Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили - Игорь Оболенский

Глава 5. Хозяйка

Дочь вождя - одна из самых известных фигур многочисленной литературы о Сталине.

Потому я, может, и вовсе не брался бы за рассказ о ней, если бы не встречи с теми, кто хорошо знал Светлану и именно мне, так получилось, доверил о ней свои воспоминания.

Когда я только приехал в Грузию то решил заняться изучением грузинского языка. Мне порекомендовали лучшего педагога, Нани Чанишвили. Учитель она действительно, что называется, от Бога.

Вот только языка так и не осилил. В том числе и потому, что заслушивался увлекательными историями своего педагога, которая, как оказалось, в свое время преподавала грузинский самой Светлане Аллилуевой.

С записей тех рассказов, сделанных в 2008 году, пожалуй, и началась работа над этой книгой.

В один из вечеров 1985 года мой педагог оказалась в гостях у друзей. Там ее и застал звонок из Центрального комитета партии. Звонили чуть ли не из кабинета самого Первого секретаря Эдуарда Шеварнадзе.

Через несколько дней Нани предстояло первое занятие с новой ученицей - Светланой Иосифовной Аллилуевой, неожиданно избравшей местом жительства Тбилиси.

Светлана была старше Нани, но между двумя женщинами очень быстро завязались дружеские отношения. Аллилуева о многом рассказывала своему педагогу, в том числе, и о своем детстве.

Как-то Светлана вдруг принялась вспоминать о том, как училась в школе. Однажды молодая учительница, которая только поступила на работу и была не в курсе, кто отец Светланы, потребовала пригласить его в школу. Светлана честно передала отцу приглашение, на что Сталин ответил, что слишком занят. Девочка пересказала ответ родителя в школе, но учительница продолжала настаивать. В итоге она вместе со Светланой отправилась в учительскую и заставила ее позвонить отцу. Неожиданно Сталин попросил дочь дать трубку педагогу и сказал: «Извините, но я действительно очень занят. Работа занимает все время».

Но женщина не сдавалась: «Что это за работа такая, если не дает возможности найти хотя бы полчаса на визит в школу ребенка?!»

«Если так срочно, может быть, вы сами сможете приехать ко мне на работу? Я пришлю машину».

В итоге уже через несколько минут лимузин вез Светлану и педагога в сторону Кремля. Учительница потом призналась Светлане, что даже когда они въехали на территорию Кремля, она не догадалась, кто отец ее ученицы. Она решила, что девочка - дочь какого-нибудь ответственного работника ЦК. Лишь когда ее провели в кабинет вождя, она поняла, какую Светлану ей выпало учить.

Сталин был очень вежлив. «Видите, у меня действительно очень много работы. Ну что там моя Светлана?»

Конечно же, учительница сказала, что все в порядке и она просто хотела познакомиться с родителями девочки. «Я один воспитываю дочь, - сказал Сталин. - Так что очень надеюсь на вашу помощь».

«Светлана рассказывала мне эту историю и смеялась. Но не всегда она пребывала в хорошем расположении духа. Как-то призналась, что устала от депрессии. И попросила отвести ее к Католикос-Патриарху.

Помню, до собора Сиони мы добирались на троллейбусе, и я ловила себя на мысли, догадываются ли остальные пассажиры, что за женщина в платочке стоит сейчас среди них.

Католикос-Патриарх согласился принять Светлану, и потом она несколько раз бывала у Святейшего.

Когда Светлана покинула Грузию и снова оказалась за границей, о своих впечатлениях о пребывании в СССР она написала книгу. В ней не упомянута моя фамилия и кто-то из друзей даже спросил, не обидно ли мне. А я поняла, что таким образом Светлана просто оберегала меня от возможных неприятностей. Ведь наши разговоры с ней были очень откровенны и для восьмидесятых годов вряд ли остались бы безнаказанны».

Когда мне довелось встретиться с Католикос-Патриархом Всея Грузии, я не мог не спросить его о Светлане Аллилуевой. Святейший с улыбкой откликнулся на мою просьбу.

«Она приходила ко мне, исповедовалась. Как-то призналась, что в Сиони на нее слишком пристально смотрят прихожане. Я спросил, как она на это реагирует. «А я им показываю язык», - ответила Светлана. Каждый раз, когда она приходила в Патриархию, я громко включал звук телевизора, чтобы, если нас кто-то записывал, ничего не было. А Светлану это обижало. Она не понимала, почему я так делаю и с обидой спрашивала: «Вы меня слушаете или телевизор?» Я успокаивал ее: «Вас, конечно». Потом она написала мне несколько писем, я их храню».

Спустя несколько лет после того, как мною были сделаны приведенные выше записи, я познакомился с ближайшей подругой Светланы Марфой Пешковой.

Внучка Максима Горького поведала мне настолько уникальные истории о своей дружбе со Светланой, что именно ее воспоминания я решил сделать основными в повествовании, посвященном одной из главных женщин Сталина.

«До 1956 года мы жили в особняке на Малой Никитской. Мне всегда из-за этого было неудобно перед другими, стеснялась кого-то пригласить домой.

Яине приглашала. Бывала только Светлана Сталина. До поступления в университет она носила фамилию отца.

Мы дружили очень близко, так что либо у нее бывала, либо она к нам приходила.

У нас всегда масса народу была. И ей это нравилось - она, наконец-то, видела людей. А так ведь она была практически изолирована. Когда ее матери не стало.

Вообще, Сталин привез Светлану к нам в Горки-10 сам. Тогда еще дедушка был жив. Наверное, это был 1934 год.

Он хотел, чтобы Светлана дружила именно со мной и с Дарьей, моей сестрой. А потом меня отвезли к ней.

Получается, наша дружба была срежиссирована. Но получилась. И на всю жизнь.

Потом уже Светлана не могла пережить, что я вышла замуж за Серго Берию, сына Лаврентия Павловича. Она была влюблена в него со школы, если еще не раньше. Потому что первый раз она с ним встретилась еще девочкой в Гаграх. Их познакомила Нина Теймуразовна, мать Серго. И я первый раз тоже увидела его у Светланы в Сочи. Мы с ней проводили там много времени.

Есть даже письмо Светланы отцу, в котором она пишет: «Ты еще не приезжай, потому что бассейн не готов». А в конце приписывает: «Марфа сидит на дереве и шлет тебе привет».

Переписка вождя и дочери, безусловно, заслуживает внимания. Потому что является едва ли не единственным документальным свидетельством, которое не подверглось редактированию и цензуре. В своих письмах к Светлане Сталин становился тем самым «папочкой», для которого она была «хозяйкой».

«Здравствуй, моя воробушка! Не обижайся на меня, что не сразу ответил. Я был очень занят. Я жив, здоров, чувствую себя хорошо.

Целую мою воробушку крепко-накрепко».