Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая (СИ) - Москаленко Юрий "Мюн"

— Ну, вот и дождались «гостей». Обложили…демоны — подвожу итог наблюдения в подзорную трубу и отдаю команду. — Срочно проверить и зарядить всё оружие. Приготовится к бою.

Конечно, при таком численном перевесе шансов у нас, скорее всего, и нет. Надежда только на количество огнестрельного оружия и достаточно крепкий дом. В таком случае они нас сразу всей массой вряд ли задавят. Но постараемся, всё же как-то договорится. Тут ещё о корабле надо не забывать, который должен вот-вот прийти. Первая четверка, тоже заметила всадников и немного забеспокоилась. Как мне показалось. Друзей… так точно не встречают.

— Опа, а тут не всё так просто — подвожу итог, продолжая рассматривать и тех и других всадников. — Значит, наши шансы растут.

Четверо остановились, дождались остальных, о чём-то переговорили и всей массой направились к нам. Причём я заметил, что четвёрка держится немного обособленно. Да и одета и снаряжена она намного лучше. Основная масса казаков, кто во что горазд. Одежда от бурок, до халатов. На голове шапки, кушаки, колпаки и казахские малахаи. В общем, сборная солянка какая-то. У нас бы назвали маскарадом. С оружием, такая же история. У некоторых, не то, что ружей, сабель не было. А вот это сейчас, меня очень порадовало. Значит, легче договорится, будет.

Вся толпа остановилась метров за двести, внимательно осматривая хутор. Да учить их ещё и учить. Я хоть и не специалист в военном деле, но если мы сейчас начнём стрелять, одну треть точно положим. Надо будет поговорить со старшим. Они что, совсем о нарезном оружии представления не имеют. Вот так и будут поначалу воевать и в Крымскую войну, пока потери не заставят задуматься. Нет, так дело не пойдёт. Простых наших казаков мне жалко.

Глава 13

— Эй, и что вам надо? — кричу из-за баррикады.

— А ты кто есть, мил человек? — спрашивает представитель четвёрки.

— Я то есть. Да не про твою честь. Кто вы такие и что вам надо? — этим вызываю ухмылку своих людей и злость других.

— Сотник-атаман Щерба. А вот ты, если не выйдешь, на кол сядешь — злится главный из отряда со стороны Таганрога. Явно пытается запугать. Я смотрю на него, и у меня создаётся такое впечатление, что это с него художники рисовали Стеньку Разина. Мужику явно годков сорок, плюс минус копейки. Тёмные курчавые волосы выглядывают из-под папахи с красным верхом. Золотое кольцо в ухе. Такая же курчавая борода вызывающе торчит вперёд. Явно не славянской наружности или скорее метис. Серая куртка с газырями, перепоясанная широким красным поясом. За ним пара кремневых пистолетов. На поясе сабля. Под ним хороший рыжий конь с чёрными ногами. В общем, красавец и лихой разбойник в одном флаконе. Для войны одет, в моём понимание хреново, для парада сойдет.

— Ну, а второй кто? — интересно, а другие то кто.

— Хорунжий Павел Когальников — неохотно отвечает один из четвёрки.

А вот тут совсем другая противоположность, хотя и возраст у них примерно равный. Сразу выделяются пышные чёрные усы на бритом подбородке и «злые и колючие» карие глаза, смотрящие с презрением на окружающих. Из-под очень высокой папахи, как будто это боярская шапка, выглядывают волосы с сединой. На нём чёрная куртка-мундир с дорогого сукна и синие штаны. На руках белые перчатки. На ногах высокие кавалерийские сапоги. Сверкают начищенные шпоры. Подпоясанный, тоже красным поясом, на котором слева подвешена сабля. Восседал на абсолютно чёрном жеребце, где седло и попона отделана красным кантом. Вот же любители красного и яркого.

— Сороки-белобоки — матюгнулся я тихонько. — Ну и что вы хотите, господа?

— Чтобы ты отпустил моих друзей Мордвинова и Качукова — хорунжий.

— И семью Катракис — добавляет сотник.

Всё-таки они тут ещё наивные. Врать почти не умеют и считают, наверное, это позором, даже на войне. И имя тоже не скрывают. Однако… учтём.

— А ничего, что они контрабандой занимаются? — задаю провокационный вопрос.

— Ну и что? Кого этим тут удивишь. Жить-то всем надо — ухмыльнулся сотник, явно не видя тут проблемы.

— Жить-то надо. Вот только живут все по-разному — дразню казаков.

— А это не твоё дело. Ты у себя дома командовать будешь. А тут наша земля — сотник, показывая что тут он хозяин.

Боевые действия начинать никто не хочет. Они не уверенны и боятся больших потерь. Плюс сначала хотят добиться освобождение заложников. А я не хочу убивать казаков Щербы, у меня вдруг возникли на счёт его сотни другие планы. Пытаюсь выяснить, для чего приехал Когальников. То, что он тут замешен каким-то боком понятно, но вот каким? Так же я пытаюсь придумать, как спровоцировать конфликт с ним и не поссорится с бандой Щербы.

— План…мистер Фикс…план. Соображай быстрее — дальше мы ещё переругиваемся некоторое время, а потом я произношу.

— Сотник. А ты знал, что они русских девушек в Турцию продают — кричу ему.

— Врёшь — опешил сотник. Может и знал, но при своей банде не сознается ни в жизнь.

— Кому Семён, ты веришь. Иногороднему? — хорунжий.

— А если я приведу друга Когальникова, и он это подтвердит? Мало того, пытаются продать дочку царского егермейстера. Сотник, ты понимаешь, чем это кончится? — я кричу специально громко, чтобы услышали все присутствующие.

В рядах казаков началось шевеление, послужившее тому, что четверо остались как бы с правого бока отдельно. Ага, зацепило, обрадовался я. А вот дальше надо пройти по краю и…выжить. Просил приключение, нате распишитесь…по полной программе. Всё в кучу…друзья, которые не друзья. Разные враги и шпионы, заговорщики, прекрасные дамы…правда на наркоте, но ничего, сойдет и так. Что у нас не хватает. А знаю…благородных пиратов…и пиастров…кучу…большую кучу денег.

— Но веди своего видока, послушаем — опять злится сотник. Конь, чувствуя состояние хозяина «заплясал» под ним.

Это слишком серьёзное обвинение и большой позор для казаков в данное время. Лет двести назад это было бы нормально, но не сейчас. Как говорят, меняется время, меняются нравы. И опять это не значит, что такого явления сейчас совсем не было, было. Даже в оно есть в двадцать первом веке. Но нажива была слишком большая, правда и наказание за неё сейчас не меньше. А тут ещё и дочка питерского аристократа, приближённого царя, оказывается замешана…

Освобождаю Мордвинова из ковра, связываю ему руки сзади и закрепляю там палку. Это позволит быстро дёргать в правильном для меня направлении пленника. Заталкиваю ему в ром кляп, но так чтобы сразу это понять было невозможно, а с его «бульдожьими» щеками и не видно. С Куликом, Ремезом и Петром согласовываем наши действия. Петру это совсем не нравится.

— Пётр, мне тут тоже много чего не нравится. Но, продажа наших женщин в Турцию мне нравится ещё меньше, тем более приближённых царя. Так что заткнись и делай, что я говорю. Домой приедешь и там опротестуешь. Если тебе не нравится с нами, я тебя больше брать не буду — подвожу итог спору.

Чего-то я слишком много демократии развёл в отряде, а это не есть гуд. Понятно, что мои действия и решения для местных кажутся слишком уж радикальными. Но я всё равно буду делать, как считаю нужным. Надо быстрее закругляться, пока у казаков терпение не кончилось. Собираюсь, беру с собой мариэтту и двуствольный пистолет. Начинаю пихать по удобнее пистолеты и сразу вспоминаю про разгрузки. Сам я ими никогда не пользовался, но общее представление имею. Тем более, что жилеткой рыбака пользовался, тут главное по приезду домой не забыть.

Мордвинов идёт плохо, постоянно спотыкаясь. Понятное дело, провести почти три дня в ковре это не шутки. Я выдвигаюсь на двадцать метров вперед за баррикаду и останавливаюсь около маленькой канавы. Левой рукой держусь за палку за спиной Мордвинова.

— Этот что ли твой видак? — насмешливо спрашивает Когальников, подъезжая с Щербой ко мне.