Первая и последняя свобода - Джидду Кришнамурти

Наша проблема — может ли конфликт, беспорядок, быть преодолён за некий период, будь то дни, годы или жизни? Что происходит, когда вы говорите: «Я намерен практиковать ненасильственность на протяжении определённого периода времени»? Сама практика указывает на то, что вы в конфликте, разве не так? Вы бы не практиковали, если бы не сопротивлялись конфликту; вы говорите, что сопротивление конфликту необходимо, чтобы преодолеть конфликт, и для этого сопротивления вы должны иметь время. Но само сопротивление конфликту само по себе является формой конфликта. Вы тратите свою энергию на сопротивление конфликту в той его форме, которую вы называете жадностью, завистью, насилием, но ваш ум по-прежнему в конфликте, поэтому важно увидеть ложность процесса, зависящего от времени, как средства преодоления насилия, и тем самым освободиться от такого процесса. Тогда вы способны быть тем, что вы есть: психологическим беспорядком, который насильствен сам по себе.

Чтобы понять что-либо, любую человеческую или научную проблему — что важно, что самое существенное? Спокойный ум, не так ли? — ум, настроенный на понимание, стремящийся понять. Не тот ум, который исключает, пытаясь сосредоточиться, что опять-таки является усилием сопротивления. Если я действительно хочу понять что-то, ум немедленно затихает. Когда вы слушаете музыку или смотрите на картину, которую вы любите, каково при этом состояние вашего ума? Мгновенно он приходит в состояние покоя, не правда ли? Когда вы слушаете музыку, ваш ум не блуждает по всему помещению; вы слушаете. Подобно этому, когда вы хотите понять конфликт, вы абсолютно не зависите от времени; вы смотрите на то, что есть, являющееся конфликтом. Тогда немедленно наступает тишина, спокойствие ума. Тогда вы уже не зависите от времени как средства для изменения того, что есть, ведь вы видите ложность этого процесса, тогда вы оказываетесь лицом к лицу с тем, что есть, и поскольку вы заинтересованы в понимании того, что есть, ваш ум естественно затихает. При этом бдительном и одновременно пассивном состоянии ума появляется понимание. Пока ум находится в конфликте, порицая, сопротивляясь, осуждая, понимания быть не может. Если я хочу вас понять, я не должен вас осуждать, это вполне очевидно. Только затихший, спокойный ум может привести к изменению. Когда ум перестал сопротивляться, уклоняться, отвергать или порицать то, что есть, но просто пассивно осознаёт, тогда при этой пассивности ума вы действительно вникаете в проблему — и тогда возникает изменение.

Революция возможна только сейчас, немедленно, не в будущем; возрождение должно произойти сегодня, не завтра. Если вы проверите на опыте то, что было сказано, вы убедитесь, что происходит немедленное возрождение, появляется нечто новое, качество свежести; потому что ум всегда затихает, когда он заинтересован, когда он хочет и стремится понять. Трудность для большинства из нас в том, что мы не стремимся понять, так как боимся, что если мы поймём, это может вызвать в нашей жизни революционные действия, и потому мы сопротивляемся. Так действует защитный механизм, когда мы используем время или идеал как средство постепенного изменения.

Возрождение возможно только в настоящем, не в будущем, не завтра. Человек, полагающийся на время как на средство, с помощью которого он может обрести счастье или раскрыть истину или Бога, просто обманывает сам себя; он живёт в неведении и потому в конфликте. Человек, видящий, что время не выведет нас из наших затруднений, и который тем самым свободен от того, что ложно, такой человек естественно стремится понять; поэтому его ум спонтанно приходит в состояние покоя, без принуждения и применения практических приёмов. Когда ум затих, спокоен, не ищет никакого ответа или решения, не сопротивляется и не пытается уклониться, только тогда может произойти возрождение, поскольку тогда ум способен воспринять то, что является истиной; освобождает только истина — не ваше усилие освободиться.

Глава двадцать первая

Творческая сила и осознавание

Мы видим, что радикальные изменения необходимы — необходимы в обществе, в нас самих, в наших личных и групповых взаимоотношениях; как вызвать такое изменение? Если изменение совершится приспособлением к образцу, спроецированному умом, благодаря разумному, продуманному плану, то это изменение находится ещё внутри поля ума; и следовательно, все расчёты, которые строит ум, превращаются в цель, в мечту, ради которой мы готовы пожертвовать собой и другими. Если придерживаться этого, то следует, что мы, человеческие существа, всего лишь создание ума, а это подразумевает приспособление, принуждение, жестокость, диктаторские режимы, концентрационные лагеря — весь букет. Когда мы поклоняемся уму, всё это подразумевается, не так ли? Если я осознаю это, если я вижу тщету дисциплины, контроля, если я вижу, что различные формы подавления только усиливают «я» и «моё», — что же мне делать тогда?

Чтобы рассмотреть эту проблему полностью, мы должны вникнуть в вопрос — что такое сознание. Интересно, думали ли вы об этом сами или только цитировали, что говорят о сознании авторитеты? Не знаю, насколько вы поняли из собственного опыта, из изучения самих себя, что означает сознание — не только сознание повседневной активности и устремлений, но и скрытое, более глубокое, более богатое, гораздо более трудноуловимое сознание. Если мы хотим обсудить вопрос о коренном изменении в себе, а значит и в мире, и пробудить благодаря этому изменению, определённое видение, энтузиазм, пыл, веру, надежду, уверенность, которые дадут нам необходимый импульс для действия, — если мы хотим понять это, не необходимо ли вникнуть в вопрос сознания?

Мы видим, что имеем в виду под сознанием на поверхностном уровне ума. Очевидно — мыслительный процесс, мысль. Мысль — результат памяти, вербализации; она состоит в наименовании, регистрации и накоплении определённого опыта, что даёт возможность общения; на этом уровне действуют, также, различные запреты, контроль, разрешительные и запретительные санкции, дисциплина. Всё это нам хорошо знакомо. Продвинувшись немного глубже, мы сталкиваемся со всеми расовыми накоплениями, со скрытыми мотивами, коллективными и личными честолюбивыми устремлениями, предвзятыми мнениями, являющимися результатом восприятия, контакта и желания. Всё это сознание, как скрытое, так и лежащее на поверхности, концентрируется вокруг идеи «я», «са́мо».

Когда мы обсуждаем, как вызвать изменение, мы обыкновенно имеем в виду изменения на поверхностном уровне, не правда ли? Путём решений, умозаключений, вер, контроля, запретов мы боремся за то, чтобы достичь той поверхностной цели, которой мы хотим, жаждем достичь, и мы надеемся прийти к ней с помощью бессознательных, более глубоких слоёв ума; поэтому мы считаем необходимым раскрыть глубины самих себя. Но между поверхностными уровнями и так называемыми глубинными уровнями ума существует извечный конфликт — все психологи, все те, кто занимается самопознанием, прекрасно осведомлены об этом.

Приведёт ли этот внутренний конфликт к изменению? Не самый ли основной и важный вопрос нашей повседневной жизни — как вызвать радикальное изменение в самих себе? Вызовет ли его простая перемена на поверхностном уровне? Разве понимание разных уровней своего сознания, своего «я», раскрытие прошлого, различных стадий личного опыта, от детства до сегодняшнего дня, рассмотрение того, как отражается во мне коллективный опыт отца, матери, предков, нации, осознание обусловленности конкретного общества, в котором я живу, — разве анализ всего этого вызовет изменение, которое не является простой корректировкой?

Я чувствую, и вы, несомненно, тоже должны чувствовать, что коренное изменение собственной жизни необходимо — изменение, которое не является простой реакцией, не является результатом давления, тягот и требований, предъявляемых окружающей средой. Как мне вызвать подобное изменение? Моё сознание — сумма всего человеческого опыта плюс мой личный контакт с настоящим; может ли это вызвать изменение? Разве изучение собственного сознания, собственной активности, разве осознание своих мыслей и чувств, утихомирение своего ума для того, чтобы наблюдать, не осуждая, — разве этот процесс приведёт к изменению? Может ли изменение возникнуть благодаря вере, благодаря идентификации с проецируемым образом, называемым идеалом? Не подразумевает ли всё это некий конфликт между тем, что я есть, и тем, чем я должен быть? И разве конфликт вызовет коренное изменение? Я пребываю в постоянном сражении, с самим собой и с обществом, не так ли? Существует беспрестанно продолжающийся конфликт между тем, что я есть, и тем, чем я хочу быть; разве этот конфликт, эта борьба приведут к изменению? Я вижу: изменение необходимо; могу ли я вызвать его, рассматривая весь процесс своего сознания, борясь, дисциплинируя себя, практикуя различные формы подавления? Я чувствую, что такой процесс не может вызвать радикальное изменение. В этом можно быть полностью уверенным. А если этот процесс не может вызвать коренного преобразования, глубокой внутренней революции — что тогда вызовет её?