Книга крови 6 - Клайв Баркер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот не стал дожидаться Балларда, а повернулся и снова шагнул в молоко, предоставляя англичанину возможность следовать за ним и проклинать и бегущего, и догоняющего. Через несколько шагов он почувствовал движение где-то совсем рядом. Органы чувств были бесполезны в плотных объятиях тумана и ночи, но он видел другими глазами, он слышал другими ушами и знал, что он не один. Может быть, Мироненко остановил свой бег и вернулся? Он произнес его имя, сознавая, что выдает себя всем и каждому, хотя не сомневался, что уже обнаружен, кто бы там за ним ни крался.
– Говори, – сказал он.
Туман не ответил.
Снова движение. Простыни тумана немного раздвинулись, и между ними мелькнула фигура. Мироненко! Баллард еще раз окликнул его и сделал несколько шагов сквозь белесую мглу в его сторону, и тут что-то выступило ему навстречу. Он видел призрак только мгновение, впрочем, этого было достаточно, чтобы разглядеть раскаленные добела глаза, и зубы, такие длинные, что они исказили рот в постоянную гримасу. Глаза и зубы он видел отчетливо. В других подробностях – щетине на коже и звериных лапах – он был менее уверен. Возможно, его истощенный шумом и болью мозг отказался в конце концов воспринимать реальный мир, привлекая ужас, чтобы пугливо спрятаться за ним в неведение.
– Проклятье, – бросил он, пытаясь не поддаваться ослепляющему гулу, вновь поднимающемуся в его голове, хотя с этими призраками лучше быть слепым. Как бы проверяя его здравое восприятие, туман впереди заколыхался и расступился, и что-то напоминающее человека – только живот до земли – смутно проступило сквозь туманную завесу. Справа он услышал рычание, слева еще одна неясная форма то показывалось, то вновь исчезала. Он был, по-видимому, окружен сумасшедшими людьми и дикими собаками.
А Мироненко? Что с ним? Стал ли он членом этой компании или ее жертвой? Заслышав голос за спиной, он резко обернулся и увидел, как кто-то, похожий на русского, скрылся в тумане. На этот раз он не пошел вслед, он побежал, и его проворность была вознаграждена. Фигура вновь проступила перед ним, и он, рванувшись, схватил ее за пиджак. Его добычей оказался Мироненко, который вертелся вокруг него, изрыгая рычание, а лицо было таким, что Баллард чуть не закричал: рот напоминал рваную рану; зубы чудовищной величины; глаза, как щели, залитые расплавленным золотом; вздутия на шее еще больше разбухли, так что голова русского уже не возвышалась над туловищем, но срослась с телом без какой-либо оси.
– Баллард, – улыбнулось чудовище.
Его голос воспринимался с большим трудом, но Баллард уловил в нем отзвуки Мироненко. Чем больше он вглядывался в бьющее энергией тело, тем страшнее ему становилось.
– Не бойся, – сказал Мироненко.
– Что это за болезнь?
– Единственная болезнь, которой я когда-либо болел, была забывчивость, и теперь я от нее вылечился.
Он гримасничал, как будто каждое слово находилось в противоречии с инстинктами его звукового аппарата.
Баллард коснулся пальцами виска. Несмотря на его внутренний протест, шум все нарастал и нарастал.
– ...Ты ведь тоже помнишь, так ведь? Ты такой же.
– Нет, – выдавал Баллард.
Мироненко дотронулся до него щетинистой лапой.
– Не бойся, – сказал он. – Ты не один. Нас много – братьев и сестер.
– Я тебе не брат, – ответил Баллард. Шум в голове был страшным, но лицо Мироненко еще страшней. Баллард брезгливо отвернулся и пошел, но русский не отставал.
– Ты знаешь, какова на вкус свобода, Баллард? А жизнь? Просто улет.
Баллард не останавливался, у него пошла кровь носом. Он не обращал на нее внимания.
– Только поначалу больно, – продолжал Мироненко. – Потом боль проходит...
Баллард шел, опустив голову, глаза в землю. Мироненко, видя, что его слова не производят действия, отстал.
– Тебя не примут обратно! – крикнул он. – Ты слишком много видел.
Гул вертолетов не смог совсем заглушить этих слов. Баллард понимал, что в них есть правда. Он шел, спотыкаясь, и сквозь какофонию в голове до него доносился голос Мироненко:
– Посмотри...
Туман немного рассеялся, и сквозь его лоскуты просматривалась парковая стена. Сзади вновь послышался голос Мироненко, понизившийся до рычания:
– Посмотри, во что ты превратился.
Турбины ревели. Балларду казалось, что ноги сейчас подкосятся, но он продолжал идти к стене. Когда до нее оставалось несколько ярдов, снова раздался голос Мироненко но слов было уже не разобрать, только глухой рык.
Баллард не удержался, чтобы не взглянуть на него, хоть раз. Он посмотрел через плечо.
И вновь туман окутал его, но в какие-то мгновения – долгие, как вечность, и все же слишком короткие – он видел то, чем был Мироненко во всем великолепии, и тогда вой турбин переходил в визг. Он прижал ладони к лицу. И тут прогремел выстрел, затем другой, и дальше целая серия. Он упал на землю – и от слабости, и чтобы спастись от пуль. Открыв глаза, он увидел несколько человеческих фигур, движущихся в тумане. Хотя он уже забыл о преследователях, они не забыли о нем. Они шли за ним в парк и вступили в гущу этого сумасшествия: люди, полулюди и нелюди потерялись в тумане, и всюду было кровавое смятение. Он видел стрелка, ведущего огонь под прикрытием тени и награждающего пулей в живот каждого, кто выскакивал из тумана; видел существо, которое появилось на четырех ногах и удрало на двух; и как еще какая-то тварь пробежала с раскрытой в хохоте пастью, держа за волосы человеческую голову.
Шум приближался. Опасаясь за свою жизнь, он поднялся на ноги и попятился к стене. Рычание, крики и визги продолжались, каждую секунду он ожидал, что его настигнет либо пуля, либо какая-нибудь из тварей. Но он добрался до стены живым и попробовал вскарабкаться на нее. Однако, координация покинула его. Ему ничего не оставалось, как идти вдоль стены до калитки.
За его спиной продолжался карнавал масок, превращений и обманчивой внешности. Его ослабленное сознание обратилось на мгновение к Мироненко. Переживет ли он, или кто-нибудь из его стаи, эту бойню?
– Баллард, – сказал голос из тумана. Он не мог видеть говорящего, но узнал голос. Он слышал его в том бреду, когда голос пытался сказать ему ложь.
Он почувствовал укол в шею, человек, подойдя сзади, вводил иглу.
– Спи, – сказал голос, и с этими словами пришло забытье.
* * *Поначалу он не мог вспомнить имени этого человека. Его мысли блуждали, как потерявшийся ребенок ищет родителей, хотя говорящий постоянно взывал к его вниманию, обращаясь к нему, как к старому другу. И вправду, было что-то знакомое в его механическом глазу, который двигался значительно медленнее своего напарника. Наконец, вспомнилось и имя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});