Лабиринт - Тадеуш Бреза

- Нет! Это бесцельно.

Тогда я рассказал ему, что в Ватиканской библиотеке вот уже несколько дней наталкиваюсь на всяческие трудности при розыске нужных документов, и добавил:

- Стоит жара. Проклятая жара. Люди переутомлены. Легко можно представить себе, что монсиньор уже поручил кому-то меня вызвать и дело затормозилось но вине секретаря и курьера.

- Ничего подобного! Таких вещей в курии не бывает! - обиделся Кампилли. - Риго тебя не ищет. Я видел его сегодня.

- Ну и что? - воскликнул я. - Что он сказал? Ничего вам не говорил? Ничего не просил мне передать?

~ Нет.

- Вы полагаете, что он помнит о моем деле?

- В этом можешь быть уверен.

Немного переждав и, признаюсь, довольно для меня неожиданно он сказал:

- В конце концов я полагаю, что ты, в сущности, мог бы возвращаться домой и предоставить дело собственному течению.

Поскольку епископ Гожелинский отошел в иной мир, есть надежда, что запрещение, обязательное при его жизни, утратит силу. Все постепенно утрясется, в особенности если преемник епископа Гожелинского на торуньской кафедре проявит терпимость к твоему отцу.

Я весь кипел. Вот передо мной типичный итальянец! Отец, впрочем, предупреждал меня о некоторых свойствах этого народа.

Легко воспламеняющегося, расточающего обе1цания и-даже более того-готового горы своротить. Лишь бы немедля! Лишь бы сразу! В противном случае они теряют всякий интерес, обо всем забывают. Образцовый пример минутного увлечения. Я был в бешенстве.

- Нет-нет, так я не согласен! - возразил я. - Мой отец стар и не может долго ждать. Если бы со смертью епископа Гожелинского все само собой уладилось, он сообпшл бы мне. Разумеется, смерть эта делает положение менее щекотливым, но автоматически ничего изменить не может. Вы знаете, с какой легкостью во нсех куриях становится несокрушимой традицией любое указание, любой однажды изданный приказ. Значит, отступать нельзя. Не говоря уже о другом-ведь вы сами дали мне понять, что было бы неправильно уехать из Рима, не дождавшись ответа монсиньора Риго. Неправильно, потому что неуважительно! После нашего предыдущего разговора я все это хорошо продумал!

Тогда он встал, быстро подошел ко мне, присел на ручку кресла, на котором я сидел, и прижал к груди мою голову. На меня повеяло целым букетом запахов: туалетного мыла, крема для бритья, помады для волос.

- Боже мой! - вскричал он. - Как ты похож на отца! Тянешь, тянешь, а потом ни с того ни с сего взрываешься, как граната.

Если ты полон столь твердой решимости, то...

- Мы будем дальше ждать, - закончил я.

- Ну и жди! - сказал он.

- А контакт с вами? У меня, кажется, нет номера вашего телефона в Остии, - задумался я.

- Лучше пиши на римский адрес. Я часто буду заезжать на виллу.

На этом мы расстались. Я пошел наверх, в свою комнату, уложить вещи. Мне пришлось торопиться. Оказалось, что Кампилли очень спешит и уже сегодня увозит с собой лакея. Едва я успел закрыть чемодан, лакей подхватил его, отнес в холл и вызвал по телефону такси. С Кампилли я попрощался весьма сердечно. "В конце концов, я не мог его осуждать за то, что у него такой характер: увлекается, но ненадолго. Тем более что в тот период, когда он увлекся делом отца, то действовал очень энергично. Я не говорю уже о том, что он дал мне тогда деньги, благодаря которым я мог еще неделю-другую ждать в Риме!

На следующий день, во вторник, с утра-Ватиканская библиотека. Дорога с виа Авеццано до площади Святого Петра отнимает у меня много времени. От виллы Кампилли до библиотеки было два шага. Я уже привык к этому. А теперь я бесконечно долго еду через весь город. Вдобавок надо пересаживаться, потому что из района, где я живу, нет прямого сообщения с Ватиканом. Таким образом, я переступаю порог библиотеки значительно позднее, чем обычно. Следовало встать раньше. Я сержусь на себя. Но настроение мое исправляется оттого, что погода сегодня бодрящая, свежая, жара наконец спала-значит, можно будет дольше посидеть над документами. На столе, за которым я работаю с тех пор, как начал посещать библиотеку, нахожу записку. Дон Паоло Кореи просит меня тотчас к нему явиться.

Иду. В кабинете его нет, вернется через полчаса. Несколько минут топчусь в коридоре. Но так как мне жаль терять время, захожу в отдел архивов за материалами. Работника, который всегда меня обслуживает, нет.

- Его вызвали к префекту библиотеки, - сообщает мне его коллега.

- Надолго?

- На минутку. Подождите, пожалуйста.

Ничего не поделаешь, я жду, но так как в общем зале каталогов ждать удобнее, я усаживаюсь там. Чтобы занять руки, выдвигаю из шкафа с карточками ящик, обозначенный буквами Пи. Перебираю, перебираю. Наконец: "Пиоланти Евгений, дон. La mia piccola parrocchia'[1 Мой маленький приход (итал.).] Орсино. 1957". Я быстро засовываю карточку на прежнее место. Она перечеркнута! Гм! Что же он написал о "своем маленьком приходе", если это вызвало такую реакцию? Заглавие совсем невинное! Я задумываюсь. Вдруг вспоминаю, что уже пора проверить, не вернулся ли дон Кореи.

Да. Вернулся.

Я поздоровался. Дон Кореи встал. Черный. Очень высокий.

Губы поджаты. Под глазами синие круги. Широким, медленным жестом он указал мне на кресло, после чего тоже неторопливо обошел письменньш стол и сел в напряженной позе. Крепко сплел руки, даже суставы пальцев у него хрустнули. Сплетенные таким способом руки он то опускал на стол, то подносил ко рту, словно брал размах перед разговором со мной. Наконец:

- Должен сообщить вам неприятную новость. Вы больше не сможете пользоваться нашей библиотекой.

Я замер.

- Не смогу? - прошептал я.

- К сожалению.

- Но что случилось? Что произошло?

- Абсолютно ничего! Попросту мы вынуждены отнять у вас пропуск.

- Значит, произошло нечто новое! Наверное, меня в чем-то обвиняют. Но я ни в чем, совершенно ни в чем не могу себя упрекнуть и уверен, что это недоразумение.

Выразительно шевеля губами, словно обращаясь к глухонемому, дон Кореи вежливо сказал:

- Вы приехали из Польши, не правда ли?

- Это было известно с самого начала. Я приехал из Кракова.

Мы даже разговаривали с вами об этом городе. Вы вспоминаете?

- Вы приехали из Польши, не правда ли? - повторил он.

Не я был глух. Глухим был он! По крайней мере он был глух к моим доводам.

- Из страны, которой управляют враги церкви, - продолжал дон Паоло. Значит, по логике вещей гражданин такой страны не может пользоваться гостеприимством библиотеки святой римской церкви. Я огорчен и прошу вас верить, что не только понимаю ваши чувства, но в известной мере их разделяю. Я с радостью вас принял, когда вы пришли ко мне по рекомендации моего друга Кампилли. Мне в самом деле приятно было приветствовать вас здесь. Мы согласились ради вас нарушить наш обычный распорядок. К сожалению, для такого исключения из твердых правил, для такой привилегии нет никаких оснований. Абсолютно, абсолютно никаких!

Все во мне восставало против подобного решения.

- Но что я скажу синьору Камнилли? - воскликнул я. - Он никогда не поверит, что только по этим причинам вы изгоняете меня из библиотеки!

- Поверит! Поверит! А точнее говоря, уже поверил. Я вчера разговаривал с ним.

- Вчера? - удивился я. - В котором часу?

- В кагором? - Теперь он удивился столь обстоятельному допросу. -В двенадцать или в час. Примерно в это время.

- В таком случае все кончено! - вскричал я.

- Почему гак драматично! Вы человек молодой, можете подождать, пока времена изменятся. В тех строгих правилах, о которых я говорил, тоже могут произойти изменения. Ведь это не догматы!

Утешая меня таким манером, он едва заметно кисло улыбался.

А мою голову и сердце сверлила одна мысль: меня отрывают от моих печатей, мешают установить истину или, если угодно, сделать научное открытие, на след которого я напал! Движимый досадой, упрямством, я унизился до просьбы о мелкой, в конце концов, любезности: я попросил, чтобы мне разрешили поработать в библиотеке сегодня до часу.

- Раз я уже здесь, - сказал я.

- Хорошо, - без всякого энтузиазма согласился он и добавил:

Но a propos. Верните, пожалуйста, входной билет в библиотеку, который я вам вьшисал. Для порядка.

Я положил билет на стол. Дон Кореи встал. На прощанье мы оба низко поклонились, причем у нас обоих не было охоты смотреть друг другу в глаза. Не теряя ни минуты, я отправился к работнику, который выдавал мне документы. Он уже был на месте. Но документов не оказалось!

- Как? - возмутился я. - Архив снова ничего для меня не разыскал!

- Да нет же! Для вас разыскали затребованные материалы.

Но я отослал их назад, так как мне сообщили, что вы больше не будете пользоваться нашей библиотекой.

Я молча повернулся.' Побежал в читальню. Взял заметки.