужно кое-что уладить, после чего я вас покину, и при желании вы сможете забыть и обо мне, и о мире, и обо всем.

Он повернулся и, сжав кулаки, пошел прочь, пока не исчез в тумане. Фрина села, чтобы собраться с мыслями, и, нащупав сигареты, вспомнила, что зажигалка все еще валяется где-то в самолете. Она успела сделать лишь несколько затяжек, когда вернулся Виктор.

— Я знал, знал, что однажды кто-то до меня доберется. Наверное, мне еще повезло, что это вы, мисс Фишер. Что случилось? Это из-за отца, или матери, или…

— Ваш отец умер, — мягко сообщила Фрина. — Шесть месяцев назад. Вы получали письма от матери?

— Ну да, однако я ни разу не отвечал на них. Знаете, она никогда меня не любила; я думал: если я исчезну, хоть у Чарльза появится шанс. А как там Чарльз?

— Отлично, — солгала Фрина. — Он, правда, не самый блестящий образец мужской половины человечества, но в наше сложное время таких вообще вряд ли удастся встретить. Он считает вас погибшим.

— Да, так она ему и говорила. Несколько раз я писал отцу, но он все время настаивал, чтобы я вернулся. А я не мог больше жить в городе, просто не мог! Поэтому я и ему писать перестал. Я нашел собственный источник дохода, и его деньги мне больше не были нужны. Бедный папа! Она устроила ему собачью жизнь. Он наверняка обрадовался, что все кончилось. Вылезайте из самолета, мисс Фишер, скоро начнется снегопад, все к тому идет.

— Я спрашивала о погоде Альберта Стаута, и он сказал, что будет ясно, — возмутилась Фрина, вытаскивая из самолета свой саквояж и дорожную корзину.

Вик усмехнулся, без малейшего усилия поднимая корзину на плечо.

— Вам следовало спросить его о погоде на Высоких равнинах. В долине наверняка будет по-прежнему ясно. Стаут никогда не ошибается, однако запрос должен быть точным. Самолеты для него в диковинку. Да и я к ним не слишком привык. А как вы собирались найти меня, мисс Фишер? Ведь я здесь оказался лишь потому, что мой вьючный конь сбросил поводья, и мне надо отвести его вниз, пока не слишком похолодало. Счастливчик любит горную траву. А я заодно ямс нашел — неплохая еда для разнообразия.

Вик свистнул, и из тумана вынырнул очень довольный собой пес, сопровождавший коня, шедшего весьма необычной походкой.

— Он что, наполовину кенгуру? — удивилась Фрина, когда конь скакнул вперед обеими передними ногами сразу.

— Нет, он стреножен. Но даже так этот мошенник может забрести довольно далеко.

Конь покорно стоял, пока Вик освобождал его ноги от пут и грузил корзину, саквояж и мешок ему на спину. Пес тем временем сидел, аккуратно поставив лапы и всем своим видом демонстрируя, что он хороший.

— Ну вот, а теперь пошли, пока не замерзли. Идем, Мак. Вы сможете идти, мисс Фишер?

— Давайте вы будете звать меня Фриной, а я вас Виком, а? Далеко идти?

— Примерно триста метров, — сообщил Вик, шагая сквозь заросли окутанной туманом акации к тому, что больше всего походило на край пропасти. — Недалеко. Однако смотрите под ноги.

Фрина мысленно возблагодарила Бога за то, что на ногах у нее удобные сапоги, и последовала за Виком по каменистой тропке, уходящей крутыми извивами вниз по склону; на ней с трудом умещались идущие рядом человек и лошадь. Это было странное путешествие. Деревья — таких высоких Фрине видеть еще не приходилось — вздымались над головой, исчезая в незримой вышине. Фрина сосредоточилась на ходьбе. В тумане царила тишина, лишь иногда до ее слуха доносилось шуршание невидимых обитателей травы и кустарников. Всю свою жизнь она провела в больших городах, лишь изредка выезжая в ухоженные перелески Англии и окультуренные окрестности Мельбурна. Эта холодная дикая местность была совершенно непривычной; впрочем, враждебности в ней не ощущалось, одно только безразличие к ее жизни. Если бы Фрина сорвалась и разбилась вдребезги, ничто вокруг не проявило бы к ней внимания. Фрина не сводила глаз с тропы и пыталась не цепляться за деревья. Кожа не идеальный материал для подошв, которые, казалось, скользили по любой поверхности. Под камнями тропы заструился тонкий ручеек. Фрина подумала, что в сезон дождей по этой тропке наверняка несется бурный поток.

— Вик, нельзя ли помедленнее, я не поспеваю! — крикнула она в приступе паники, когда конь скрылся за поворотом.

И услышала, как Вик велел ему остановиться.

— Идите сюда, вперед, и хватайтесь за уздечку, — скомандовал Вик. Уже сам звук человеческого голоса принес Фрине облегчение. — Это непросто, а вот через эти заросли и впрямь тяжело пробираться. Не торопитесь, обойдите Счастливчика вот здесь. Он не лягается.

Фрина ухватилась за ветку дерева, окатив себя ледяным душем. Она фыркнула, выругалась и ощупью нашла лошадиный круп. Между конем и краем тропы места оставалось совсем немного, однако ей удалось протиснуться. Животное приветливо засопело, когда она взялась за уздечку.

— Мы уже прошли половину пути, — сообщил Вик, указывая на привязанный к нижней ветке красный носок. — Это моя метка. Сейчас мы немного свернем, а потом снова двинемся вниз. Пусть конь сам выбирает дорогу, а вы просто идите рядом. Он не свалится.

Уверенность вернулась к Фрине, когда она уцепилась за живое существо, которое к тому же, похоже, точно знало, что ему делать. Заросли стали гуще, тропинка не столько спускалась по склону, сколько петляла, и у Фрины было время заметить перемены в растительном мире. Стало больше мимозы — уже почти отцветшей, но все еще золотившейся; в оливково-зеленых листьях эвкалиптов застряли ленты тумана. Разноцветная кора казалась раскрашенной; в одном из стволов Фрина заметила круглую глубокую отметину.

— Здесь жили аборигены? — удивилась она.

— Они не жили здесь, они сюда приходили. Каждый год с ноября по январь брабиралунги и яматанги — это племена курнаи — были здесь.

— Приходили? Но зачем? — удивилась Фрина. — Наверняка охотиться лучше в низинах, да и как они переносили такой холод?

— Октябрь в этих краях непредсказуем. Обычно бывает тепло, однако в один миг погода может испортиться. А в ноябре приходит лето, а с ним и бабочки богонг.

— Какие бабочки?

— Богонг. Agrotis Infusa, если быть точным. — Сдержанная, культурная манера речи, усвоенная Виком еще в школе, так и не покинула его и довольно странно звучала в девственном лесу. — Это бурые бабочки, которые на лето погружаются в спячку в здешних пещерах. Этих бабочек тут миллионы. Племена аборигенов поднимались сюда, чтобы ловить их и есть. Отметина, которую вы видели, осталась оттого, что кто-то из туземцев вырезал куламон — плошку такую. Однако надолго племена тут не задерживались. Это случалось в моменты перемирий, обычно племена не слишком ладили между собой. Не то что сейчас. Мак!

Фрина прижалась к коню, не выпуская из рук уздечку, и пес промчался мимо, чуть не сбив ее с ног, на которых она и так едва держалась. Тропа казалась бесконечной. Из-за тумана было не разглядеть, что там впереди; Фрина решила, что оно и к лучшему.

Наконец склон стал более пологим. Мисс Фишер отпустила ремень, и конь уверенно вывел ее через дебри на прогалину, о существовании которой мгновение назад она и предположить не могла.

Это была ровная площадка метров сорок в длину и пятьдесят в ширину — уступ на склоне горы, откуда несколько миллионов лет назад рухнула громадная каменная глыба. На поляне, где явно ощущались следы обитания, росла мягкая серебристая трава. Там, где из скалы бил ключ, очевидно, и давший название этому местечку — Родники Макалистер, был пристроен деревянный короб. Конюшня и дом с пристроенным к нему сарайчиком вжимались в склон. Они были сложены из бревен, обшиты досками внакрой и покрыты аккуратно нарезанной дранкой. Поперек каждой крыши лежали по два бревна, закрепленные стропами и прижатые массивными камнями. Что-то швейцарско-альпийское было в этом местечке, и выглядело оно чрезвычайно гостеприимно.