Неправильный лекарь. Том 1 - Сергей Измайлов

— Ну, давай посмотрим, — пробормотал он и положил на пациента свою ладонь. — М-да. Перелом никуда не делся. Но некоторые едва уловимые изменения всё-таки есть. Прекратилось кровотечение, хотя оно к этому моменту уже было незначительным, но при этом немного усилился кровоток, который должен был это кровотечение поддержать. Если эту процедуру делать ежедневно, то перелом срастётся в два раза быстрее, чем если его просто оставить в покое. Только наша задача — срастить кость сразу. Попробуй ещё раз. Или сильно устал? Что-то ты бледный.

Ха, он заметил, что я бледный. Какая наблюдательность. Усилился кровоток в области перелома вполне закономерно, я же использовал грелку по сути, но вот почему тогда прекратилось кровотечение? Отсюда вывод — значит функционалом тепловой процедуры мои возможности не ограничиваются. Уже хорошо, во время хирургических вмешательств рука будет вместо коагулятора.

Я вдохнул побольше воздуха и приложил ладонь к перелому. Делал то же самое, но с наибольшим усердием. Тёмные круги перед глазами я не сразу заметил, так как работал зажмурившись. Когда меня шатнуло в сторону, а ноги стали ватными, я понял, что пора прекращать, пока не растянулся на полу. Тяжело дыша я отпрянул назад и поискал глазами табуретку, чтобы присесть. Санитарка поняла меня без слов и поставила табуретку возле стены и помогла до неё дойти.

Отец покачал головой, оценив моё плачевное состояние и пошёл проверять. Результат оказался даже чуть хуже предыдущего, но главное то, что он был! Дальнейшим сращением переломов отец занялся сам, дав мне время на отдых. Подошедший к этому времени из любопытства Виктор Сергеевич любезно отдал мне свой кофе, очень кстати.

Отец закончил с рёбрами и обернулся на меня, чтобы убедиться, что я пришёл в норму.

— Лодыжку сделаешь? — спросил он.

— Там нужна открытая репозиция, могу сделать.

— На хрена открытая? — удивился он. — Её можно вправить даже просто за счёт грубой физической силы!

— Можно — кивнул я. — Заодно повредив заднебольшеберцовую артерию, скорее всего и вены, а потом будем бороться с кровотечением, чтобы жизнь мёдом не казалась.

— Хорошо, почти убедил, делай открытую. — развёл он руками. Явно недоволен моим решением, хотя и контраргументов привести не соизволил. — Клавдия Степановна, доставайте инструменты, Александр Петрович блеснуть хочет, какие у него ручки золотые.

Медсестра вздохнула и неохотно пошла к стеклянному шкафу, где лежали биксы с инструментами. Несмотря на откровенное нежелание в этом участвовать, она делала всё довольно шустро. Скорее из-за уважения к боссу. Через пять минут уже можно было приступать.

Я не буду углубляться в подробное описание проводимых мной действий. Когда отломок занял своё прежнее место, не повредив описанные выше сосуды, я попробовал поупражняться в остановке кровотечения. Те же самые действия, что и при попытке зарастить сломанное ребро. Это у меня неплохо получилось, но ни малейших признаков срастания кости или мягких тканей так и не наблюдалось. Я уже собирался по привычке наложить швы, но отец отстранил меня и взялся закончить сам. А я вымыл руки и снова плюхнулся на табурет.

Самочувствие на уровне выжатого лимона, не помогло даже то, что Виктор Сергеевич принёс мне ещё кофе. Я словно всю ночь простоял в операционной. Как в ту самую ночь, которая в моей прошлой жизни оказалась последней. Почему так получилось, я теперь никогда не узнаю. Больше всего на свете сейчас хотелось пойти в кабинет, дрёпнуться на диван и провалиться в глубокий сон.

— Всё, можете забирать, — сказал отец, когда на голеностопе вместо раны красовался свежий рубец.

— А таз? — напомнил я ему.

— Какой ещё таз? — возмутился он, глядя на меня исподлобья. Снова проверяет? Или правда забыл о чём я говорил?

— У него боли в паху и ногу поднять не может. Скорее всего есть перелом лонной или подвздошной кости.

— Думаешь? — удивился он. Выходит, пропустил мои слова мимо ушей. Ну вот тебе тогда и ответочка за твои экзамены, можешь начинать чувствовать себя неловко от того, что я выяснил о пациенте больше тебя. — Да, на самом деле. Хорошо, что без смещения.

На последнюю манипуляцию у него ушло ещё минут десять. Когда закончил, он сам уже был в состоянии близком к моему.

— Вот теперь точно всё, — ослабевшим голосом произнёс отец и вытер со лба обильно проступившую испарину. — Забирайте пациента и везите в четвёртую палату до завтра под наблюдение.

Корсаков лёгким движением руки привёл пациента в ясное сознание и еле смог удержать, чтобы тот не вскочил со стола самостоятельно.

— Пока не надо вставать, любезный, — гипнотическим голосом произнёс мастер души. — Это может плохо сказаться на процессе выздоровления.

Строитель послушно улёгся обратно, потом под чутким руководством медсестры и санитарки перебрался на каталку и его увезли.

— Ну. что могу сказать, сын, я ожидал худшего. Какие-то следы дара у тебя всё-таки остались, как у первокурсника в самом начале обучения. Будем работать. Чем больше практики, тем ближе результат. А сейчас предлагаю разойтись по кабинетам и отдохнуть. Как восстановишься, звони, я буду у себя.

Я достаточно пришёл в себя, чтобы не пошатываться, и потопал в свой кабинет. Надо было бы лечь на диван, а я сел поудобнее с книгой в руке. Хватило меня минут на пять, не больше, потом вырубился.

После обеда, который отец организовал у себя в кабинете, мы немного поболтали о том, как вести себя на заседании коллегии. Отец пообещал всеми силами отстаивать мои интересы, чтобы с меня не сняли статус лекаря. Шанс небольшой, но надежда умирает последней. В противном случае меня отправят на повторное обучение, а это ещё несколько потерянных лет жизни, чего очень не хотелось. Именно поэтому надо хвататься за любую возможность получения испытательного срока, это всего лишь месяц, иногда дольше, но не несколько лет. Я готов был выгрызать своё право зубами, о чём и сказал отцу, но он посоветовал мне лишь корректно отвечать на вопросы и забить куда подальше любую самодеятельность.

Наш разговор прервали, привезли нового пациента, появилась новая возможность испытать свой слабый дар, чем я и занялся снова под руководством отца и при поддержке Виктора Сергеевича.

Когда всё закончилось, я снова отправился на сеанс к Корсакову. Я уже настолько вымотался, что забыл про наш с ним договор. Перед тем, как приступить к процедуре, он обратил внимание на мой потрёпанный вид