Гламурная невинность - Анна Данилова

– Камора… Извините, Сергей Камора живет с вами? Мне кажется, мы сейчас дома одни?

И тут Таня Орешина неожиданно для себя произнесла:

– Нет, уже не живет… – И плечи ее судорожно затряслись. – Я его выгнала… Наверное, я схожу с ума, раз говорю вам об этом, но понимаете… Я же должна кому-то признаться… Миша не в счет, он мой брат, к тому же он не верит мне. А мне очень важно, чтобы мне кто-то поверил. Я не убивала Надю.

На кухне стало очень тихо. Бескровная тотчас забыла Минкина и даже свой страх перед преждевременными родами. Она выпрямилась на стуле, как бы готовясь к очень важному разговору. Она смотрела на жалкую в своем паническом страхе Орешину и не могла взять в толк, зачем эта девушка произнесла эту страшную для нее фразу. Она что, сошла с ума?

– Таня, вы успокойтесь. Налейте мне еще чаю… У вас есть колбаса или сыр? Я ужасно хочу есть. Понимаете, постоянно что-то жую, как корова. Посмотрите, какая толстая стала, и все равно постоянно ем…

– Конечно, есть. И сыр, и колбаса, и суп, и котлеты, будете?

– Да. Если можно, всего понемногу.

Таня метнулась к холодильнику и принялась доставать еду. Поставила в микроволновку чашку с супом.

– Таня, а почему вы думаете, что вас кто-то подозревает в убийстве Нади?

Орешина, не переставая хлопотать, накрывая на стол, заговорила. Ее словно прорвало:

– Она приехала, и все вокруг нее завертелось. Все словно посходили с ума. А ведь в ней ничего особенного нет. Она даже на мать свою не похожа. Вот Шевкия, это да, интересная женщина. С ней есть о чем поговорить. С ней даже помолчать можно. Она приятная, теплая, живая. А эта… Но не скрою, мне она сначала тоже понравилась. Какая-то сильная внутри, независимая, как человек, который может прожить один, сам с собой, понимаете? Вот я не такая. Может, я скоро и стану такой, но я никогда не хотела быть независимой. Независимая, значит, ни от кого не зависит. А я очень хотела быть с Каморой. Я его очень любила. Придумывала, как бы его оправдать…

– Они были любовниками: Надя и ваш жених?

– Это не то слово! – горячо воскликнула Таня. – Они были больше, чем любовниками. Вернее, и любовниками их назвать было трудно… Они были как воры. Но воры, которые воруют среди бела дня и на глазах у всех… всех… Вы понимаете, я проснулась однажды и поняла, что Сережи рядом нет. Я обошла всю квартиру, везде заглянула, думала, что он курит на балконе… Но его не было нигде. И знаете, почему?..

Бескровная вспомнила их недавний разговор на Ивовом острове, когда Земцова предложила провести эксперимент и объявить всем членам этой компании, что у Газановой был любовник. «Ты сказала, что у Газановой был контакт с мужчиной… Ты все это выдумала?» – «…я предлагаю выдать эту мою выдумку за правду, объявить каждому из этой теплой компании в отдельности, что нам известно о любовнике Газановой… это будет довольно интересный эксперимент, посмотрим, как будут они себя вести, что говорить… Особенно тот рыжий, Камора…» – «Почему именно он?.. Потому что рыжий, темпераментный?» – «Да потому, что он живет вместе со своей невестой Орешиной буквально через стенку от квартиры Шевкии». – «Этого… вполне достаточно для того, чтобы закрутить роман?» – «…Нет, конечно, но попробовать-то можно…»

Земцова как в воду глядела! В самую точку попала!

– Понимаете, Таня, нам с самого начала было известно, что у Газановой за несколько часов до смерти был контакт с мужчиной… Экспертиза показала…

– Да? – ахнула, не в силах справиться со своими чувствами, Орешина. – Вы все знали?

– Мы только не знали, кто именно ее любовник.

– Это он, он, Камора… Он бегал к ней каждую ночь, наверняка зная, что я не сплю и страдаю… Я просто умирала от боли… А он… он продолжал делать вид, что ничего не происходит. Камора – садист! – И Таня принялась нарезать толстыми ломтями колбасу. – Это он… Но я все равно не убивала ее. Хотя… хотела… Но за это ведь не могут посадить в тюрьму?

Она подняла на Бескровную заплаканные глаза.

– Вы хотели ее убить, – поняла вдруг Бескровная. – И вы предложили эту поездку именно для этого.

– Да. Хотела. И я рассказала об этом брату.

– Как именно вы собирались это сделать?

– Отравить. У меня есть яд. Хотела подсыпать в ее стакан с вином или чаем… Потом поняла, что это хлопотно… опасно… Но когда она исчезла, а потом ее нашли мертвой, Миша подумал, что это я столкнула ее. Понимаете, никто толком не знает, где и кто собирал хворост… Был туман, мы перемещались по острову… Сначала были в одном месте, потом в другом… Нам казалось, что мы постоянно на виду друг у друга. И только Нади не было. Я-то смотрела на Камору, мне важно было, чтобы он не исчез из поля моего зрения, чтобы они не скрылись с ней вдвоем… Хотя однажды было такое, что все куда-то ушли… Может, и были рядом, так туман же…

– А посторонние были на острове?

Тут Таня Орешина вспомнила придуманный братом план и подумала, что ничего страшного не случится, если она скажет о мужчине с родинкой. Мало ли мужчин с родинкой. И Хитов здесь ни при чем. Она и так, поддавшись чувствам, много чего рассказала этой беременной и ужасно обаятельной Бескровной.

– Да, конечно, были. Кто-то ходил, какие-то рыбаки… Кажется, я видела мужчину с родинкой на лице…

– А Хитова среди вас не было?

– Хитова? – искренне удивилась Таня. – Не было. А почему вы спрашиваете? А… Поняла. Потому что он приехал как раз в день ее смерти… Знаете, может, и был. Но не с нами. Предполагаете, что это он мог убить Надю? Из ревности? Думаю, что из ревности может убить кто угодно. Теперь-то я это хорошо знаю. Рассудок не выдерживает такой подлости, руки так и чешутся… И сам себя уже не помнишь…

– Это верно, – вдруг сказала Бескровная. И тут же спохватившись, что сказала лишнее, добавила: – Подобные убийства совершаются, как правило, в состоянии аффекта, когда человек не в состоянии контролировать свои чувства.

– Но разве человек, совершивший убийство, может не помнить об этом? – уже совершенно выдавая себя с головой и признаваясь в своих страхах, спросила Татьяна.

– Бывает и такое… Вы думаете, что столкнули Газанову и забыли об этом? – спросила Бескровная прямо.

– Да, – Орешина закрыла лицо руками. – Я постоянно об этом думаю. Ведь это же я, я придумала эту поездку… в туман, в дождь, мне было все равно… Причем я знала, что они все со мной согласятся. Потому что тогда у Каморы будет возможность побыть наедине с Надей, а моя подруга, которая влюблена в моего двоюродного брата, увидит Мишу… Вы знаете, они теперь вместе… Сейчас у всех все хорошо, кроме меня. Я же выгнала Камору. У меня накануне был разговор с Шевкией. Она сильная женщина, добрая, она мне и рассказала о том, как Камора домогался ее, а она не согласилась. Мне сначала было больно, но потом вдруг отпустило, и я захотела освободиться от него. Совсем… Все произошло быстро… Как ампутация… Еще побаливает, но все равно жить стало легче.

– Ампутация? – Бескровная согласилась кивком головы. – Ампутация – радикальное средство… Пожалуй, вы правы…

Она вдруг испытала желание тоже рассказать о собственной беде своей тезке, но вовремя одернула себя. Вот удивится Орешина, когда узнает, что муж сидящей перед ней сотрудницы частного сыскного агентства, находился в связи с убитой этой ночью Поздняковой. Хотя вряд ли Орешина знает об этом убийстве. И вдруг Бескровной стало и вовсе не по себе. А вдруг Минкин встречался с Вероникой не как с женщиной, а как с человеком, который мог вывести его на убийцу Газановой… Может, он, узнав что-то о готовящемся убийстве, решил помочь ей, Тане, своей жене, и познакомился с Вероникой, связанной каким-то образом с убийцей… Какая чушь! Она готова была крикнуть это, настолько собственная мысль показалась ей абсурдна! Однако мысль, еще более абсурдная и страшная, прочно засела у нее в голове: Веронику изнасиловали, и, взяв образец спермы Минкина, будет нетрудно выяснить, не с ним ли она была перед смертью… Для этого достаточно только взять нижнее белье Виталия и отвезти Норе на экспертизу. Боже, какой кошмар!!! Вот все будут в шоке в агентстве, если окажется, что Минкин – убийца…

…Возможно, она сидела сейчас напротив убийцы Газановой, но скорее всего, Орешина была ни при чем. Да, она хотела убить Надю, свою соперницу, но не смогла или не успела. Но и столкнуть не могла – тогда кто-нибудь да заметил бы исчезновение обеих девушек – и Нади, и Татьяны. Неужели Хитов? Тем более Орешина только что сказала, что видела на острове мужчину с родинкой на лице.

– Этот мужчина был похож на Хитова?

– Не знаю… Ведь я же видела его, когда он приехал из Москвы, – решила она очистить совесть и оставить в покое несчастного жениха Нади. – Я бы узнала. Нет, не думаю, что это был он… Тот, другой, рыбак, был постарше…

– И тоже с родинкой?

– С родинкой.

– Таня… Расскажите про записку, ту жуткую записку, в которой говорится про убийство на Ивовом острове. Надя не могла знать, что ее убьют… Она что, была написана Надей под вашу диктовку?