Зрелость - Бхагаван Раджниш

Люди продолжают раз за разом видеть во сне уходящие поезда, на которые они опаздывают. Во сне человек бежит и бежит, и добегает до вокзала, и к тому времени, как он добегает, поезд уехал. Этот сон случается вновь и вновь с миллионами людей, это один из самых распространенных снов. Почему этот сон вновь и вновь случается с миллионами людей на земле? Они упускают жизнь. Они всегда опаздывают. Всегда есть промежуток. Они пытаются, но моста никогда нет. Они не могут общаться, они не могут ни во что вникнуть, что-то мешает. Что это? Мешает знание.

Я учу вас неведению. Когда я говорю: будь как ребенок, я имею в виду, всегда продолжай учиться, никогда не становись знающим. Знание – мертвое явление, познавание – живой процесс. И учащийся должен это помнить – он не может действовать с точки зрения знания.

Не наблюдал ли ты? – маленькие дети учатся так быстро. Если ребенок живет в многоязычной атмосфере, он научается всем языкам. Он знает язык, на котором говорит мать, на котором говорит отец, на котором говорят соседи – он может выучить три, четыре, пять языков очень легко, безо всяких проблем. Как только ты выучил язык, становится очень трудным выучить другой, потому что теперь ты начинаешь действовать с точки зрения знания. Говорят, что старую собаку нельзя научить новым трюкам. Это правда. Но что делает собаку старой? – не физический возраст, потому что Сократ продолжает учиться до самого конца, даже когда умирает.

Будда продолжает учиться до самого конца. Что делает собаку старой? – знание делает собаку старой.

Будда остается молодым, Кришна остается молодым. У нас нет ни единой статуи Будды или Кришны, изображающей их старыми. Дело не в том, что они никогда не состарились! Кришна дожил до восьмидесяти лет, он был очень стар, но что-то в нем осталось подобным ребенку, детским. Он продолжал действовать из состояния не-знания.

Поэтому, первое, я хочу сказать, что под тем, чтобы быть как ребенок, я подразумеваю тотальность. И второе: оставайся учащимся, действуй из состояния не-знания. Именно это и есть невинность: действовать из состояния не-знания – есть невинность.

И третье и последнее: у ребенка есть естественное качество доверия; иначе он не может выжить. Когда ребенок рождается, он доверяет матери, доверяет молоку, доверяет, что молоко будет его питать, доверяет, что все в порядке. Его доверие абсолютно, нет сомнения ни в чем. Он ничего не боится. Его доверие так велико, что мать даже боится – потому что ребенок может пойти и начать играть со змеей. Его доверие так велико, что ребенок может пойти и засунуть руку в огонь. Его доверие так велико – он не знает страха, он не знает сомнения. Это третье качество.

Если ты знаешь, что такое доверие, если ты снова можешь научиться путям доверия, лишь тогда ты знаешь, что такое божественность, лишь тогда ты осознаешь, что такое истина. Это должно быть понято.

Наука основывается на сомнении – именно поэтому все образование стало образованием сомнения. Наука полагается на сомнение, она не может расти без сомнения. Религиозность основывается на доверии, она не может случиться без доверия. Это диаметрально противоположные направления.

Помни, если ты привнесешь доверие в научную работу, ты упустишь всю суть. Ты не сможешь ничего сделать, ты не сможешь ничего открыть. Сомнение здесь является методологией. У тебя есть сомнение, сомнение и только сомнение, ты должен продолжать сомневаться, пока не наткнешься на что-то, в чем нельзя сомневаться, нечто неопровержимое. Лишь тогда, в беспомощности, ты должен это принять – но все же с долей сомнения; завтра могут появиться новые факты, и все это придется отбросить. Поэтому только временно... Наука никогда не приходит ни к какой предельной истине, но лишь ко временной, приблизительной истине. Только на время это принимается как истина, потому что – кто знает? – завтра исследователи найдут новые факты, новые данные. Таким образом, наука приходит только к гипотезам, временным, произвольным. То, что открыл Ньютон, было выброшено в мусор Альбертом Эйнштейном, а то, что открыл он, отбросит кто-то еще. В науке сомнение является методологией. Доверия не нужно. Ты должен доверять, только когда нет возможности сомневаться, и то только временно, на время, в своего рода беспомощности. Что ты можешь сделать? – потому что никакое дальнейшее сомнение невозможно. Ты посмотрел со всех сторон,

и все сомнения растворились, и возникла некоторая уверенность. Религия это диаметрально противоположное измерение. Точно как в науке методом является сомнение, в религии методом является доверие. Что значит доверие?

Это значит, что мы не отдельны от существования, что мы – его часть, что это наш дом. Что мы принадлежим ему, что оно принадлежит нам, что мы не бездомны, что вселенная это мать. Мы можем быть детьми со вселенной, точно как ребенок доверяет, что, когда возникнет какая-нибудь потребность, мать придет и позаботится – когда он голоден, мать придет и накормит его, когда ему холодно, мать придет и обнимет его, согреет, даст тепло, любовь, заботу. Ребенок доверяет. Все что он должен сделать – это закричать, когда ему что-нибудь нужно, заплакать, чтобы привлечь внимание матери, вот и все.

Религия говорит, что вселенная это наша мать и наш отец, отсюда эти выражения. Иисус называл Бога аббой, что гораздо лучше, чем отец. «Отец» – формальное слово, «абба» – неформальное. Если перевести слово «абба» буквально, это - скорее «папа», чем отец. Но называть Бога папой кажется немного абсурдным; церковь не позволит этого. Церковь скажет, что это неправильно. Но Иисус называл его аббой, папой.

Фактически, молитва должна быть неформальной. «Отец» кажется таким далеким. Неудивительно, что, называя Бога «Отцом», мы отставили его далеко от себя, поместили где-то далеко, в небесах. Папа гораздо ближе – ты можешь его коснуться, он почти осязаем; ты можешь с ним поговорить. С Богом-Отцом, сидящим где-то высоко в небесах... ты можешь продолжать кричать, и все же нет уверенности, что это когда-нибудь достигнет его.

Религия – это подход к существованию, подобный подходу ребенка: мир становится матерью или отцом. Ты не против природы, ты не борешься с природой. Борьбы нет, есть великое сотрудничество. Борьба кажется глупой и абсурдной.

Сомнение не работает в религиозном опыте, точно как доверие не работает в научном исследовании. Наука означает исследование внешнего, религия означает исследование внутреннего. Наука это религия вещей, религия – наука существа. Точно как ты не видишь цветок ухом – как бы ни было чувствительно ухо, как бы ни было музыкально, ты не сможешь этим ухом увидеть цветок. Ухо может улавливать только звуки, у него есть свои ограничения. Если ты хочешь увидеть цвет, свет, форму, тебе придется посмотреть глазами. Глаза так красивы, но у них есть ограничения – ты не можешь видеть глазами музыку. Величайшая музыка не сможет проникнуть в тебя через глаза. Глаза глухи, тебе придется слушать ушами.

Сомнение это дверь к вещам. Доверие это дверь к существу. Только в доверии познается божественность.

И помни, ты можешь совершить ошибку двумя способами. Так называемые религиозные люди боролись с наукой, церковь постоянно боролась с наукой. Это была глупая борьба, потому что церковь хотела, чтобы наука основывалась на доверии. А теперь наука мстит – теперь наука хочет, чтобы религия тоже основывалась на сомнении, скептицизме, логике. Человек так глуп, что продолжает повторять раз за разом одни и те же ошибки. Церковь в средние века была глупа; теперь люди, которые считают себя учеными, снова повторяют ту же самую ошибку.

Человек понимания скажет, что у сомнения есть собственный мир. Ты можешь использовать сомнение как метод, но у него есть ограничения. Так и у доверия есть собственный мир, но есть и ограничения. Нет необходимости использовать доверие, чтобы узнать о вещах, и нет необходимости использовать сомнение во внутреннем; тогда ты создашь путаницу. Если бы доверие использовалось в научном исследовании, наука бы вообще не родилась. Именно поэтому наука на Востоке осталась очень примитивной.

Я встречал индийских ученых – в Индии даже ученый, который получил все возможное западное образование, который, может быть, получил награды или даже стал Нобелевским лауреатом, остается где-то глубоко внутри ненаучным, суеверным. Он продолжает пытаться каким-то образом – известным или неизвестным ему, осознавая это или нет – навязать доверие внешнему миру. И очень, очень религиозные люди Запада остаются где-то глубоко внутри сомневающимися. Запад исследовал возможности сомнения, а Восток исследовал возможности доверия.

Вы должны использовать то и другое. И я называю человеком понимания того, кто использует то и другое. Работая в научной лаборатории, он использует сомнение, скептицизм, логику; молясь в храме, медитируя, он использует доверие. И он свободен – он не связан ни доверием, ни сомнением.