Банда в законе - Сергей Зверев

– Кассета, кассета… А! Это которую она на днях дала, велела сохр… – секретарша сбилась на полуслове, с подозрением уставившись на Стаса. – Не было никакой кассеты! Всего доброго!

Развернувшись, она скорым шагом двинулась к лестнице, Хабаров с трудом догнал ее:

– Послушай, милая! – он крепко взял ее под локоть.

– Я буду кричать! – девчонка дернула рукой. – Немедленно отпустите!

– Твоя хозяйка, вероятнее всего, с тремя пулевыми ранениями запечатана в пластиковый пакет. Как ты думаешь: те, кто это сделал, остановятся? Если они убрали Котову, со всеми ее знакомствами и крутыми связями, то сколько им понадобится для того, чтобы расправиться с тобой?

Секретарша, открыв рот и выпучив глаза, едва дышала.

– Если не веришь мне, позвони ей на сотовый. – Стас был уверен, что в квартире полно милиции: при звонке они сообщили, что убита дочь крупного бизнесмена. – Послушай, что тебе скажут! Я буду сидеть здесь и ждать. – Он отпустил ее руку.

Марина, покрывшаяся красными пятнами, побежала наверх. Стас сел в кресло и открыл журнал. Был, конечно, риск, что девка вызовет ментов, но… по-другому кассету не достать. А без кассеты не ясно, куда и как вообще двигаться дальше.

– В… вот. – Задумавшись, не заметил, как секретарша снова подошла. – Тут кассета, – она трясущейся рукой протянула простой белый конверт. – Не… не убивайте меня, пожалуйста! – Из ее глаз хлынули слезы. – Я… я никому не скажу, честно! Я даже не слушала!

– Успокойся, чего ты… почему решила, что я тебя убью?

– По телефону… Там майор какой-то ответил, велел представиться, все такое… Я трубку бросила. Значит, вы Елену Генриховну и правда… того… – Она заплакала еще горше. – Я не знаю ничего, просто работаю тут, печатаю и кофе варю…

– Да не реви! Убили твою хозяйку другие люди, плохие, которых я ищу: ты мне, кстати, помогла, но больше о кассете никому ни слова! Если узнают – тебя тоже могут убить, оно тебе надо?

Марина энергично замотала головой, в ее глазах зажегся огонек надежды.

– Молодец. Про меня тоже никому не рассказывай, еще подумают что плохое…

– Не скажу ни слова, клянусь! – Она прижала сцепленные кулачки к груди. – Уже забыла про все!

– Хорошо. Иди работай, – Хабаров поднялся. – Что, кстати, за кассета?

Он тряхнул конвертом.

– От диктофона. Елена Генриховна… дня четыре тому назад дала, сказала сохранить. Больше и разговора не было, в сейфе лежала.

– Понятно.

Стас вышел из офиса, провожаемый двумя парами глаз: испуганными секретарши и заинтересованными администраторши.

– Куда? – Вовчик завел двигатель.

– В магазин бытовой техники. – Хабаров вытащил из конверта маленькую кассету. – Черт, все давно пользуются «флешками»!

– Старые диктофоны еще в ходу, купим без проблем.

«Хонда» ловко вписалась в транспортный поток.

Под вечер на дорогах появились пробки – конец дня! – закончена работа, люди спешат домой, к своему уютному микромирку, где нет места чужим бедам и чужому горю…

Стас ехал и думал, что держит в руках три грамма пластика, которые, возможно, оказались ценнее человеческой жизни… И еще думал, что конец света – не такая уж плохая идея: кому нужен мир, в котором такое возможно?

Глава 42

Диктофон купили в ближайшем магазине, продавец долго навязывал цифровой, с наворотами, с «именем»… Наконец, поняв, что «впарить» дороже не получится, с кислым лицом протянул «Sanyo», поздравив с удачной покупкой.

– Ненавижу продавцов! Десять раз сказал, что мне нужно, так нет: этот лучше, этот еще лучше… Баран! – Стас, садясь в машину, нервно закурил.

– Работа такая, – Вовчик улыбнулся. – Я как-то тоже пробовал.

– Ты?! Да от тебя бежать впору, даже средь бела дня! – Стас удивленно глядел на водителя.

– Это обидно, – Вовчик явно не обиделся. – Меня не взяли. Причина – не подходит квалификация. Ты бы видел, как менеджер боялся это сказать, даже меньше ростом, по-моему, стал.

Стас рассмеялся:

– Неудивительно. А чего в продавцы хотел податься?

– Себя искал, – Вовчик смотрел на дорогу. – После войны особого выбора не было, это сейчас полегче, а тогда… – он махнул рукой. – Вот и искал работу.

– Нашел? – Стас почувствовал, что разговор принимает более серьезную окраску: можно попытаться прощупать «коллегу» относительно своего будущего.

Водитель помолчал.

– Не думаю. Привык, наверное. Я ж и в ОМОНе послужил, и охранял, и… наоборот… А вообще по образованию я врач, – неожиданно закончил он.

– Врач?! Что в больницу не пошел работать? – Такого Хабаров не ожидал.

– Сначала рвался защищать любимую Родину, поехал… Там понял, что все – и наши, и враги – просто мясо, игрушки, которые кидают по доске неразделенного пока пирога. Приехал домой с уже сформированным взглядом на вещи – и без удивления понял, что тут идет та же война, только меньших масштабов. На вершине оказались сильные и злые, внизу – никому не нужный, забитый народ.

– И что?

– Я не хотел быть внизу, поэтому стал злым, – Вовчик пожал плечами. – Но никогда, ни при каких обстоятельствах я не обидел слабого, не отобрал кусок у голодного, не забирал последнее… Просто делал свою работу.

– Так ты оказался у Трофимова? – Стас внимательно слушал неожиданно разговорившегося водителя.

– Нет, у него позже… Приехали. – Стас увидел, что «Хонда» стоит на небольшой парковке, рядом с «Мерседесом» Трофимова. – Он тоже хочет послушать. Идем.

Но идти не понадобилось – Трофимов сам залез в «Хонду».

– Давай, включай, – потребовал, не здороваясь. – Времени совсем нет.

Стас достал кассету, вставил в диктофон, нажал «Play».

– Говорите! – Он сразу узнал Ленино повелительное приветствие.

– Елена Генриховна? Добрый день, – приятный мужской голос. – Не отвлекаю?

– Это не он! – Трофимов скрипнул зубами. – Мне звонили другие…

Хабаров поднял указательный палец.

– Кто это? – Котова удивилась.

– Не имеет значения, Елена Генриховна. У меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться, – послышался легкий смешок.

– Вот как? – Самообладание ей не изменило. – Не боитесь получить такое же в ответ?

– Не особенно. Так вам интересно? – Голос не изменился: нервы звонившего тоже оказались «на уровне».

– Что ж, попробуй… те, – едко добавила она окончание.

– Ваш отец, Вейгнер Генрих Арнольдович, сидит по подозрению в крупной махинации; кстати, вполне справедливо сидит, но это к делу не относится. Так вот – если вы не согласитесь на сотрудничество, буквально завтра он будет удавлен собственным носком прямо в камере.

Лена хмыкнула:

– Да ты понимаешь, с кем говоришь… и о ком? Думаешь, я взяла и повелась на мутный «развод»: кинулась сотрудничать? Слушай, ты…

– Помолчите! – вежливо, но твердо прервал ее возмущенную тираду собеседник. – Девушкам не идут мужские слова. Я вполне понимаю, что отца вы не любите, – вы, Елена Генриховна, вообще не рождены для этого светлого чувства, – подумайте вот о чем: ваша фирма, весь накопленный с таким трудом капитал, вся недвижимость, машины… все, что у вас есть, записано на других людей. Завещания нет – вы, кстати, знаете, что ваш юрист, почтеннейший Морин, стал жертвой квартирного грабежа и, не дождавшись «Скорой», погиб от ножевых ранений? Нет?

Котова глубоко вздохнула.

– Думаю, не знаете… Так вот, смерть вашего отца лишит вас всего: переедете в ту квартиру, которую используете для отвлечения «мусоров», и будете поварихой в пельменной – такое, кажется, у вас образование? Как перспектива? Радует?

– Почему я должна поверить, что это не голые слова? Никаких доказательств не услышала! – Она взяла себя в руки.

– Без проблем. У вашей секретарши, Марины, письмо: в нем фото вашего отца в камере, мы даже сфотографировать его смогли…

Лена помолчала.

– Допустим, письмо есть. Что вы хотите? Деньги?

– Нет. Одна маленькая услуга – и вы забудете о нашем разговоре. Получите папашу… да и не нужен он нам, выйдет на свободу: можете заставить его переписать все на вас, а потом убрать – это уж ваше личное дело. Зная ваши последние сделки, можно предположить, что вы тяготитесь родственником… Понимаете?

– Допустим… – Она помолчала. – Что за услуга?

– Совсем не сложная. Насколько я знаю, вы сейчас выступаете посредником между господином Трофимовым и некоей итальянской фирмой… – Голос звонившего принял деловой окрас. – Так?

– И что?

– Завтра он должен передать вам деньги, так?

– Допустим, – повторилась Лена. – Вы же, кажется, не интересуетесь деньгами…

– Они будут фальшивыми, – неожиданно произнес собеседник, – можете быть уверены.