Психология веры - Рада Грановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очищение. Ритуальные омовения совершались возле храмовых колодцев, которые располагались вокруг храма, в тщательно ухоженном саду. Все нечистое, по верованиям зороастрийцев, могло иметь и внешние и внутренние причины. Например, ритуально нечистым считалось любое кровотечение, поскольку оно нарушало идеальное состояние. Это причиняло большие затруднения женщинам, делая их ритуально нечистыми во время месячных, что требовало их удаления из дома и запрещения им заниматься своей обычной работой. От любого ритуального загрязнения очищение производилось одним из трех способов: коровьей мочой, песком и водой. В качестве универсального дезинфицирующего средства после соприкосновения с тем, что считалось оскверненным, например после прикосновения к трупу, использовали коровью мочу, содержащую аммиак. В случае самых серьезных загрязнений их очищали всеми тремя способами. Для полного очищения осквернившийся должен был окунуться в девять ям, заполненных водой. (Позднее ямы заменили камнями для уменьшения загрязнения самой земли.)
Затем следовали девять дней и ночей уединения с молитвами, чтобы очищение проникло не только в тело, но и в душу.
Какие проступки можно было искупить и какие нельзя? Нельзя искупить три самых страшных, неискупимых смертных греха, обрекающих душу на погибель. Во-первых, это сожжение трупов. (В противовес индуизму , где трупы сжигались, их надлежало оставлять на съедение хищным птицам.) При захоронении учитывалось, что нельзя загрязнять воду и землю – поэтому нельзя закапывать труп, а огонь священен, и потому сжигать мертвецов тоже невозможно. (К то сжигает трупы – должен быть убит.) Во-вторых, запрещалось употребление в пищу падали. В-третьих, преследовались противоестественные половые пороки. Помимо смертных грехов к главным грехам относили: отказ в помощи единоверцу, пренебрежение традициями, неношение нательной рубахи и священного пояса. (Сравните со священным шнуром индусов.) Каждый несмертный грех обусловливал двойное наказание: одно на земле и другое на небе. На земле несмертные грехи искупались очищением, а небесное наказание умалялось лишь молитвой и другими религиозными действиями.
Маги. В зороастризме культ был монополизирован жрецами. (Так же как в индуизме – брахманами.) Исполнение ритуалов всякому, кроме мага, строжайше воспрещалось. Только они исполняли ритуалы и обряды, только они могли приносить жертвы и отгонять злых духов. Для этого жрецы получали соответствующую подготовку. Многие из магов знали Авесту наизусть. Для мирян никакого религиозного обучения не предполагалось. Вместе с тем, им вменялось в обязанность жесткое соблюдение этических и религиозных предписаний. Особенно тщательно они исполняли главное требование куль та – соблюдение внутренней и внешней чистоты и обрядовое очищение. Жрецы всегда одевались во все белое и носили на голове белые тюрбаны, а миряне надевали белые одежды только во время религиозных церемоний. Обычно богослужения совершались двумя магами, старшим жрецом, поющим Гаты, и помощником, готовящим и наливающим хаому. Религиозные нужды обслуживали по традиции семейные жрецы. Однако они не образовывали касты, и каждому предоставлялась свобода вступить в среду жречества.
...Бывают многие люди, досточтимый Зороастр, которые носят повязки на рту, но не перепоясывают чресел законом. Если такой человек говорит: «Я – атраван», тогда он лжет. Но того должен ты называть жрецом, кто всю ночь напролет сидит, бодрствуя, стремится к святой мудрости, которая позволяет человеку стоять на мосту смерти без страха, с радостным сердцем, той мудрости, благодаря которой он достигает святого великолепного райского мира.
Ав. 3, Вен. 43
Молитвы в этом культе просты и монотонны. Пять ежедневных молитв – непременная обязанность каждого. Они выступали как оружие в борьбе против зла. Обычно индивидуальные и семейные молитвы творились перед огнем домашнего очага в строго установленной последовательности. Сначала верующий готовил себя к молитве, омывая от пыли лицо, руки и ноги. Затем развязывал священный пояс и, стоя, держа пояс двумя руками перед собой и воображая себя в присутствии бога, читал молитву. При этом его взгляд был устремлен в огонь – символ праведности. Молиться разрешалось где угодно – не только у домашнего очага, но и на лоне природы, и в храме. Лицо при этом было обращено на юг. Подобная свобода места молитвы объяснялась тем, что весь мир представлялся храмом бога Ахура-Мазды.
Большое значение придавалось правильному произношению священных слов, поскольку они рассматривались как изречения, сила которых равно заключается как в их смысле, так и в их звучании. Полезно отметить, что молитва делилась на три части: в первой, «призывательной», содержался призыв к богу, во второй, «повествовательной», излагалось, что просили и что получили ранее использовавшие данную молитву, а в третьей, «просительной», произносились актуальные и конкретные просьбы молящегося. Чтение гимнов и молитв производилось речитативом, с переменной громкостью и ритмом. Их то читали громко, то бормотали почти про себя, с повторениями и монотонным припевом.
Богослужения стремились совершать в местах, откуда открывались широкие горизонты, питавшие религиозные чувство, а если не было горы, то на берегу моря. Этот обычай полностью соответствует духу зороастризма – богослужению в храме, сотворенном Ахура-Маздой, то есть в храме природы.
Известный путешественник А. Л. Погодин (211), наблюдавший ритуал в конце XIX в., так описывал свои впечатления: «Они сошлись для совершения обрядов на берег океана, когда солнце уже садилось в море и тонкий серебряный серп слабо мерцал на горизонте. Перед ними был огонь в своей самой величественной форме – в виде заходящего солнца и вода на громадном просторе. Ветерок с моря был исполнен благоухания. Нельзя было найти места и времени, которое было бы более способно перенести душу в мир, лежащий за пределами наших чувств. Торжественный рокот волн заменял музыку. К то может найти более могучий орган и величественное песнопение? Все остальные, виденные мною богослужения, бледнели перед этим зрелищем на берегу Бомбейского залива».
Жертвоприношение. Существенной частью торжественных богослужений являлись жертвы огню – возлияние на огонь священного напитка хаомы, так как считалось, что хаома уничтожает вред, наносимый дьяволами. В Авесте утверждается, что опьянение «золотистой хаомой» дает всестороннее знание, вдохновение, иногда дарует бессмертие. Геродот отмечает, что: «За этим напитком персы обсуждают самые важные дела. Решение, принятое на таком совещании, на следующий день хозяин дома еще раз предлагает на утверждение гостям, уже на трезвую голову. Если они его одобряют и в трезвом виде, то оно выполняется. И наоборот, решение, принятое трезвыми, еще раз обсуждается во хмелю» (76). После праздничных богослужений этот напиток раздавался всем участникам. Его употребление, не приводя к сильному опьянению, усиливало религиозное возбуждение и провоцировало состояние экстаза. Кроме того, считалось, что он возбуждает, бодрит и вливает силы. (Сейчас считается, что в основе состава хаомы – сок растения эфедры, смешанный с гранатовым соком и молоком, поскольку алкалоид эфедрин обладает сильным возбуждающим и тонизирующим действием, вызывающим эйфорию.)
Напиток хаома описывается в Каноне как отвращающий смерть, дарующий долгую жизнь, богатство и сыновей, мудрость и блаженство, способный сравнять ощущения сердца нищего с сердечными переживаниями богача. Воины, отведав его, сразу же преисполняются боевым духом, поэты вдохновением, а жрецы – особой чуткостью к внушениям божества. В Авесте написано:
...Я призываю опьянение тобой, о золотистая хаома, – призываю победоносность, исцеление, всестороннее знание.
В качестве жертвоприношения использовался и животный жир, который возлагали на священный огонь. По этому поводу Страбон отмечал: «Парсы считали, что боги нуждаются только в душе жертвенного животного и больше ни в чем». Жертвы приносились не только огню, но и воде. Для совершения жертвоприношения воде парсы приходят к озеру, реке или ручью, выкапывают яму и убивают над ней жертву, заботясь о том, чтобы в воду, около которой они находятся, не брызнула и не осквернила ее кровь. Затем, разложив куски мяса на миртовых или лавровых ветках, маги касаются их пучком прутьев и поют гимн, совершая возлияние маслом, смешанным с молоком и медом, но не в огонь или воду, а на землю. Говоря о жертвоприношениях, нельзя упускать из виду, что больные и калеки считались отмеченными грехом и поэтому от них жертвы не принимались. В Яштах написано (Ав. Яшт. 21, 93:4, с. 191):
...Не прикоснусь к тем жертвам, которые приносят глухие и слепые, калеки, Глупцы и припадочные – все отмеченные заметным знаком слабоумия пусть жертв мне не приносят.