Укус скорпиона - Виталий Пищенко

Здоровенный розовощекий детина, насквозь пропахший навозом, оказался фермером из Саутгемптона. Звали его Рони Фэлдон. Небольшой рефрижератор был под завязку набит говяжьими тушами. Фэлдон вез их на фабрику пищевых концентратов, где должен был сдать по бросовой цене. Но лучше уж так, чем вообще ничего.

Все это Рони выложил нам в первую минуту, а потом начал рассказывать о своей ферме, о непомерных налогах, о жене и двух дочерях, от которых в хозяйстве никакого проку.

— Эти бездельницы думают лишь о том, как бы повыгодней выскочить замуж, — сетовал Фэлдон. — Даже доить коров не хотят. Всё на моей шее. И тронуть их нельзя — Мэри сразу на дыбы. Говорит, если сам горбатишься от зари до зари, так пускай хоть у дочерей будет лучшая доля. Бездельниц из них вырастила и довольна. Дура! Работать надо, вот что я скажу. Отец мой скот разводил, и дед разводил, и прадед разводил. Да и Мэри из фермерской семьи, откуда у нее такие взгляды на жизнь — ума не приложу. Хоть бы сына мне, что ли, родила. Я б его научил землю любить…

Меня от его трёпа уже тошнило. Бруно пока только скрипел зубами, но я чувствовал, что он в любую секунду может взорваться. Итальянцы — народ вспыльчивый, импульсивный, но оказалось, и они умеют сдерживаться. Бруно просто закрыл глаза и уснул. Я же принялся разглядывать все более яркое сияние впереди…

В тюрьме я читал книгу о Лондоне. Там было много фотографий, и я заочно, так сказать, познакомился со знаменитыми на весь мир Вестминстерским аббатством, Биг-Бэном и Тауэром. Удастся ли мне насладиться всеми красотами Лондона воочию, я не знал, но очень хотелось, чтобы нашлось время осмотреть достопримечательности города.

Занятый этими мыслями, я потихоньку погрузился в дрему под монотонные причитания Фэлдона. Когда же проснулся, оказалось, что дорогу с обеих сторон обступили коттеджи.

— Где мы сейчас? — перебив неутихающего Рони, который, похоже, так и не заметил, что «благодарные слушатели» давно не внемлют его речам, спросил я.

— А? — непонимающе посмотрел на меня фермер.

— Спрашиваю, где мы находимся? — повысив голос, прорычал я, отчего, вздрогнув, сразу же проснулся Бруно.

— Ты чего? — испуганно спросил он.

— Спи, — буркнул я. — Иначе он тебя своей болтовней на тот свет загонит.

— Что? — спросил Рони.

— Черт побери! — выругался я. — Как прикажете разговаривать с вами двумя одновременно? Бруно, ты помолчи, хорошо? А тем временем Рони мне ответит, где мы сейчас находимся.

— А-а, — протянул Фэлдон. — Так мы недавно проехали Кобем, а это — Ишер. Потом будут Сербитон и Хук. Туда я и еду.

— Там можно поймать такси? — спросил Бруно.

— Конечно. Такси можно везде поймать. Вон, к примеру, стоит.

— Тормози! — заорал я.

Рони резко надавил на педаль тормоза, отчего мы с Бруно едва не врезались головами в лобовое стекло.

— Что случилось? — спросил фермер.

— Ничего, — ответил я. — Спасибо, что подвез. Дальше мы уж как-нибудь сами.

— Жаль, — вздохнул Фэлдон. — А я как раз хотел поведать историю о моей тетушке Мэг…

— Только не это! — соскакивая с подножки, вскричал Бруно.

— Язык тебе надо периодически подрезать, как шерсть у овец, — чуть тише добавил я.

Без всяких приключений мы добрались на такси в центр города. Возле клуба «Реформ» водитель остановил машину, и, расплатившись, мы выбрались на мостовую.

Улица Пэлл-Мэлл, застроенная в незапамятные времена серыми домами с высокими окнами и напоминавшая гравюру викторианской эпохи, навевала тоску. «Реформ», впрочем, выглядел вполне респектабельно, но, как оказалось, это заведение давно не было клубом, а числилось в разряде вполне обычных ресторанов. Просто хозяин его, будучи человеком консервативным, решил не менять прежнее название. Отдавая дань прошлому, он несказанно гордился тем, что когда-то членами клуба были высшие государственные чиновники и политические деятели Британии.

— Говорят, сам сэр Уинстон Черчилль и «железная леди» Тэтчер наслаждались форелью именно здесь, — доверительно шептал нам на ухо гордый официант, ведя к свободному столику. — Кстати, советую и вам отведать нашу форель. Нынешний повар просто виртуоз, пальчики оближете.

— Спасибо, — ответил Бруно, усаживаясь на стул с высокой спинкой и показывая взглядом, чтобы я устроился напротив него. — И еще хорошего вина пятилетней, скажем, выдержки.

Когда официант удалился, итальянец тихо прошептал:

— Не нравится мне здесь.

— Почему? — встревожено спросил я.

— Не знаю. Но что-то тут не так. Да не крути головой! Старайся вести себя непринужденно, а еще лучше — сделай вид, что занят изучением меню.

Я подхватил со стола пластиковый лист и невидящими глазами уставился на него. Бруно же подозвал официанта, попросив принести пока аперитив.

— Что будем делать? — тихо спросил я, едва официант отошел на достаточное расстояние.

— Не паникуй. Мы ничем не отличаемся от других посетителей. Главное, не показывать, что мы нервничаем.

Но его слова на меня не подействовали. Я понимал, какое мнение составит обо мне Бруно и что расскажет Стрэдфорду, но поделать с собой ничего не мог.

— Ты видишь т-того п-парня? — слегка заикаясь, спросил я.

— Какого?

— Ну, с кем мы должны встретиться.

— Пока нет, но он может подойти в любую минуту. А пока постарайся осторожно расстегнуть пиджак, чтобы в любой момент можно было выхватить пистолет из кобуры.

Господи, я совсем забыл про оружие! Долго не мог привыкнуть к давившей под ребра кобуре, а привыкнув, напрочь забыл про нее. Теперь же, как ни странно, сознание того, что я вооружен, добавило мне смелости. Тело перестало противно дрожать, и я более спокойным тоном спросил:

— Думаешь, может случиться перестрелка?

— Все может быть, — криво усмехнулся Бруно. — Эти субчики, я имею в виду наших разведчиков, попав в передрягу, начинают делать кучу ошибок. Мы — их соломинка, с помощью которой можно выплыть, а можно пойти на дно, прихватив с собой и ее… Ага, вот и наш утопающий.

Я сидел спиной к двери и потому не видел, что происходит. Повернуться к вошедшему я не мог, просто не имел права. Приходилось довольствоваться созерцанием застывшего, словно культовая маска африканских аборигенов, лица Бруно.

— Понял, — едва слышно выдохнул он. — Это же ресторан, а не клуб. Но тогда почему здесь совершенно нет женщин?

Я покрылся потом, чувствуя, как сердце проваливается в желудок. А сзади уже раздавался звук приближающихся шагов.

— Не хочу навязываться, — донеслось до моего слуха, — но терпеть не могу одиночества.

— Ложись! — заорал Бруно, вскакивая со своего места.

Рывком я отбросил от себя стул и повалился на пол, вырывая из кобуры пистолет. Загрохотали выстрелы. Люди, только что непринужденно набивавшие свои желудки, теперь вместо вилок и ножей сжимали в руках пистолеты, плюющиеся свинцом. Рядом со мной кто-то упал. Это был высокий блондин в твидовом пиджаке и ярком галстуке, закрепленном золотой булавкой в форме трилистника. В виске блондина дымилось кровью крошечное отверстие.

— Вот мы и «выполнили» задание, — пробормотал я, открывая ответный огонь.

Да, мини-«узи» оказался стоящей штуковиной. Не знаю, подстрелил ли я кого-нибудь или нет, но в панику противника ввел. Прикрывая огнем друг друга, несколько человек добрались до выхода и шмыгнули за дверь.

— Бежим! — в тот же миг крикнул Бруно. — Быстрей на кухню!

Я бросился за ним. Со стороны входной двери снова раздались выстрелы, но теперь нас не было видно из-за клубящегося в зале порохового дыма. Стреляли наугад, надеясь, что мы все еще находимся на прежнем месте.

На кухне никого не оказалось. Повара в страхе разбежались кто куда. Лишь на плитах исходили паром и дурманящими ароматами разнокалиберные кастрюли, да на огромной сковороде жарилась форель.

Из кухни мы попали в какое-то служебное помещение, а оттуда — в длинный коридор, заканчивающийся с одной стороны дверью, ведущей на улицу, а с другой — лестницей. Я рванулся к двери, но Бруно меня остановил.

— Нельзя! Там нас наверняка ждут. Давай наверх.

По лестнице мы добрались до чердака, но выход, ведущий туда, оказался закрытым. Бруно, не мешкая, несколько раз выстрелил, метя в косяк рядом с замочной скважиной, а затем ногой вышиб дверь.

На чердаке было темно. Пахло пылью и птичьим пометом. Встревоженные голуби взорвались хлопушками крыльев, оглушив нас и немного испугав.

— К окну, — скомандовал Бруно. — Попытаемся уйти по крышам. Надеюсь, вертолеты у них в операции не задействованы…

И мы ушли-таки по крышам — благо в старом центре города дома почти вплотную прижимаются друг к другу. Внизу выли полицейские сирены, кто-то громко кричал в мегафон. Но мы чувствовали, что они потеряли нас из виду.

На Сент-Джеймс-стрит мы спокойно спустились по пожарной лестнице и, свернув направо, не спеша, словно совершали столь любимый англичанами вечерний моцион, пошли по Пэйтон-стрит в сторону Лестер-сквер.