Эта больная любовь - Джесси Холл

знала, что это не в его стиле. В этом нет ничего личного. Всего лишь очередной ход в его больной и извращенной шахматной партии. Он написал это послание, чтобы задеть его. Кэллума Вествуда.

Его сын. На губернаторском балу. Со шлюхой Завета. Не очень хорошо выглядит.

Прежде чем я успеваю обдумать всё это, начинает звучать припев. Все женщины в очереди за мной делают быстрый реверанс, чтобы начать танец. Мужчины делают шаг вперед, приближаясь к нам, и я беру руку Сэйнта в свою. Его отец смотрит на наши переплетенные пальцы, когда мы все поворачиваемся налево, чтобы начать танец.

Мы идём вместе, пока мужчины ищут нашего расположения, останавливаясь, чтобы мы снова встретились лицом к лицу, пока наши руки переплетены вместе между нами, мужчины сгибают колени в быстром поклоне, прежде чем женщины следуют за ними. Сэйнт подмигивает мне, заставляя мое лицо расплыться в улыбке. Я прикусываю уголок губы, сдерживая смех, пока жар поднимается по моим щекам.

Он совершенно очарователен, когда он такой: легкомысленный и неуклюжий. Чем больше мы вместе, тем больше мне нравится проводить с ним время. Мысль о том, что у него есть какая-то вендетта против меня, как у его отца или даже Джейкоба Эрдмана, кажется почти невозможной. Либо этот парень — самый феноменально талантливый актер, с которым я когда-либо сталкивалась, либо он действительно невосприимчив к ненависти своего отца. То, как он заступился за меня перед диаконом. Как он поздравил меня, зная, что его семья этого не сделает. Интуиция мешает мне аналитически рассуждать.

Мы отрываемся друг от друга, пока женщины пробираются сквозь строй мужчин, завершая нашу первую смену партнеров. Я присоединяюсь к другому пожилому джентльмену с серовато-белыми локонами, свисающими до плеч, и белой бородой под золотой маской, у которой вместо носа клюв. Он ухмыляется, из-за чего морщины возле его рта становятся глубже, и едва заметно кивает мне. Мы поднимаем ладони, чтобы они встретились между нами, пока мы обходим друг друга, и не успеваю я оглянуться, как мужчины уже пробираются сквозь строй женщин, снова меняясь партнерами.

Мое сердце практически замирает в груди, когда мои глаза встречаются с приближающимся епископом Колдуэллом. Ещё один человек проходит мимо, а тёмные, чёрные глаза Колдуэлла смотрят на меня сквозь наши маски. Он останавливается передо мной, его ладонь касается моей поднятой руки. Время словно замирает, пока он общается со мной без слов. Смотря на меня тем же знающим взглядом осуждения, мы обходим друг друга по кругу, прежде чем он отсоединяется и продолжает обходить меня.

Возвышающаяся фигура Сэйнта подходит ко мне, будучи следующей в очереди. Мы снова соединяемся, и его улыбка расширяется, когда он понимает это. Он шевелит бровями под своей маской, когда наши руки соприкасаются между нами, посылая волну утешительных искр внутри меня. Он притягивает меня к себе, затем отталкивает, прежде чем наши руки опускаются и мы оба поворачиваемся лицом к танцору, ожидающему позади нас.

Кэллум Вествуд ждёт, и утешительная улыбка, которую его сын оставил на моём лице, быстро исчезает, когда я впитываю его разъяренный вид. Я знала, что увижу этих людей здесь сегодня вечером, но к чему я не была готова, так это к тому, что напряжение от этих обманов так сильно будет давить мне на грудь. Невозможность дышать, когда рука Кэллума обхватывает мою, присутствует и совершенно ужасает. Его присутствие словно крепкая петля на моей шее. Его хмурый взгляд прикован к моему. Он говорит так много и не говорит ничего. Как будто он слышит громкие, громоподобные удары моего встревоженного сердца, находя удовлетворение в том ужасе, который он дарит.

Наступает смена партнеров, когда женщины снова пробиваются сквозь строй мужчин. Лица в масках сливаются в ужасающую картину, в то время как я прохожу мимо них, маски вдруг словно оживают передо мной. Злые, ужасные, пугающие мужчины обходят меня один за другим, а моё сердце бешено колотится за стенами моего слабого тела. Кошмар, в котором я живу, оживает передо мной. Всё это слишком для меня, петля печального знания ещё туже затягивается на моей шее.

Чувствуя головокружение, я поворачиваюсь, разводя свои руки и готовясь принять последнего партнера, завершающего этот танец. Меня заключает в свои объятия высокий мужчина с широкой грудью. В дезориентированном состоянии я натыкаюсь на его твердое тело, чувствуя себя не в своей тарелке, а также подкатывающую тошноту. Сильные руки обхватывают меня, одна ложится на поясницу, выпрямляя мой позвоночник, а другая нежная рука касается моего подбородка, поднимая мой взгляд к нему.

Волна знакомого чувства захлестывает меня, когда я смотрю в эти пронзительные ореховые глаза, предназначенные для сотворения злодеяний, под железной маской, закрывающей всё лицо. Маска может похвастаться длинной, глубокой трещиной, проходящей от одного угла на лбу до противоположной стороны на челюсти и проносящейся по лицу, словно смертоносная молния. Он одет в приталенный черный дизайнерский костюм, край татуировки на шее проглядывает сквозь воротник белой его рубашки. Его темные волосы зачесаны назад и заправлены за уши, из-за чего острый край его челюсти, полные розовые губы выделяются, пока он нависает надо мной, а возле рта и вдоль челюсти тянется шрам, которого я раньше не замечала.

Эроу потрясающе красив в своем костюме и, он без сомнения, самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, даже в маске.

Я потрясена и задыхаюсь, в то время как моё тело продолжает двигаться, и мы шагаем вместе, прежде чем я кружусь в его руках, повернувшись спиной к нему. Он возвышается надо мной, склоняясь лицом к моему уху.

— Брось мне вызов, Брайони, — шепчет он под маской, заставляя меня дрожать, моё тело оживает просто того, как он произносит моё имя, и звуки слетают с его языка. Он поворачивает меня во время вращения, пока мы снова не оказываемся лицом к лицу. Я впитываю как можно больше его в этот лёгкий и короткий момент времени, вдыхая новый аромат одеколона, пока мы делаем шаг навстречу друг другу в танце, моя и его грудь почти соприкасаются. — Брось мне вызов поджечь эту ночь, и я это сделаю.

Серьезность в его взгляде говорит мне всё, что нужно знать о том, на что этот человек готов ради меня. Он сожжёт церкви дотла, до пепла и грязи. Убьёт и искалечит всех, кто захочет причинить мне вред. Научит меня исследовать ощущения, которые человеческая природа жаждет высвободить.

Взяв мою руку в свою, я чувствую его прикосновения повсюду. Он позволяет мне сделать реверанс вместе с остальными