Учение Великих Махатм - Автор неизвестен

Ваша совесть, – говорите вы, – восстает против того, чтобы быть "подставным лицом, куклой для двух или более десятков дергателей за веревочку". Что вы о нас знаете, раз вы не видите нас? Что вы знаете о наших целях, о нас, о ком вы не можете судить? Вы требуете странных доказательств. И действительно ли вы полагаете, что вы "узнали" бы нас или сколько-нибудь проникли в наши "намерения и цели", если бы вы увидели меня лично? Боюсь, что без подобного опыта в прошлом, даже ваши природные наблюдательные способности, как бы они ни были остры, должны бы быть признаны более чем бесполезными. Да, мой дорогой сэр, даже наши Невидимые посредники и помощники могут оказаться не под силу самому проницательному политическому резиденту; и ни один еще не выслежен или опознан; а их месмерические силы не высочайшего порядка. Какие подозрения вы бы ни питали по поводу деталей "броши", в этом деле имеется одна важная черта, которую ваша проницательность уже подсказала вам, – что это можно объяснить только предположением, что некая более сильная воля заставила миссис Хьюм думать именно об этом предмете, а не о другом. И если уж мадам Б., болезненной женщине, приписываются такие силы, то как вы можете вполне быть уверены, что вы сами не поддадитесь тренированной воле, в десять раз сильнее, чем ее? Я мог бы прийти к вам завтра, водвориться в вашем доме, как приглашенный, и целиком владеть вашим умом и телом в течение 24-х часов, и вы ни на миг этого не осознали бы. Я могу быть хорошим человеком, но я также мог бы быть, почем вы знаете, и злым, составляющим заговоры и глубоко ненавидящим вашу белую расу, ежедневно унижающую мой народ, и отомстить вам, одному из лучших представителей этой расы. Если бы применять силы одного только экзотерического месмеризма, то есть той силы, которой могут с одинаковым аспектом овладеть как хорошие, так и плохие люди, даже тогда навряд ли вы избегли ловушек, расставленных для вас, если человек, которого вы пригласили, оказался бы хорошим месмеризатором, ибо вы являетесь чрезвычайно податливым в этом отношении субъектом с физической точки зрения. "Но моя совесть, но моя интуиция!" – вы можете возражать. В таком случае, как со мной – помощи мало. В то время ваша интуиция заставила бы вас чувствовать все, за исключением того, что в действительности было; а что касается вашей совести, вы разве считаете кантонское ее определение правильным? Вы, вероятно, верите также, как и он, что при всяких обстоятельствах, и даже при полном отсутствии религиозных понятий, даже без строго определенных понятий о том, что хорошо и что плохо, человек всегда имеет верное руководство в своем собственном внутреннем моральном понимании – совесть? Величайшая ошибка! При всем огромном значении этого морального фактора, он имеет один радикальный недостаток. Совесть, как уже было сказано, можно приравнять к тому демону, к чьим велениям так внимательно прислушивался Сократ и которым он так быстро подчинялся. Подобно этому демону, совесть может случайно сказать нам, чего мы не должны делать. Однако, она никогда не направляет нас к тому, что нам следовало бы делать, а также не даст определенной цели нашей деятельности. И ничто не может быть более легко усыплено и даже парализовано, как эта самая совесть, если за это возьмется тренированная, более сильная воля, чем у обладателя совести. Ваша совесть никогда не скажет вам, является ли месмеризатор истинным адептом или очень ловким шарлатаном, раз он переступил ваш порог и овладел контролем над вашей аурой. Вы говорите о воздержании от всего, за исключением невинного занятия вроде коллекционирования птиц, чтобы не было создания другого чудовища – Франкенштейна… Как воля, так и воображение создает. Подозрение является наиболее мощным вызывающим агентом воображения… Берегитесь! Вы уже зачали в себе зародыш будущего уродливого чудовища, вместо осуществления ваших чистейших и высочайших идеалов, вы можете в один день вызвать призрак, который, загородив все пути к Свету, оставит вас в еще большем мраке, чем вы были прежде. И не будет он вам давать покоя до конца ваших дней.

Опять выражаю надежду, что моя прямота не будет для вас оскорбительна, я остаюсь, дорогой сэр, как всегда,

ваш покорный слуга Кут Хуми Лал Синг.

Письмо 19

Я предвидел, что теперь происходит. В моем письме из Бомбея я советовал бы вам быть осторожным в отношении того, чтобы поставить С. М. в известность о ‹…› и о его собственном медиумизме. Я советовал рассказать ему только самую суть сказанного мною. Когда, наблюдая вас в Аллахабаде, я увидел, что вы для него подготовляете обильные выдержки из моего письма, я опять предвидел опасность, но не вмешался по некоторым причинам. Одна из них та, что я верю в наступление времени, когда необходимость обеспечить социальные и моральные устои потребует, чтобы кто-нибудь из Теософического Общества сказал бы правду, обрушись хотя бы на него Гималаи. Однако, разоблачение горькой истины должно производиться с величайшим благоразумием и осторожностью; и я вижу, что вместо приобретения друзей и сторонников из лагеря филистимлян по ту или по эту сторону океана, многие из вас и вы сами тоже создаете только врагов тем, что слишком много значения придаете мне и моим личным взглядам. На той стороне раздражение велико, и вы скоро увидите его вспышки в журнале "Свет" и других местах; и вы скоро потеряете С. М. Обильные выдержки сделали свое дело, ибо они были слишком обильны. Никакая сила, ни человеческая, ни сверхчеловеческая не в состоянии открыть глаза С. М. Бесполезно было раскрывать их насильно. На этой стороне еще хуже. Добрые люди в Симле не склонны к метафорам, и аллегории не более пристанут к их коже, чем вода к перьям гуся. Кроме того, никому не нравится, когда говорят, что от него "плохо пахнет", и шутка, извлеченная из одного замечания, тем не менее полная глубокого психологического значения, нанесла неизгладимый вред там, где если бы это было. Теософическое Общество могло бы приобрести более чем одного новообращенного… Я должен еще раз вернуться к письму.

Главным основанием для жалобы против меня служит факт, что мое сообщение заключает в себе а) какой-то вызов к С. М. доказать, что ‹…› есть "дух"; б) я серьезно обвинен вашим другом в попытке сделать из ‹…› лжеца. Теперь я могу объяснить, но не извиняться. Я действительно подразумевал и то и другое, но только я имел в виду вас, т. е. того, кто просил меня об этой информации, и ни в коем случае его. Он не доказал своей правоты, чего я и не ожидал от него, так как его утверждение целиком основано на его собственном голословном заявлении, основанном на непоколебимой вере в его собственные впечатления. С другой стороны, я легко бы мог доказать, что ‹…› вовсе не является развоплощенным духом, если бы у меня не было причины не делать этого в настоящее время. В моем письме я очень тщательно подбирал слова, чтобы дать вам немного взглянуть на истину, и в то же время ясно дал вам понять, что не имею права разглашать "секреты одного Брата". Но, мой добрый друг, я никогда ни словом не обмолвился о том, кто он, и что такое он. Возможно, я мог бы посоветовать вам судить о ‹…› по некоторым приписываемым ему писаниям, ибо более счастливее, чем Иов, наши "враги" все еще "пишут книги". Они очень любят диктовать "вдохновительные" проповеди и тут их можно поймать в западню собственного красноречия. И кто из наиболее мыслящих спиритуалистов, читавших полное собрание сочинений, приписываемых ‹…› осмелится бы утверждать, что за исключением нескольких весьма замечательных страниц, остальное не выше того, что С. М. сам мог бы написать, и гораздо лучше? Будьте уверены, что ни один смышленый, умный и правдивый медиум не нуждается в "вдохновении" от развоплощенного "Духа". Истина устоит даже без вдохновения от Богов или Духов или, еще лучше, устоит наперекор им всем. "Ангелы", в общем случае, нашептывают ложь и увеличивают запас суеверий.

Мне несколько неприятно, что я должен воздержаться от того, чтобы сделать приятное К. К. Мэсси. Я не воспользуюсь его "полномочием" и не выполню его желания, и я решительно отказываюсь "сообщить его секрет", так как этот секрет такого свойства, что стоит на его пути к адептству и не имеет никакого отношения к его характеру. Эта информация предназначается только для вас в ответ на ваш удивленный вопрос, имеются ли какие-либо препятствия к моим сношениям с ним и к моему водительству, направляющему его к Свету, но эта информация ни в коем случае не предназначается для его ушей. У него могут быть одна-две страницы из истории его жизни, которые он хотел бы предать забвению, но его верный добросовестный инстинкт наделяет его преимуществом и ставит гораздо выше многих людей, кто остаются чистыми и добродетельными только потому, что никогда не знали, что такое искушение. С вашего любезного разрешения я воздержусь от продолжения. В будущем, мой дорогой друг, нам придется ограничить себя исключительно философией и избегать семейных сплетен. Иметь дело со скелетами в семейных тайниках иногда более опасно, чем даже с грязными тюрбанами, мой прославленный и дорогой друг. И не позволяйте вашему слишком чувствительному сердцу обеспокоиться или вашему воображению повести вас к предположению, что какое-либо из сказанных мною слов предназначалось вам в упрек. Мы, полудикие азиаты, судим о человеке по его побуждениям, а ваши побуждения были хороши и искренни. Но вы должны помнить, что проходите трудную школу и имеете дело с миром, чрезвычайно отличающимся от вашего мира. Особенно вам следует помнить то, что малейшая причина, хотя бы случайно созданная и по каким бы то ни было побуждениям не может быть уничтожена, и течение ее следствий не может быть пресечено даже миллионами богов, демонов и людей вместе. Поэтому вам не следует считать меня слишком придирчивым, когда говорю, что вы все более или менее неблагоразумны и даже неосторожны; последнее слово приложимо пока что к одному из членов. Следовательно, вы, может быть, поймете, что ошибки X. Стиль Олькотта более легкого аспекта, чем это кажется с первого взгляда, если даже англичане, значительно смышленые и опытные в мирских делах, также подвержены ошибкам. Ибо вы совершали ошибки индивидуально и коллективно, как это будет обнаружено в ближайшем будущем, и ведение дел и успех Общества окажутся более затрудненными, поскольку никто из вас не захочет. сознаться в своих ошибках. Также у вас нет такой готовности, как у него, следовать даваемым советам, несмотря на то, что этот совет каждый раз основан на предвидении надвигающихся событий, даже в таких случаях, когда предсказано в выражениях, не всегда соответствующих "должной высоте" Адепта, каким он должен бы быть в вашем представлении.