Шаляпин. Горький. Нижний Новгород - Евгений Николаевич Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не прошел молодой журналист мимо павильона Сибири, где была выставлена модель паровой машины Ивана Ивановича Ползунова. «Машина очень грубовата, – отметил Пешков, – но построена на тех же самых принципах, на которых Аркрайт, Уайт (правильно: Уатт. – Е. Н.), Мордон, Стефенсон и Фультон построили свои станки, моторы, локомотивы и приобрели себе за это бессмертную славу. Иван Иванович Ползунов всех их опередил».
12 июня Пешков в «Нижегородском листке» второй раз высказался о художественном отделе: «В художественном отделе выставки появилось еще несколько образцов “нового искусства”. Все они принадлежат кисти того же Акселя Галлена, зеленая картина которого “Conceptio artis” (“В погоне за идеалом”. – Е. Н.) служит предметом всеобщего изумления; ее идея вызывает у публики целый ряд самых разнообразных толкований. <…> Другая картина – гравюра на дереве “Похищение Сампо” из “Калевалы”. На ней нет ни Сампо, ни похищения, а стоит на каком-то обрубке старик с длинным мечом в руках и свирепо машет им над головами людей, вылезающих из земли. Кто их засунул в землю и как это они там не задохнулись – так же трудно понять, как и то, почему “Цветок смерти” Акселя Галлена так похож на подсолнух. <…> Галлен… рисует нам зеленые и пестрые идеи, очевидно, желая симулировать своей кистью картины Макса Штирнера, тоже рисующего идеи, но обладающего талантом и умом, чего нет, вероятно, у Галлена».
Позднее, воспитав свой художественный вкус, Пешков изменит отношение к творчеству финского художника Акселя Галлена, который в 1906 году выполнит два портрета писателя.
Михаил Александрович Врубель (5 (17) марта 1856, Омск – 1 (14 апреля) 1910, Санкт-Петербург) – русский художник, работавший практически во всех видах и жанрах изобразительного искусства: живописи, графике, декоративно-прикладных ремёслах, скульптуре и театральном искусстве.
В детстве Михаил Врубель увлекался музыкой, театральным искусством и рисованием. Но по настоянию отца он поступил на юридический факультет Петербургского университета.
В студенческие годы Врубель увлекался философией и театром, создавал иллюстрации к литературным произведениям.
В университетские годы будущий художник подрабатывал гувернером и репетитором.
Принимал участие в реставрации старинной Кирилловской церкви, Владимирского собора в Киеве.
В 1889 году Врубель переехал в Москву. В эти годы он вместе с И. Репиным, И. Айвазовским, И. Шишкиным работал над иллюстрациями к Собранию сочинений М. Лермонтова. В этот период стал вырабатываться особый стиль художника.
К. Коровин познакомил Михаила Александровича с предпринимателем и известным меценатом Саввой Мамонтовым. Врубель стал участником абрамцевского кружка, оформлял сказочные оперы Н. Римского-Корсакова. В имении Саввы Ивановича художник возглавил майоликовую мастерскую, создавал гипсовые скульптуры и декоративные панно на заказ, несколько раз ездил в Италию.
В 1896 году специально для работ Врубеля («Микула Селянинович», «Принцесса Греза») Мамонтов построил отдельный павильон на Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде. Помимо двух гигантских панно в экспозицию Врубеля включили «Голову Демона», «Суд Париса», «Голову великана» и «Портрет Арцыбушева».
В последние годы XIX века художник обращался к сказочно-мифологическим сюжетам, среди которых выделялись «Богатырь», «Пан» и «Царевна-Лебедь».
В 1900 году Врубелю присудили золотую медаль на Всемирной выставке в Париже за изразцовый камин «Вольга Святославич и Микула Селянинович».
С осени 1901 года здоровье Михаила Александровича стало ухудшаться. Во время болезни он создал полотна «Шестикрылый серафим», «Роза в стакане», «Жемчужина».
В 1906 году художник ослеп.
Он умер 14 апреля 1910 года.
Похоронен на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря в Санкт-Петербурге.
О художественном отделе Алексей Пешков рассказал и одесситам в статье так и названной «Отдел художественный», напечатанной в двух номерах «Одесских новостей», 21 и 22 июля. Уже в самом начале своего репортажа журналист дал отрицательную оценку выставленным в отделе работам: «Сказать что-либо хорошее, положительное о русском искусстве на Всероссийской выставке – задача такая тяжелая и трудная, что я с наслаждением сложил бы ее на кого-нибудь из моих добрых знакомых, вполне заслуживших маленькую неприятность с моей стороны».
Живопись явно интересовала Пешкова, хоть он и не обладал тогда хорошим художественным вкусом (да и откуда было взяться этому вкусу у человека, окончившего всего лишь слободское Кунавинское начальное училище).
Сотрудник «Нижегородского листка» не прошел мимо панно Михаила Врубеля, помещенных в специальном павильоне, расположенном рядом с выставкой. Репортаж, напечатанный в газете 24 июля, был озаглавлен «М. Врубель и “Принцесса Грёза” Ростана». В нем Пешков писал:
«Забракованные академическим жюри панно Врубеля “Принцесса Грёза” и “Микула” были куплены известным меценатом С. И. Мамонтовым и ныне вновь появились пред выставочной публикой, но уже не на выставке, а около нее, в павильоне, специально построенном для этих образцов “нового искусства”. <…>
При первом взгляде на его панно – в нем поражает туманность и темнота красок. Нет ни яркого африканского неба, ни жаркого солнца пирамид, ни воздуха, и общий фон картины напоминает о цвете протертого картофеля и моркови. <…>
О, новое искусство! Помимо недостатка истинной любви к искусству, ты грешишь еще и полным отсутствием вкуса».
Живопись, хоть и дурно понятая, интересовала Пешкова. Однако он был совершенно равнодушен к опере. Новый городской театр, где выступала Частная опера С. И. Мамонтова, членом труппы которой был Шаляпин, Пешков посетил, но увидел там только занавес. 20 августа сообщил читателям «Нижегородского листка»: «Явилось новое произведение Врубеля… – картина Врубеля написана на занавес городского театра <…> Издали кажется, что художник похитил южную ночь с ее мечтательно ласковым небом, чарующим блеском луны, прозрачными тенями и мягкими контурами деревьев, с ее опьяняющим воздухом… только без звуков, без сладкого шепота темной листвы, без тихого трепета бесчисленных жизней, населяющих траву ее полей, листву ее деревьев… Он похитил эту ночь, и из Италии – волшебник – привез на Север и наклеил ее на полотно театрального занавеса пред очи потомков Минина и разных других русских людей, которые в недоумении смотрят на эту странную картину и, со свойственной им художественной неразвитостью, ищут в ней какого-либо смысла, какой-либо идеи. Занятие совершенно бесполезное».
Пешков, не просто равнодушный к опере, а не любивший ее (в октябрьском письме 1901 года к В. А. Поссе он прямо сказал:
