Закон военного счастья (сборник) - Николай Басов

— Ты чего такой злой?

— Подумал о наших начальниках. Из-за них все может попросту развалиться. Не помнишь, кто сказал, что войну выигрывают на передовой, а проигрывают в тылу?

Мама тонко улыбнулась, села, налила себе тарелку борща. Как всегда, очень мало, три половника. Только сейчас Ростик понял, что она не ела, просто смотрела на него.

— Почему? — вопрос был не лучший.

— Не хотела отвлекаться. Так приятно было тебя кормить, — объяснила она. Потом принялась аккуратно, поженски, орудовать ложкой.

— Как наши? — спросил Ростик. — Я имею в виду — все.

Мама поняла, он мог бы и не пояснять.

— У Кима две сестры и мать погибли, рыли окопы, прорвались богомолы. Всех убили своими ручищами… Они острые, как ножи, ну да ты знаешь, — Ростик кивнул, знал, и очень хорошо, к несчастью. — Я там была часа через два, после прорыва. Убитых грузили в телеги, это выглядело хуже бомбардировки. — Она кончила борщ, взялась за картошку. — Пестель сидит, не вылезая, на биостанции. Они там препарируют трупы насекомых, ищут биологических врагов. Похоже, поблизости их нет.

— В самом деле? Может… — Ростик подумал, что при решении этой проблемы мог бы пригодиться его новоприобретенный дар ясновидения, но уточнять не стал. Просто оборвал себя. — Что еще?

— Пока они предложили одну очень толковую идею перемалывать цветных кузнечиков, тех, что удается убить у периметра, и кормить коров, свиней. То есть делать комбикорм. Говорят, коровам нравится, да и людям… Я слышала, это даже вкусно.

Ростик представил себе шашлык из цветного кузнеца, которого только что застрелил из самострела.

— У нас так не делают. Да я бы, может, и не дал — от одной мысли тошнить начинает.

— У вас еще не видели взрослого мужчину весом в сорок восемь килограммов. Дай бог, никогда и не увидите. — Она отставила пустую тарелку. Должно быть, эта тема была ей совсем не безразлична. Она продолжила ее, словно давно уже пыталась доказать что-то, но ее не слушали, а она не могла отказаться от своих доводов. — В Сахаре, когда наступает голод, едят даже тараканов. Придется — и мы будем есть. Может, даже уже…

Внезапно в дверь раздалось несколько глухих ударов, потом дверь раскрылась, и в квартиру ввалился Пестель. Он сразу заорал:

— Слышал, ты приехал. Бросился к тебе. Ты у нас, говорят, стал совсем легионер!

Ростик похлопал друга по плечам, по спине, но от его слов немного опешил.

— Что это значит — легионер? Это хорошо или плохо?

— Все ваши, из окопов, теперь такие доспехи носят, как римские легионеры. Должно быть, это случайно получилось, но уж очень похоже. Да и щиты эти…

— Щиты у нас овальные, у легионеров, кажется, были прямоугольные, чтобы биться фалангой.

— Я тоже заметила, когда он вошел, — улыбнулась мама. — Прямо как воин с картинки. Только не думала, что от них так… пахнет. Понимаете, картинки запах не передают. Георгий, вы будете компот?

Пестель посмотрел на кружку блестящими глазами, потом все-таки отвел их в сторону.

— Не-а, нас на станции отменно кормят. Да и возможность питаться лучше, чем у других, все-таки почти мясо сами разделываем…

— Мам, налей ему. Он путает компот с ужином, обязательно его нужно подкрепить.

Потом, когда Пестель поднял голову над кружкой, облизываясь, Ростик улыбнулся.

— Не говори ничего, я знаю — какие новости?

Пестель кивнул и снова углубился в кружку. Ростик, которому эта жадность уже была забавна, поскольку сам он переживал изумительный миг полного покоя и совершенной сытости, стал рассказывать. Закончил он так:

— Все-таки, почему тебя не оказалось на лекции?

— Я там был, вот только сидел не на начальственных местах. Специально со станции сегодня удрал, а так бы…

Они замолчали. Основное было сказано. Почему-то Ростик больше всего переживал, что в его рассказе прорвалось столько горечи, столько возмущения неправильными и бессмысленными действиями руководства, создавшими заведомо проигрышную ситуацию. Но самое главное — его бесило нежелание вождей города понять, что теперь уже никогда не будет как прежде и следовало придумывать новую тактику, строить новые отношения с этим миром, и даже с насекомыми.

Пестель, кажется, это понял. Он сидел и ждал, пока Ростик поутихнет. Мама, которая даже расхаживать стала по кухне от напряжения, тоже стала успокаиваться. Нужно было бы, подумал Ростик, уйти с Пестелем на лавочку. Она бы не услышала многого из того, что у нас происходит. Впрочем, она не бухгалтер какой-нибудь, а врач. Ее подробностями не травмируешь, по крайней мере, не слишком… Чтобы сменить тему, он быстро спросил:

— А вы что нашли на своей биостанции?

— Только одно — скорее всего на холоде они не засыпают, — твердо сказал Пестель. — И еще очень любопытное открытие было доказано буквально на днях — их становится больше. Понимаешь, — он даже слегка порозовел от возбуждения, — это какая-тo биосистема, которая может регулировать продуктивность. Конечно, сейчас она перенапряжена, но они могут в крайнем случае питаться трупами. И размножаются все быстрее. Должно быть, потому что рассчитывают не на нормальный рабочий цикл каждой особи, от рождения до естественной смерти, а на искусственную — смерть от людей в бою. — Пестель подумал, прежде чем пояснил. — Это предполагает солдат и рабочих в гораздо больших количествах, чем обычно. Если учесть, что они, как нормальные насекомые, вылезают из своих яиц почти взрослыми особями, то вывод напрашивается сам собой — при сложившемся противостоянии они задавят нас скоростью воспроизводства.

— Я думал о том же в последнее время и почему-то даже в тех же выражениях, — признался Ростик. — Идею о коллективном разуме Роя не прорабатываете?

— Совершенно верно, — Пестель был доволен, что их мнения не расходятся. — Начинаем прорабатывать, только называем это не Роем, а муравейником. Исходная посылка звучит так — наш Боловск попросту наступил на этот муравейник при Переносе.

— Нет, не наступили, все-таки чуть-чуть да промахнулись, но находились они, конечно, недалеко… И они не сразу с нами драться принялись, можно было бы попытаться найти с ними общий язык…

— Первую биостанцию они разгромили в первый же день, — напомнил Пестель.

— Они там убили не всех, — вмешалась мама. — Трое разнорабочих остались живы, хотя… В общем, мы пришли к выводу, что дело было в сильном запахе спирта.

Ростик внимательно посмотрел ей в глаза. Он не знал об этом. Но зависимость запаха и безопасности разнорабочих сразу понял.

— Вот именно. Ребята поддали, и их не тронули. Все дело в попытке обозначить себя или оградить запахом. Уж не знаю каким — спиртом или перегаром. А наши козлы все восприняли как национальное унижение и приказали взяться за оружие…

Пестель даже про ягоды забыл. Он поднял погрустневшие глаза.

— Подумать страшно. Всех смертей можно было бы избежать, если бы… И начальство располагало этой информацией сразу. Да если бы я об этом узнал или кто-то из наших ученых!.. — Он провел рукой по лицу, пальцы его дрожали. — Может, еще не поздно?

Чтобы отвлечь друга от мысли об упущенном мирном разрешении ситуации с насекомыми, Ростик рассказал ему о странных видениях, которые его посещали. И особенно подробно поведал о новых типах бойцов, вооружении и осадной технике, которые применяли насекомые. Каким-то косвенным образом это доказывало, что на уловки с запахом кузнечики теперь не клюнут.

Пестель даже расстроился, когда понял, что теперь речь идет не только о репродуктивном превосходстве, но и о технологическом. А маму встревожили состояния прозрений. Она призналась, что признаки весьма информативного галлюцинирования случались и с другими жителями города, но за ними Дондиком установлен довольно плотный надзор. В конце своей речи она пробормотала:

— Это тоже нужно диагностировать, выявлять лечение. Может быть, использовать психотропные препараты… — Она задумалась, стала мыть посуду, а потом ушла в большую комнату. Как подозревал Ростик, ей хотелось немного расслабиться перед сном.

— Еще нас здорово смутило, что у насекомых появились червеобразные, — продолжил Пестель. — Помнишь, мы видели их, когда ездили с Дондиком в Чужой город? Кажется, они их используют, как иностранных мастеров при Петре.

Этого Ростик не знал, но сейчас у него появилась идея, и чем дольше он думал, тем убедительнее она ему казалась.

— Или как прообраз для собственных умельцев более высокого класса. Которые их матка выведет в соответствии с…

Внезапно Пестель высказался:

— Слушай, если у них и вправду есть матка, тогда, может, пробиться к ней и сжечь ее к чертовой бабушке?

Пестель снял очки, потер тонкими, исхудавшими, но очень чистыми пальцами глаза.