Рукопашная с Мендельсоном - Галина Куликова

– Что все это значит? – грозно спросила Лайма, обращаясь неизвестно к кому – берет, тюрбан и усы вряд ли понимали по-русски, а Корнеев как пить дать не понимал вообще ни по какому.

Тогда она перешла на английский и не без труда выяснила, что ей посчастливилось наблюдать последствия дружеской вечеринки музыкантов, в которую плавно перетек дневной фуршет в Летнем саду.

– Женья – замечательный человек и музыкант! – заявил мужчина в тюрбане и халате, оказавшийся посланцем далекой Индии. – Он утверждал, что выше всего почитает ситар и людей, которые могут на нем играть.

– И виски, – заплетающимся языком промолвил тот, у которого были светлые усы. – Хотя потом заставлял нас пить водку.

– И называл ее огненной водой. А меня – папуасом. Хотя я из Конго, – добавил желтый берет, хватаясь рукой за угол шкафа, чтобы не упасть.

Лайма решила, что праздник пора заканчивать, и строгим голосом велела:

– Кладите «Женью» на кровать, а сами – по домам, то есть – по номерам. И быстро!

Гости покорно выслушали приказ и точно его исполнили. Непонятно, пошли они в свои номера или нет, но через пару минут их уже и след простыл.

Корнеев продолжал пребывать в бессознательном состоянии, при этом по лицу его скользила блаженная улыбка.

Лайма наклонилась к нему, немного потрясла за воротник рубахи и даже слегка шлепнула по щеке:

– Очнись, чудовище, ты должен мне объяснить, что все это значит!

Корнеев на секунду приоткрыл один глаз, мутно глянул на нее и, вяло махнув рукой, пробормотал:

– Мы женщин не заказывали!

После чего громко захрапел.

Лайма скрипнула зубами и была вынуждена отправиться в свой номер: вести воспитательную работу с бесчувственным телом – занятие глупое и бессмысленное.

Солнце еще не разогрелось как следует, а Лайма уже требовательно постучала в дверь номера триста двадцать пять.

– Открыто! – послышался бас Медведя, и она вошла.

– Доброе утро, командир! – поздоровался Иван, и Корнеев присоединился к нему мягким тенором:

– Доброе утро!

Паразит сидел за столом и как ни в чем ни бывало попивал кофеек. Рядом стояла тарелка с остатками джема и сметаны. Вероятно, он только что лопал сырники. Или блины, которые любил с детской страстью.

– Ты завтракала? Заказать тебе что-нибудь? – заботливо спросил он, вытирая усы, в которых искрились капли масла.

Вместо ответа Лайма подбоченилась и гневно уставилась на него:

– Не представляю, как в тебя может влезть хоть что-нибудь. По-моему, с вечера ты был по самое горлышко залит алкоголем. И глаза у тебя мутные, как у несвежей селедки.

– Ну, Лайма, ты преувеличиваешь, – сказал Евгений примирительным тоном.

– Да? А то, что тебя, бесчувственного, в час ночи принесли в номер посторонние люди, это тоже преувеличение?

– Обвиняемый может сказать несколько слов в свое оправдание? – спросил Корнеев. У него было ясное лицо, которое как раз и бесило Лайму больше всего.

По ее мнению, он сразу должен был начать оправдываться, и вообще…

– Нас сюда послали не для того, чтобы мы братались с индусами и африканцами.

– А вот это враки! – живо возразил Корнеев. – Ты сама отправила меня на фуршет.

– Так и было. Но я не думала, что ты пропадешь на целый день и приедешь верхом на новых приятелях. Давай отчитывайся о проделанной работе.

– Хорошо, – тяжело вздохнул Евгений, – я постараюсь быть предельно точным. Значит так. Первое – вчера происходил фуршет. Второе – я целый день пил. Ну, не целый, полдня. Ведь мы с тобой расстались после незабываемого знакомства с национальными японскими забавами. Значит, все-таки полдня. А зачем напился – это самый важный вопрос. Так вот, я познакомился со всеми трио, которые приехали в Чисторецк. Но со всеми мне пришлось пить, так как никто не верил, что русский народный музыкант не употребляет алкоголя.

– И каков же результат этой грандиозной аналитической работы? – иронически поинтересовалась Лайма. – Кроме, конечно, того результата, который я лицезрела вчерашней ночью.

– Конечно, я бы не взялся после короткого знакомства утверждать, кто именно из них террористы, – скромно начал Корнеев. – Однако кое-что удалось выяснить. Например, что четыре группы, которые трио, выступают вне конкурса. Всего во внеконкурсной программе выступят полтора десятка коллективов – там еще и дуэты, и квартеты, и квинтеты, и так далее.

– Ну и что? – удивился Медведь. – Нам это как-то облегчает жизнь?

– Значительно. Они, в отличие от тех, кто участвует в конкурсе и борется за награды фестиваля, прилетают на один день, выступают и улетают. То есть – находятся в городе максимум два дня.

– Это ничего не меняет, – не согласилась Лайма. – Может быть, им для выполнения задачи и дня хватит.

– Вряд ли. Во всяком случае, они – наименее вероятные кандидаты в террористы. Что за день, даже два, можно сделать в незнакомом городе? Не стали бы они рисковать: вдруг что-то пойдет не так, а времени исправить уже не остается.

– Ты так уверенно говоришь о том, как мыслят террористы, что мне даже завидно, – пробурчала Лайма.

– Голландцев можно в расчет не принимать – глубокие наркоманы. Мне от души предлагали. Они с собой столько дури навезли – как только их через границу пустили? Таким точно не доверят серьезное дело.

– Разве что подорвать себя и других, – уточнил Медведь.

– Ирландцы только виски с пивом хлещут, в разговоры не вступают и все норовят драку затеять. На скандал нарывались безостановочно. Избили румынского певца. Хорошо – охрана вмешалась, а то дело кончилось бы милицией.

– Из-за чего дрались-то? – удивился Медведь. – Культурные же люди.

– Из-за женщины. Не поделили румынскую певицу.

– Хочешь сказать – и они тоже, по-твоему, не террористы?

– Ага. Слишком открыты и агрессивны.

Заинтересованная Лайма подсела к нему за стол и потянулась-таки за кофейником.

– Так-так, – поощрила она рассказчика. – Есть еще что-нибудь стоящее?

– Я бы исключил и трио из Туркмении, – важно заявил Корнеев.

– Почему?

– Потому, что в Туркмении нет никаких террористов и быть не может. Обстановочка в стране не та. Пока, во всяком случае.

– Да, не густо, – подвела итог Лайма. – А притащил тебя кто? Тоже какое-то трио? Или просто сборная сильно пьющих иностранных музыкантов без четких структурных границ?

– Сначала это было трио из Кении. Ой, пардон, из Конго. Да вы их наверняка видели! Они ходят в разноцветных беретах: один – в желтом, другой – в зеленом, а третий – в синем. Потом, помнится мне, к нам присоединилось трио из Австралии. Они все такие крепкие, с усами, и головы у них как дыни. Водку хлещут как лошади, скажу я вам. Еще там были шотландцы. Если честно, после десяти вечера плохо все помню. Ведь я практически не пью.

– Да, это заметно.

– Но я же для дела, – возмутился Корнеев. – И промок еще из-за японцев этих. А тут – все лезут со стаканами, не откажешься. Вот и выключился в итоге. А какой из беретов меня в номер привел?

– Желтый.

– Значит, синего по дороге потеряли, – с видимым сожалением заметил Евгений. – Самый заводной у них был.

– А индус откуда взялся?

– Индус? – задумался Корнеев. – Индуса не помню.

– Ты ему комплименты расточал, относительно игры то ли на гитаре, то ли на синтезаторе…

– На ситаре! Вспомнил! – Евгений хлопнул себя ладонью по лбу. – Мы его в баре подобрали, он там с помощью милицейского свистка пытался заклинать змей.

– Каких змей? – изумилась Лайма. – Откуда здесь взялись змеи?

– Скажи лучше, откуда у индуса милицейский свисток, – добавил Иван.

– Свисток ему подарил гаишник, который сопровождал колонну автобусов с гостями фестиваля. А змею он увидел в баре, там есть такая декоративная гадюка, живет в стеклянном аквариуме за барной стойкой. Вот ее он и пытался заклинать.

Лайма не удержалась и фыркнула. Из чего Корнеев тут же сделал вывод, что прощен, и заулыбался. Лайма сделала вид, что не замечает его радости.

– Итак, – сказала она, – кое-что ты все-таки заметил и проанализировал. Составь, пожалуйста, список групп, которые можно пока оставить в стороне, и отдельно тех, которые заслуживают самого пристального внимания.

Корнеев закивал, показывая, что согласен на все.

– Теперь ты, Иван. Расскажи, что тебе удалось узнать в институте. С напарником подружился? Много сплетен узнал?

– Немного, – отрапортовал Медведь. – Как и было сказано, организация только-только формируется. Штат еще до конца не укомплектован, специалистов собирают по всей стране. Это мои новые коллеги рассказывали. Жалуются, что с охраной территории то и дело возникают проблемы. И все из-за строительства нового корпуса. Его переделывают, постоянно вносят изменения в архитектурный проект. Сейчас снова прибыла очередная комиссия, буквально сегодня утром из Москвы прислали проверяющих, каких-то контролеров, в общем – чехарда. Старое здание института пока охраняется довольно надежно – сигнализация, камеры наблюдения и так далее. Плохо другое – вся эта техника уже порядком устарела. Бывают сбои, но об этом, к счастью, мало кто знает. Поэтому в ближайшие месяцы ее будут менять. Когда точно – неизвестно.