Гарри из Дюссельдорфа - А Дейч

- Что сказала Рахель? Наверно, что-нибудь очень интересное?

Тихий и робкий молодой человек, державшийся в стороне от гостей, Генрих Гейне был некоторое время незаметной фигурой в блестящем обществе Фарнгагенов. Но на одном из литературных вечеров он отважился прочитать несколько своих лирических стихотворений, все еще не появлявшихся в печати, - и сразу же завоевал себе признание. Ободренный высказываниями друзей Фарнгагенов, он стал увереннее, и общество сразу оценило его лирическое дарование наряду с выдающимся умом.

Уже летом 1821 года он сделался своим человеком в доме № 20 по Фридрихштрассе, в квартире Фарнгагенов. Рахель стала его покровительницей. "Такой он тонкий и какой-то особенный, - писала Рахель одному из своих друзей. - Понимала я Гейне и он меня часто тогда, когда другие лишь выслушивали; это привлекло его ко мне, и он сделал меня своим патроном". Гейне, отличавшийся поэтической восторженностью, называл Рахель умнейшей женщиной вселенной, человеком, который знал и понимал его лучше всех. "Если она знает, что я живу, она знает также, что я думаю и чувствую". И Гейне даже носил галстук с надписью в романтическом духе: "Я принадлежу госпоже Фарнгаген".

Гейне привязывала к ней постоянная забота о нем как о поэте. Рахель, горячая поклонница Гёте, могла часами говорить о поэзии. Она ценила в стихотворениях Гейне самобытность. Рахель явно увидела, что Гейне уходит от романтических мечтаний, и прозвала его "последним королем романтики".

- Да, я последний король романтики, - как-то сказал ей Гейне, - и мое тысячелетнее царствование окончено. Новая жизнь требует новых песен, которые безжалостно разрушают романтический обман.

Профессор Губиц издавал журнал "Собеседник", и Фарнгагены решили познакомить с ним Гейне на одном из своих вечеров. Но Губиц не мог прийти в этот день, и Гейне отправился к нему в редакцию без всяких рекомендаций. Он принес Губицу несколько стихотворений и сказал при этом: "Я вам совершенно неизвестен, но хочу стать известным благодаря вам". Шутка рассмешила Губица, он обратил внимание на болезненно бледное лицо поэта, на его нервные движения. Он отнесся очень серьезно к его стихам. Они понравились Губицу, но он был несколько смущен неровностью и необычностью стихотворных размеров и попросил Гейне кое-что переделать. Однако молодой поэт упорно стоял на своем и доказывал, что он пишет в манере немецкой народной песни, которой свойственна "неровность" стиха. Губиц напечатал пять стихотворений Гейне в "Собеседнике", в майском номере 1821 года. Это был большой успех для молодого поэта, потому что "Собеседник" был очень распространен в Берлине.

Губиц, покровительствуя поэту, порекомендовал издателю Мауреру выпустить книгу его стихов. Издатель согласился, так как он рисковал только расходами на типографию и бумагу. Вместо авторского гонорара Гейне должен был получить сорок экземпляров своей книги, но изза скупости издателя получил лишь тридцать. Датированная 1822 годом, книга Гейне появилась в декабре 1821 года. В связи с ее выходом в "Собеседнике" было помещено следующее объявление: "В нашем издательстве на днях вышла в свет книга - "Стихотворения Г. Гейне", цена - 1 талер. Можно высказывать любые суждения о качестве этой поэзии, но все же каждый должен признать, что автор книги отличается поразительной оригинальностью, заключающейся в редкой глубине чувства, живости юмористического восприятия и смелой силе изобразительности. Почти все стихотворения этого сборника, который состоит из циклов: I. Сновидения.

п. Песни. III. Романсы. IV. Фреско-сонеты и V. Переводы из произведений лорда Байрона - написаны совершенно в духе и простой манере немецкой народной песни.

"Сновидения" представляют цикл ноктюрнов, которые по своему своеобразию не могут быть сравнимы ни с каким из известных нам поэтических жанров. Берлин, декабрь 1821. Книготорговля Маурера".

Гейне охотно дарил свою первую книжечку друзьям, делая прочувствованные надписи. Один экземпляр он послал Гёте в Веймар с сопроводительным письмом, в котором говорилось: "У меня есть много причин послать мои стихи Вашему превосходительству. Приведу лишь одну из них: я люблю вас. Я полагаю, что эта причина веская.

Мои стихи, я знаю это, пока мало чего стоят; лишь коегде можно усмотреть задатки того, что я однажды могу создать. Я долго не мог составить себе определенного мнения о сущности поэзии. Люди сказали мне: спроси Шлегеля, а тот сказал: читай Гёте. Я добросовестно последовал его совету, и, если из меня выйдет когда-нибудь толк, я знаю, кому я этим обязан".

Среди любителей поэзии первые стихотворения Гейне получили известное признание. Он стал посещать литературный салон Элизы фон Гогенгаузен. Эта образованная женщина была горячей почитательницей Байрона, сама переводила его стихи, и Гейне среди посетителей ее салона пользовался репутацией "немецкого Байрона". Он сам признавал это сродство с английским собратом и даже в шутку называл себя его "кузеном".

Салон баронессы фон Гогенгаузен был теснее и строже, чем салон Фарнгагенов, и доступ туда давался нелегко. Но у Фарнгагенов Гейне чувствовал себя непринужденнее. Он сдружился с братом Рахели, остроумным и своеобразным драматургом Людвигом Робертом, автором "мещанских комедий" и литературных пародий.

В обществе Людвига Роберта и его жены, которую Гейне называл "прекрасная Фредерика", поэт был своим человеком. В послании к Фредерике Гейне шутя звал ее в романтическую Индию из суетного и шумного Берлина:

Оставь Берлин, где воздух густ и пылен,

Где жидок чан, где над умом людским

Один лишь Гегель властвует, всесилен,

И жизни смысл для всех указан им.

Умчимся в кран, где аромат обилен,

В кран солнечный, который мной любим.

Там льется Ганг, и вдоль его извилин

Идет в одежде белой пилигрим.

Стихотворения Гейне, входившие в первую книжку, нашли отклики и в печати. Фарнгаген фон Энзе в заметке, напечатанной в "Собеседнике", отмечал дарование молодого поэта, хотя в сдержанной и осторожной форме.

Гораздо интереснее была статья поэта и драматурга Карла Иммермана в "Рейнско-вестфальском вестнике".

Иммерман справедливо усмотрел в стихах Гейне "ту горькую ярость против ничтожного, бесплодного безвременья и ту глубокую вражду к нему, которая кипела в целом поколении". И недаром, почувствовав боевой пыл поэзии Гейне, Иммерман писал, что поэт "должен быть закован в сталь и железо и держать всегда наготове свой меч".

Отзыв Иммермана произвел большое впечатление на молодого поэта. Гейне не был знаком лично с Иммерманом, но он прочитал его "Трагедии". "Я никогда не забуду того прекрасного дня, - писал Гейне, - когда я получил ваши "Трагедии" и прочитал их и, почти обезумев от радости, рассказывал о них всем своим друзьям".